Секунды перерастали в минуты, оба неприятеля дрожали, ни у того ни у другого не осталось сил на то, чтобы поднять вторую руку. Кэддерли верил, что все кончится здесь, все решится меж ними: им, проводником Денира, и Руфо, каналом Проклятия Хаоса.
Мгновения продолжали утекать, Кэддерли заставил себя повысить уровни энергии, вспоминая Данику и все, что у него отняли, но Руфо каждый раз противопоставлял ему равные силы, и Кэддерли начал понимать.
Это место Руфо. Несмотря на весь свой гнев и всю свою мощь, молодой жрец не сможет устоять против вампира, только не здесь.
Кэддерли прикусил губу, отказываясь принимать то, что, он знал, было реальностью. Он поднажал, Руфо ответил тем же. Голова болела так, что, казалось, сейчас взорвется, но он не мог позволить себе выпасть из Песни Денира.
Отчаяние черным неблагозвучием вклинивалось теперь в напевную мелодию. Хаос. Кэддерли видел красный пар, нависший над прозрачной текущей рекой. Напев начал дробиться.
Подскочивший сбоку Айвэн сильно ударил Руфо топором и рогатым шлемом разом. Оружие дворфа не ранило вампира, но Руфо отвлекся и утратил свои позиции, и Кэддерли получил возможность разорвать схватку, в которой он не мог победить.
Свирепо зарычав, Руфо отмахнулся от дворфа так, что тот, полетев кубарем, врезался в ближайший стеллаж и рухнул, осыпаемый сверху разбитым стеклом и расколотым деревом.
Кэддерли полоснул посохом наискось, первым пронзая вампира.
Поспешивший на подмогу Пайкел стиснул свой бурдюк, выплескивая на Руфо последние капли воды.
Это ничтожное нападение не озаботило Руфо, и Пайкел, к своему отчаянию, понял, что и из его дубинки уже выветрились заклинания. Он ударил Руфо изо всех сил, но тот не дрогнул.
– О-о-о-о! – взвыл Пайкел, точно повторяя курс полета своего брата.
Айвэн с расширившимися глазами нервно разглядывал единственную не разбившуюся бутылку.
Кэддерли ударил снова, угодив прямо в грудь вампира, и Руфо скривился от боли.
– Ты попался, – пообещал вампир, не попятившись, и Кэддерли не мог не согласиться.
Юный жрец, впав в ярость, ожесточенно размахивал своим заговоренным оружием.
Руфо дал отпор, и его крепкие кулаки вскоре одержали верх. В этом оскверненном здании, в покоях тьмы, Руфо просто был слишком силен.
Кэддерли каким-то образом ухитрился прервать битву и отступить на шаг, но Руфо уверенно последовал за ним.
– Кэддерли! – взвизгнул Айвэн, и оба, и юноша, и вампир, повернули головы, увидев любопытный снаряд, летящий в вампира.
Руфо инстинктивно выбросил вперед руку, прикрываясь, но, кажется, совершенно равнодушно. Кэддерли же, узнав брошенный предмет, отлично рассчитал время, нанеся по фляге удар в ту секунду, когда она столкнулась с ладонью Руфо.
Активированное масло взорвалось с чудовищной силой, отбросив Руфо на стену, а Кэддерли швырнув на пол, в другую сторону.
Молодой жрец сразу сел, разглядывая свой расщепленный, безнадежно сломанный посох. Потом он посмотрел на Кьеркана Руфо.
Вампир тяжело привалился к задней стене, одна рука его висела на тонком лоскуте кожи, глаза выкатились из орбит от шока и боли.
Кэддерли вскочил со звериным рычанием, перехватив обломок своего оружия, обернувшийся в его руке колом.
– Я найду тебя! – пообещал Руфо. – Я исцелюсь и найду тебя!
И призрачный зеленый свет окутал фигуру вампира.
Кэддерли вскрикнул и рванулся вперед, но лишь наткнулся на стену – Руфо рассеялся облаком пара.
– Врешь, не уйдешь! – взвыл Айвэн, поднимаясь с груды обломков и стягивая со спины ящик.
– О-о-ой! – согласился Пайкел, бросаясь к брату и хватая одну из предложенных ему ручек.
Дворфы влетели в зеленый туман, лихорадочно качая ручки кузнечных мехов, которые они утащили из кузницы.
В своем газообразном состоянии Руфо не мог сопротивляться засасыванию, и туман исчез в мехах.
– О-о-о! – завизжал Пайкел, затыкая отверстие своим толстым пальцем.
– Тащим его наружу! – неистово взревел Айвэн, и оба дворфа побежали к лестнице, вопя в унисон «О-о-о!»
Кэддерли кинулся за ними, направляя луч света так, чтобы дворфы видели дорогу. По пути он мельком заметил потерянный жезл, но времени возвращаться за ним не было.
– Он возвращается! – завопил Айвэн, когда мехи начали разбухать и выпячиваться в самых неожиданных местах, – Руфо вновь обретал телесную форму, туман затвердевал.
– О-о-ой! – взвыл Пайкел, несясь по коридорам, – впереди уже виднелся холл.
На этот раз Кэддерли первым обрушил весь свой вес на баррикаду, воздвигнутую перед выходом. Ему не удалось совсем отодвинуть нагромождение вещей, но он сумел расшатать его, и когда Айвэн и Пайкел врезались в преграду, все, что там стояло, включая Кэддерли, разлетелось в стороны. Молодой жрец тряхнул головой, приходя в себя от удара дворфского тарана и отгоняя головокружение, затем, кряхтя, поднялся и последовал за друзьями.
Снаружи в солнечных лучах барахтались дворфы. Палец Пайкела больше не затыкал небольшое отверстие в кузнечных мехах, но это больше не имело значения, поскольку Руфо уже не был газообразным. Кожа растягивалась и рвалась под распарывающими ее изнутри когтями.
Дворфы спешили, волоча за собой свою ношу, унося Руфо как можно дальше от мрачной Библиотеки, источника его силы. Они избегали теней деревьев, оставаясь все время на открытом солнцу пространстве.
Руфо, наконец, вырвался и крепко вцепился в дерн, глубоко зарыв в землю пальцы. Оба дворфа споткнулись и повалились носами вниз, сжимая каждый по оторванной ручке.
С некоторым усилием вампир выпрямился, проклиная солнце, и заслонил ладонью глаза от жгучего ослепительного света. Перед Кьерканом Руфо стоял Кэддерли, выставив священный символ, вложив в него все свое сердце. Вне оскверненного здания юный жрец вновь ощущал присутствие своего бога. Руфо тоже остро чувствовал Денира, и слова Кэддерли болезненным эхом отдавались в его мозгу.
Вампир метнулся к Библиотеке, но Кэддерли, пританцовывая, обогнул его и преградил ему дог рогу полыхающей священной эмблемой.
– Ты не можешь сбежать, – твердо произнес молодой жрец. – Ты сделал выбор, и этот выбор оказался ошибочным!
– Да что ты знаешь? – фыркнул вампир.
Руфо стоял прямо, отвергая солнце, отвергая Кэддерли и его бога. Он чувствовал в себе неистовое бурление Проклятия Хаоса, Tuanta Quiro Miancay, Всесмертельного Ужаса, варева Бездны, концентрата самых нижних уровней.
Даже на солнце, даже избитый в бою, даже с висящей на ниточке рукой, Руфо остался силен. Кэддерли видел и чувствовал это.
– Я отвергаю тебя, – невозмутимо произнесло воплощение Tuanta Quiro Miancay.
