Она разозлилась.
– Что я должна сделать, чтобы доказать твердость моего решения? – Ее ледяной тон мог заморозить океан. – Пойти на площадь и потребовать, чтобы мне поставили клеймо? Может, тогда мне, наконец, позволят жить так, как я этого хочу?!
Бадан открыл рот, чтобы возразить, но Самконг поднял руку, останавливая его.
– Достаточно, Бадан, она все сказала. У кого-нибудь есть еще какие-либо соображения?
– Уезжать вам надо, Таш! – сказал Крок, не сводя с Рил одобрительного взгляда. – Раз уж так повезло...
– Завтра, – коротко согласился Таш.
– Да вы что, с ума все посходили? – вдруг взорвался спокойный до этого Бадан. От резкого движения его рыжие патлы растрепались, и он стал похож на лису, которую обложили со всех сторон собаки. – Что за балаган вы здесь устроили? Вы что, не понимаете, что от таких предложений не отказываются? Что они вообще бывают раз в жизни? Ну, с этим придурком все ясно, он сейчас вообще ни о чем, кроме койки не думает, но вы?! Как вы можете сидеть и пускать слюни на эту княжескую шлюху, на эту маленькую высокородную дрянь, которая могла бы стать нашим пропуском в нормальную жизнь? Вам что, еще не понятно, что нам не будет теперь спокойной жизни в этой стране?
– Заткни фонтан, Бадан! – поморщился Самконг, поднимаясь со стула. – Правом, данном мне «семьей», я ставлю на голосование вопрос об исключении из наших рядов Бадана за предательство одного из братьев и проявленное неуважение ко всем остальным. Кто «за» прошу поднять руки!
Руки подняли все, кроме Бадана и Рил.
– Кто-нибудь хочет сказать слово в его защиту?
– Я полагаю, вина его ясна и доказана. Может, обойдемся без пыток? Все-таки бывший брат... – решил проявить мягкость Валдей. Они с Баданом всегда были особенно близки и часто работали вместе.
– Вы что, с ума сошли? – упавшим голосом спросил Бадан. – Мы же столько лет вместе! Я же и для вас старался, а вы... Променяли меня на какую-то б...?! Ну, вы еще пожалеете об этом!
Он резко вскинул руку, и в сторону Рил полетел черный дротик.
Дальнейшие события моментально скрутились небольшим смерчем.
Таш сорвался с места по направлению к Рил и уже во время полета через стол понял, что не успевает. Время для него ощутимо замедлилось, и он отчетливо увидел медленно приближающийся к Рил дротик с черным оперением. Он слишком хорошо знал, что это такое, об этом оружии Бадана ходили легенды, и отчаяние холодной волной прошло по его сердцу.
Вдруг Рил ахнула и быстрым плавным движением ушла из-под удара. Дротик резко ускорился и воткнулся в дубовую дверь за ее спиной. Таш невольно сморгнул, не понимая, что с ним происходит, и в следующую секунду сбил Рил на пол вместе со стулом. Они отлетели к стене, и Таш, накрывая собой Рил, всей спиной ждал легкого укола от следующего дротика Бадана, молясь всем богам только о том, чтобы этот укол не достался ей.
Но никакого укола не последовало. Вместо этого раздался неприятный, режущий слух и душу хруст ломаемых костей. Таш обернулся. Крок, с перекошенной физиономией, которую язык не поворачивался назвать лицом, ломал в своих лапах шею Бадана. Все остальные стояли рядом, кто с ножом, кто с арбалетом, кто с голыми руками. Видно, не один Крок бросился на восстановление справедливости. Он просто успел раньше других.
– Прошу прощения, – пророкотал он, брезгливо отшвыривая от себя то, что раньше было лучшим мошенником побережья, – не удержался. Каюсь. – Раскаяния, впрочем, в его голосе не было ни на грош. – Заплачу, сколько скажете. Таш, это был твой враг...
Таш отмахнулся, вставая.
– Собаке – собачья смерть. Сдох – и хрен с ним.
Рил поднялась вслед за ним и, обойдя по широкой дуге тело Бадана, подошла к Кроку.
– Спасибо тебе, – немного смущаясь сказала она. – Я бы не вынесла, если бы мне сегодня пришлось еще кого-нибудь убить.
Раздались смешки, Франя, по обыкновению, что-то съязвил, но Рил не обратила на него внимания. Неожиданно даже для самой себя она обняла Крока, нежно погладила тонкими пальчиками его изуродованное лицо и поцеловала исполосованную неровно сросшимися рубцами щеку.
Крок весь побагровел от смущения, коего никто не ожидал от старого разбойника, и, бросая виноватые взгляды на Таша, пробормотал:
– Да ладно, чего там, мы ж завсегда...
На хохот, грянувший после этой фразы, сбежались слуги, и Таш под шумок увел свою подружку к себе. Надо было начинать готовиться к отъезду.
Этой ночью Таш, дважды едва не потерявший накануне свое сокровище, долго не мог оторваться от Рил. Близость смерти, не своей – ее, заставила слишком живо ощутить хрупкость дарованного ему счастья. Он сходил с ума, не мог надышаться ее запахом и насытиться ее вкусом. Неудивительно, что заснули они поздно.
Но где-то перед самым рассветом Рил проснулась от не слишком-то ласковых тычков своего домового, которому она, как и обещала, каждый вечер приносила миску с молочной кашей. Никто из прислуги не понимал, зачем она это делает, и потому предположения строились самые разные. Начиная с того, что она безумно любит есть на ночь молочную кашу, и заканчивая тем, что она заставляет ее есть своего любовника, и без этого не пускает его к себе в постель, хотя желающих расспросить об этом самого любовника как-то не находилось.
– Хозяйка! Вставай, хозяйка! – Голосок Шуршевеля уже дрожал от отчаяния.
– Шуршенька, ты же обещал не будить! – тихо простонала Рил, натягивая на себя одеяло.
– Все плохо, хозяйка! Просыпайся, а то не успеешь! Там какие-то люди ходят!
Рил выглянула из-под одеяла.
– Какие люди?
– Не знаю! Чужие!
– А охрана?
– Не знаю, спят все!
– Что?! – Это было просто невозможно. – Таш! – Рил тряхнула любимого за плечо.
Таш, всегда спавший чутко, не отреагировал. Рил испугалась.
– Таш!!!
Никакого результата. Она изо всех сил толкнула его, он мягко перекатился на спину, но остался лежать неподвижно.
– Та-а-аш!!! – уже не заботясь о том, что ее могут услышать спящие домочадцы, завопила Рил.
Реакции – ноль. Рил со всей силы ударила его по лицу, потом еще и еще раз. Ничего. Она стиснула зубы. Ах вот вы как!
Рил резко выпрямилась и подняла руки.
– Верр твай тьямоку гварр!!!
Тяжелые слова чужой речи резанули слух. Шуршевель жалобно пискнул и спрятался под кровать.
Рил быстрым, отточенным движением развела руки в стороны, и на Таша посыпался сноп голубоватых искр. Где-то на грани слуха возник неприятный звук, словно лопнула гитарная струна, и Рил без сил упала на кровать.
Через несколько секунд Таш зашевелился, приходя в себя.
– Рил? Что случилось?
– Там... нападение.. – только и смогла выдавить она.
