Юлия Федотова - Наемники Судьбы.Пенталогия

– Ведем себя, как психопаты! – сетовал Аолен. – Место, что ли, так действует? Похоже, оно заражает нас древним злом!

– Не говори! – решил поддакнуть Рагнар. – Если наши характеры так испортились за какието две недели, во что превратился дух Карола за сотни лет! Думается, наш Царь по сравнению с ним покажется маленькой феечкой!

Есть у народа и такая полезная мудрость: не буди лихо, пока оно тихо! Жаль, что славный оттонский рыцарь ее недооценил, жаль, что не смолчал. В качестве же «лиха» на сей раз выступила дочь сенатора Валериания, которая со скуки, в прямом смысле слова, полезла на стену. Вспомнила сомнительную байку о том, будто степные (именно степные!) гули умеют при желании бегать по вертикальным стенам, как мухи или ящерицы (откуда, спрашивается, в Аттаханской степи взяться вертикальным стенам?), и решила: а чем, собственно, сильфы хуже гулей? Неужели боги дали ее благородному и светлому народу талантов меньше, чем аттаханским трупоедам? Нет, она непременно должна была доказать обратное! Этим и занялась, благо высота землянки позволяла. Трудилась с большим рвением, но без малейшего успеха, даже навыки левитации не помогали. Невольные зрители уже начинали насмехаться над ее бесплодными усилиями, поэтому девица была просто счастлива возможности сменить тему. Она с шумом шмякнулась на пол и требовательно уставилась на Хельги, который сидел в сторонке и мирно писал чтото в своем дневнике, не принимая участия в общей суете.

– Правда! Где же твой Царь Народов?! Чтото он давненько не устраивал нам сюрпризов! Неужели позабыл своего «повелителя»? Хотя что я удивляюсь? Каков демон, таков и его…

Договорить она не успела.

– Умолкни, глупая дева!!! – раздался трубный глас из ниоткуда. – Как смеешь ты умалять величие повелителя моего и сомневаться в вечной моей преданности ему?! Да исполнится воля его! Повелитель возжелал – Царь Народов воплотил…

И он таки воплотил!

– Ой! А где это мы?! Такое странноеместо! Полки какието… бутылки… – В шепоте Ильзы слышался мистический ужас. – Хельги, ты же вроде ничего не желал…

– Угу! Не желал, как же! Вот! – Он протянул девушке раскрытый дневник. – Читай. Вслух. Чего уж теперь…

И она стала читать, медленно, по слогам, замирающим голосом.

Из дневника Хельги Ингрема

…Когда специально стараешься о чемто не думать, оно само, будто назло, всеми правдами и неправдами лезет в голову. Это я об идоле. Который день извожусь любопытством и ругаю себя последними словами. Чего, спрашивается, психанул? Зачем не спросил у демона, кто таков, как его имя. Интересно ведь! Даже безотносительно того, что он воображает себя моим отцом (я пока не решил окончательно, верить ему или нет).

Конечно, можно в любой момент попросить Бандура вызвать его снова. Но мне неловко. Не воин, скажет, а дева на выданье: хочу – не хочу, пойду – не пойду, прогоните – вызовите… Подожду. Думается, Энка страдает от любопытства не меньше моего, зато долготерпением многократно уступает. Скоро она обязательно всех достанет, и вызов состоится без моего участия.

…Поиски наши продвигаются крайне медленно, и в успехе их Балдур абсолютно не уверен, говорит, чтобы мы не обольщались. Мы и не обольщаемся, поскольку в настроении пребываем самом скверном – никаких радужных надежд. Между собой грыземся, как цепные собаки.

По ночам мне снятся кошмары: мужики с мечами, жрецы в балахонах, расчлененные трупы, обезглавленные девы и тому подобная кровавая муть. Не знаю, может, это не простые сны, а видения?Должно же во мне быть чтото мистическое, раз сам я демон, и папаша мой демон, и видно, не из последних, раз ему такого крупного идола отгрохали… Хотя это еще не показатель. Лично у меня тоже есть идол, большой, каменный. Стоит себе в Сехале, и жертвы ему приносят – а что толку? Какой из меня демон – всем известно.

Но не буду заниматься самобичеванием, лучше опишу последний из моих странных снов (или видений?) – очень своеобразный, непохожий на предыдущие. Как будто бреду я в гордом одиночестве по бесконечно длинному деревянному помосту, протянутому через местность, здорово напоминающую север Аттаханской степи, только вся трава там синяя. Глухой такой цвет, приятный для глаз. Но мне откудато известно, что на самом деле он должен быть гораздо ярче. Вроде бы здесь случилась какаято беда, вся трава завяла и потускнела. Мертвая она. И сухая. А помост мокрый и скользкий, как причалы во фьордах. Помню, в детстве я на таком поскользнулся и чуть череп не раскроил. Поэтому идти мне страшно до визга – редкая глупость! В реальной жизни только три вещи способны вызвать у меня подобное состояние: зачарованный перевал в Безрудных горах, клопы и профессор Перегрин (не в обиду ему будь сказано)…

Так вот, иду я, иду, еле ноги переставляю, дрожу от ужаса, и сколько часов проходит в этой тягостной дороге – сказать невозможно, кажется, целая вечность. И становится у меня на душе все тоскливее и безнадежнее, впору волком обернуться и выть на луну.

Но когда стало совсем невыносимо и я решил наложить на себя руки (для этого было достаточно просто спрыгнуть с мостков в мертвую траву), предо мной появился бог! Вижу: сидит на деревянном табурете полуголый, синий, очень толстый, очень лысый пожилой дядька с колотушкой ночного сторожа в руках, и понимаю – бог! Типичный высший демон, и надо ему поклоняться. А как это делают – не знаю, хоть в лепешку расшибись! Никому прежде не доводилось поклоняться, нет у меня такого полезного навыка.

А бог смотрит на меня требовательно, ждет. Стою пред ним истуканом – ужасно неприятная ситуация. И тогда, чтобы ее наконец разрешить, я сделал книксен. Как наша Ильза, когда хочет выглядеть вежливой и воспитанной девушкой. Получилось удивительно ловко, будто заранее тренировался. Даже края куртки не забыл оттянуть в стороны, на манер юбочки! Смех и грех!

Бог сразу подобрел, заулыбался – можно подумать, ему для счастья только моего книксена и не хватало – и говорит: «На тебе денег!» И протягивает он мне мешочек, полный мелких монет не нашей чеканки. Я имею в виду, не нашего мира. Такие в ходу в той стране, где живет Макс: на реверсе изображен всадник на коне, он закалывает копьем какуюто тварь, на вид вроде дракона, но слишком мелкую и тощую. Хороший охотник на такую с копьем, да еще конным, не пойдет – рогатиной обойдется. Или вообще трогать не станет, пока та не подрастет. Но сейчас не о том речь, а о сне.

Во сне, заполучив столько монет, я ужасно обрадовался, потому что сразу смекнул: на них я легко доберусь до Америки, до главного их американского идола. Это мне Макс с Ириной показывали картинки: стоит посередь Америки огромная статуя в виде сердитой тетки средних лет, на башке у нее рогатый венок, в руках факел. На самом деле никакой это не идол, простая скульптура. Элемент архитектуры. Но во сне я этого не знал, свято верил, что с помощью артефакта такой великой силы можно вызвать очень важную богиню, которая непременно ответит, где именно похоронено туловище Карола Освободителя.