Я мотнул головой, вгляделся в даль.
Вокруг не было ни души, а выл, как выяснилось, я сам. Жалостливо так, с присвистом. Обреченно.
Если бы я был лошадью, ее нужно было бы пристрелить из жалости.
— Черт! — бросил в пустоту, моментально закашлявшись. Злясь на собственную слабость, ударил рукой по песку, заставляя себя прекратить стонать и пытаясь дышать ровней.
Вышло далеко не сразу.
— Андрис! — крикнул я, как только понял, что снова могу говорить. — Андрис!!!
Ответная тишина ударила наотмашь похуже кулака: старший советник его величества отстал от меня навсегда.
Как долго я этого хотел! И как паршиво оказалось прощаться с этим гадом, вечно плетущимся по пятам со своими нудными нотациями! Не верилось в его смерть. В происходящее… Я закрыл глаза, пытаясь привести себя в чувство и невольно задаваясь вопросом: «Когда этот гаденыш Геррард превратился из камня на моей шее в друга, которого не хотелось терять? Как это случилось?».
Откинув голову на песок и позволив себе несколько секунд слабости, я вдруг вспомнил, как он нес меня на руках, боясь лишний раз пошевелить пальцами, и истерически расхохотался, чувствуя, как горячие слезы градом льются по щекам, губам, шее Марианны Айгари… Снова тело девчонки играло со мной в глупую игру, заставляя поддаться слабости и выплеснуть эмоции наружу.
«Андрису не понравилось бы такое зрелище», — пришла в голову мысль, от которой я все же подобрался. Приняв сидячее положение, стер кулаками влагу с лица и, рвано вздохнув, поднялся, уставившись на… конец тропы.
Она просто обрывалась, уходя в туманный тупик.
— Это еще что такое? — Мне становилось легче от разговоров вслух, и я не брезговал этим успокоительным. — Мы так не договаривались, эй!
— Эй! — принесло откуда-то издалека эхо.
Я отшатнулся, дернувшись, и едва устоял на ногах, не в первый раз костеря создателей этой тропы. Неугомонное эхо без устали повторяло за мной, будто огрызаясь в ответ.
— Так, — подвел итог я нашему странному диалогу, — это и есть Драконья Обитель?
— Обитель… битель… эль… — донеслось из тумана.
Я задумчиво постоял на месте, переминаясь с больной ноги на здоровую и вспоминая краткий рассказ Андриса о том, что нас, предположительно, ждет в конце тропы.
«Войти должна хранительница огня, несущая искру первого пламени», — голос старшего советника прозвучал в моей голове так четко, будто он был жив и стоял рядом. Я даже обернулся, но, увы, никого не увидел.
— Что ж, остается только проверить… — пробормотал едва слышно.
— Верить… — внезапно вторило очень странное, слишком хорошо слышащее эхо.
Я сжал кулаки, подавляя желание повернуть назад, вздохнул и вытянул руку вперед, призывая родную стихию.
Сначала на моей ладони появилось лишь несколько быстро растаявших голубых искр. Пришлось повторить заклинание трижды, прежде чем вспыхнул маленький, хилый огонек.
— Доходящий какой-то, — придирчиво его рассматривая, заметил я. — Может, нужно что-то еще?
Все еще с сомнением разглядывая голубоватое пламя и решая, что с ним делать, я вдруг уловил легкое движение тумана вокруг руки: он слегка отполз в стороны, открывая небольшое пространство за тропинкой. Шагнув ближе, я отогнал завесу еще дальше.
К моему удивлению, дальше земля оказалась покрыта брусчаткой, совсем как перед замком Буджерсов.
Еще несколько неуверенных шагов заставили меня здорово поволноваться в предчувствии беды, но огонь на ладони сделал свое дело: туман, норовящий подобраться поближе, словно обжигаясь о голубое свечение, отступал все дальше. И в какой-то момент он просто остался позади, глухо схлопнувшись за моей спиной.
А я остался стоять в сумеречной полутьме, почти ничего не видя, на дороге, ведущей к входу в огромный каменный замок, своды которого нависали прямо над моей головой, загораживая собой небо.
Ну и чтобы я совсем обрадовался, создатели данного путешествия расположили каменную груду не где-нибудь, а среди диких болот. Запах сырости, серы и гнили ударил в нос, раздражая желудок, обоняние и всего меня в целом.
— Апчхи! — согнувшись пополам от слабости, я едва не упал.
— Хи… хи… хи… — принесло из огромной расщелины впереди меня.
У меня аж мурашки по телу побежали. Или это настоящие блохи? Неважно…
Где-то недалеко застрекотало неизвестное насекомое, приветственно булькнула коричнево-зеленая жижа слева.
— Вот и сказочке конец, — пробормотал я, ковыляя подальше от края дороги и повторяя заклинание огня, чтобы удержать голубое пламя на ладони.
— Конец… — отозвалось эхо грустно.
Посмотрев на вход, я решил немного осветить путь и направил огонь вперед, а в следующий миг остановился, в немом изумлении разглядывая огромную распахнутую пасть дракона, служившую входом в Обитель. И не было бы это зрелище столь жутким, если б мое пламя, посланное лишь для того, чтобы немного развеять тьму, не взметнулось вверх, больше не подчиняясь хозяину, и не осело в двух зияющих пустотой глазницах…
— Только не моргай, — взмолился я, — только не моргай.
— Моргай… гай… ай! — принес ветер из пасти дракона.
Не знаю, сколько еще я простоял бы на брусчатой дороге, не решаясь приблизиться к столь творчески оформленному входу, но тут болото вокруг начало оживать — бурлить, пениться и подниматься, источая при этом просто жуткую вонь!
Пришлось бежать вперед, стараясь не смотреть на то, как «гуляет» в глазницах дракона голубое пламя.
Эхо повторяло звук моих шагов, ветер свистел в ушах, а сердце в груди Марианны Айгари стучало так, будто собиралось выскочить и показать, как надо бегать по-настоящему. Не было, казалось, никакой возможности избавиться от страха, пробравшегося под кожу и разгоняющего ужас по венам вместе с кровью. Гнев, отчаяние, возбуждение, злость и неуверенность — все слилось воедино, заставляя бежать дальше, в кромешную тьму, не разбирая дороги и не оглядываясь. Вот только больная нога подвела — увязла в песке, застилавшем пол Обители, подогнулась и опрокинула меня навзничь.
Упав, я сцепил зубы, чтобы не закричать от боли. Уперся лбом в рыхлый настил, ударив головой пару раз в желании выбить из себя панику, но добился только того, что увяз в песке еще сильнее.
— Нет! Нет-нет-нет! — закричал, чувствуя, как горит огнем колено; как дико ноют голые ступни, нежная кожа которых не привыкла к столь халатному обращению; как раздирает горло отчаяние, не давая нормально дышать.
— Я не могу остановиться здесь, — просипел, снова пытаясь подняться.
— Здесь… — шепнуло эхо в самое ухо.
Я вздрогнул, дернулся вперед. Поднял голову, отфыркиваясь от песка, забившегося всюду, прищурился.
— Не видно ни черта, что происходит? — спросил у тьмы.
— Исходит… ходит…
Это было не похоже на эхо. Совсем.
Голос того, кто говорил со мной, скорее напоминал интимный шепот любовницы, невесомо нависшей сзади.
— Огня! — крикнул я что есть мочи, выставляя вперед руку.
И ничего.
Эхо не ответило мне, стихия также отвернулась.
Я растерянно смахнул тыльной стороной ладони пот со лба, перевернулся и сел, подтягивая к груди больную ногу.
— Огня! — повторил снова, отчаянно веря в новое прошлое. Не ради себя, а ради тех, кто поверил в меня. Они должны были получить второй шанс! Я не подведу. — Огня!!!
На вытянутой вперед ладони так и не появилось пламя, зато в воздух поднялось несколько голубых искорок, тлеющих, танцующих вокруг и разгорающихся все сильнее.
Некоторые из них соприкоснулись с песком, закрывшим собой землю в Обители, после чего случилось странное: синева стала расползаться во все стороны, переливаясь, излучая яркое свечение и… рождая необычные видения, сотканные из знакомых мне ситуаций, воссоздавая сотни голосов, визгов, криков, смехов, стонов…
Я заткнул уши, продолжая смотреть, как синеет пол Обители, уходя все дальше и дальше, так и не натыкаясь на границы. Теперь не было возможности понять, откуда я пришел, ведь не осталось ни входа, ни стен, ни начала, ни конца. А запрокинув голову вверх, я рассмотрел мириады мельчайших светящихся синих звездочек, осыпающихся из центра бескрайнего неба, парящих в воздухе и плавно оседающих к морю подобных им песчинок вокруг меня.
