— Хорошо, что мы послали на разведку твоего робота.
— Да уж, — отозвался Род. Он словно онемел. — Вопросов нет, верно? Колдунья, которую мы видели, разнесла глаз-шпион на кусочки.
Почти бессознательно он взял Гвен за руку. Она ответила ему пожатием, заверяя, что по-прежнему рядом, живая и полная сил.
«Можно попробовать еще раз, Род», — пришло мысленное послание Фесса.
— Рад это слышать. Полагаю, ты записал этот эпизод?
«Конечно, записал, Род. Это стандартная операционная процедура. Хочешь просмотреть запись?»
— Слышали? Передача записана, — сообщил Род монахам. — Кто-нибудь хочет посмотреть снова?
— Хотим, — отец Телониус внезапно помрачнел. — Если можно, я хотел бы поподробнее изучить изображение, лорд Чародей.
— И звук тоже, — нахмурившись, добавил брат Дориан.
И монахи закрыли глаза, сосредоточившись на связи с мыслями Рода.
А он снова видел эту картину, полет над равниной, толпу в амфитеатре, факелы…
— Там среди пламени перевернутый крест, — резко бросил отец Телониус.
Дети потрясенно подняли головы.
В последний момент записи колдунья перед алтарем неожиданно отбросила плащ в сторону и принялась танцевать совершенно обнаженная.
Потом вспыхнул огонь, и изображение исчезло.
— Звук неправильный, — брат Дориан опустил глаза. — А нельзя ли пропустить его наоборот?
— От конца к началу? — удивленно спросил Род. — Я думаю…
«Конечно, можно», — ответил Фесс, и картина исчезла. Немного погодя послышалось пение — и Род удивленно вздрогнул и прервал запись.
— Латынь!
— Точно! — Брат Дориан стал еще мрачнее. — Латынь, произнесенная наоборот.
— Инверсия, извращение… — лицо отца Телониуса исказилось от отвращения. — Они пытаются провести черный шабаш.
— Поклоняются дьяволу?
Гвен пришла в ужас, а младшие дети, потрясенные, не сознавая того, прижались к ней. Магнус подошел поближе к Роду.
— Да, они пытаются это сделать, — подтвердил отец Телониус. — Но достигают только того, что отдают свой небольшой дар пси этой ведьме.
— Но что их привело к этому? — недоуменно спросила Корделия.
Отец Телониус посмотрел прямо в глаза Роду и Гвен.
Магнус заметил этот взгляд и понял его значение.
— Неужели музыка?
Отец Телониус тяжело кивнул.
— Несомненно. Эта женщина перед алтарем, это она обманула творца, заставив его создавать камни с искаженной музыкой, она собрала и разбросала их — чтобы приобрести последователей и с их помощью захватить власть над миром.
— И она обретает ее, объединяя небольшие сами по себе способности обычных людей? — задумался Род.
— Вот именно, и усиливая их на основе эмоций этих людей. Эти эмоции, хотя и не такие сильные, как любовь или сочувствие, гораздо легче вызвать.
— А башня за ней, — пробормотала Гвен, — приемник их способностей.
— Скорее всего, она собирает их и сжимает, при этом скручивая воздух в смерч.
— Но что его удерживает? — выпалил Грегори.
— Она удерживает его силой своей мысли, потому что она сама — гениальный эспер с исключительными способностями.
— Торнадо из пси, — выдохнул Род, — удерживаемый на месте одной лишь силой мысли.
Но Гвен покачала головой.
Она не может проделывать такое одна, без помощи со стороны. Если бы существовала такая могучая ведьма, я бы о ней знала.
— Возможно, у нее есть помощники, — медленно проговорил Род, думая о высокотехнологичных приборах.
— Но что привело ее к такому подлому концу? — воскликнула Корделия.
Отец Телониус покачал головой.
— Могу только высказать предположение.
— Я тоже, — мрачно вставил Магнус. — Мы все это знаем: она самая безобразная ведьма в мире.
Корделия сердито посмотрела на брата, но прежде чем смогла возразить, Род спросил:
— Но теперь, собрав такие огромные силы, что она собирается с ними делать?
— Собрать еще больше, конечно. С силой так всегда, — безапелляционно заявил брат Дориан, и отец Телониус кивнул.
Род для устойчивости оперся о седло Фесса, его поразило неожиданное видение: камни, созданные из ведьмина мха, наполненные ненавистью, алчностью и похотью, разлетаются с этой равнины обмана, подгоняемые объединенной силой мысли обманутой толпы; все больше и больше приверженцев, в которых пробуждаются худшие черты человеческой природы. И худшие их этих новых фанатиков спешат прийти сюда, чтобы добавить и свою ненависть и презрение ко все разрастающейся силе.
— Возможно, это конец всего доброго в Греймари, — прошептал он.
Он почувствовал крепкое пожатие на своей руке, открыл глаза и увидел озабоченное лицо Гвен. Заставил себя слабо улыбнуться, оторвался от Фесса и повернулся к монахам.
Отец Телониус встретился с ним своим спокойным серьезным взглядом и медленно кивнул.
— Следовательно, мы не можем позволить, чтобы это неприличие продолжалось.
— Но как нам остановить его?
— У нас есть и свои силы, — отец Телониус коснулся амулета. — Но даже без твоего прибора — большая сила в стремлении к правильному. Мы соберем все: жажду добра и порядка, любви и сочувствия, мягкости и понимания — все то, что заключено в наших сердцах. Сосредоточим и направим, противопоставим отвратительному хаосу.
— Хорошо сказано, — Род сурово свел брови. — Но как насчет оборудования?
Брат Дориан улыбнулся и достал из-под платья длинный кожаный футляр.
Дети с любопытством обступили его. Брат Дориан раскрыл футляр и достал из него… Предмет, созданный высокой технологией. У Рода расширились глаза.
— Вы сделали это?
Брат Дориан покачал головой, а отец Телониус негромко пояснил:
— Мы помним, чем владеет остальное человечество. В данном случае, это послано с Земли.
Клавиатура с полным набором синтезаторов и модуляторов звука.
— Ты умеешь этим пользоваться? — скептически спросил Род, но брат Дориан ответил очень спокойной улыбкой. Он расправил ножки клавиатуры и установил ее для работы.
— Что это? — спросил Магнус.
— Слушай, — просто сказал брат Дориан, — и смотри.
Пальцы его коснулись клавиш, и послышалась легкая мелодия. Не такая громкая, как музыка камней вокруг, но почему-то она приковывала внимание, заставляя грохот и скрип уйти куда-то в фон восприятия.
Дети были поражены.
Брата Дориана окружила светящаяся дымка. Синхронно с музыкой она постепенно сгустилась, начала вращаться и наконец приняла форму поникшего цветочного бутона. Музыка заиграла громче, и бутон медленно поднимался, расцветал, раскрылся, повернул лицо к солнцу. Музыка внезапно стихла, и цветок расплылся. Теперь вместо мелодии слышался писк и щебет. Дети молчали, они узнавали голоса мелких животных и птиц, но что делают эти зверьки здесь, на равнине?
