— О чём ты? — удивился юноша.
— Ты придумал себе воображаемый мирок и заселил его. Твоё присутствие здесь, вместе с нами, говорит о том, что реальный мир тебя, мягко говоря, доконал.
Первый опустил мрачный взгляд. Он вспомнил о том, как очнулся в больнице и боролся за собственную душу с отчаянием, ставшим для него самым ужасным чудовищем. Есть о чём задуматься.
— А мы можем остаться здесь? — спросил он.
— Ну, этот мир рушился, потому что твоя личность была разделена, — рассудил Умник. — Но теперь ты снова стал полноценным. Так что, полагаю, всё в твоих руках.
— Что ж, — задумался Первый. — С одной стороны, не хотелось бы возвращаться в мир, из-за которого я оказался в таком состоянии…
— С другой стороны, ты наверняка не забыл желание вырваться отсюда, которое вело тебя с самого начала, — отметил мужчина.
Юноша взглянул в сторону заката, замершего на небосводе. Наконец-то, чистый горизонт! Огоньку бы понравилось. Выходит, что вера Первого оправдалась — именно такой горизонт должен видеть тот, кто всё для себя решил.
— Это правда, — хмыкнул он. — К тому же, Аксель всё равно был бы против того, чтобы остаться здесь. Такова воля.
— Именно, — сухо поддержал убийца, но тут же зыркнул с подозрением, — Какая ещё воля?
Умник и Фея хитро переглянулись, а Первый вновь посмотрел на горизонт.
«Причина, по которой я оказался здесь — отчаяние. Причина, по которой я здесь не останусь…»
А есть ли она? Первый хотел покинуть мрачный туманный мир, полный чудовищ и одиночества. Но теперь этот мир прекрасен. Здесь юноша окружён теми, кто о нём заботится. Он даже может вернуть к жизни Огонька, Быка, Деда и Воина.
Начни Умник снова отговаривать его от попыток вспомнить реальный мир, Первый непременно согласился бы. Но теперь Разум молчит и ставит перед выбором. Тем самым выбором, о котором говорила Мудрость. А Вера, где-то глубоко внутри, всё ещё нашёптывает, что именно таков истинный горизонт, который виден всем, а не только ему, Первому.
Пожалуй, это стоит того, чтобы узнать наверняка. И снова встретиться с тем, что заставило его сбежать сюда. Ведь теперь Первый знает, что у него есть Сила, Мудрость, Вера, Отвага, Разум, Воля и даже Хитрость. А ещё он победил Отчаяние.
— Что ж, значит, решено, — подытожил Умник.
Он взмахнул рукой и перед всей четвёркой возник широкий фиолетовый портал.
— И что на той стороне? — спросил Первый, внимательно всматриваясь в проход.
— Место, в которое ты хочешь попасть, — ответил мужчина. — Пойдём вместе.
Он взял за руки Первого и Фею. Юноша протянул ладонь Акселю, тот немного помешкал, но принял его руку.
— Я вас больше не увижу? — спросил Первый.
— Мы же часть тебя, — с теплотой произнесла Фея.
— Не факт, — коротко возразил Аксель.
— В любом случае, никуда друг от друга не денемся, — хмыкнул Умник.
— Тогда идём, — улыбнулся юноша.
Держась за руки, четверо шагнули в портал.
Эпилог
— Получается, что все описанные события — это плод ваших… мыслей? — рассудила Афина, глядя на Акселя.
— Умник допускал такой вариант, — кивнул парень. — Но как вы это объясните?
Девушка улыбнулась.
— В пользу этого говорит хотя бы то, что передо мной сидите вы, а не Первый, — пояснила она, чуть склонив голову набок. — Но если вам нужно подробное объяснение, то у меня оно есть.
— Я хотел бы его услышать.
— Конечно.
Афина убрала ручку во внутренний карман пиджака и положила блокнот на край стола. Собираясь с мыслями, она в последний раз покосилась на коричневую корочку сборника своих заметок, затем внимательно взглянула на собеседника и заявила:
— Это Первый является воплощением вашей воли, а не наоборот. В пользу этого говорит несколько факторов. Во-первых, я уже упоминала, что здесь, в реальном мире, вижу вас, а не Первого. Во-вторых, образ Умника — исходя из описания его внешности, он похож на вас, только старше. Вполне соответствует тому, как может выглядеть тот, кто воплощает ваш разум. В-третьих, образ Феи. Если он взят с меня, то сделать это мог лишь тот, кто знаком со мной. Вас я знаю, но у меня нет знакомых, имеющих хотя бы отдалённое сходство с Первым.
— А как вы объясните туман, что накрыл целый город в реальном мире? — поинтересовался Аксель.
— Побочный эффект от вспышки ваших способностей — для реального мира такое явление не могло пройти бесследно. В самом начале нашей беседы я говорила о том, что важен не только феномен тумана, важны вы, — напомнила девушка, посмотрев в глаза собеседнику. — О наличии у вас пс… особых способностей известно уже давно, но вы не спешили проявлять их. Ваши силы подействовали даже на меня — пока вы находились в огороженной туманом области, у меня были проблемы со сном. А когда я засыпала, то видела обрывки из описанных вами событий.
Аксель опустил задумчивый взгляд на стакан с водой и провёл с десяток секунд в молчании. Затем он посмотрел на Афину и произнёс:
— Звучит разумно. Я вас понял.
Есть и другие моменты, подтверждающие теорию девушки, но она постаралась избежать их упоминания. Некоторые из них не так просты для не посвящённого в тонкости психологии Акселя, а кое-что может показаться неприятным.
Так, например, отдельного внимания стоит образ Первого. Неуверенный, пугливый и слабый, он так и не сумел до конца окрепнуть духом. Это вполне соответствует психологическому портрету Акселя, который прячет за внешней невозмутимостью целый набор комплексов.
Отделить свою хрупкую волю и выставить её против сильнейшей проблемы, а самому углубиться в самообман и задаться мнимой целью — уничтожением более слабых противников. Можно обойтись без глубокого анализа, всё очевидно.
Вдобавок, для того, кто создал целый мир и скрылся в нём от реальности, Первый слишком легко принял правду, предложенную Умником. Чтобы отказаться от такой сложной иллюзии, одних доводов разума недостаточно. Нет, не похож Первый на того, кто пытается уйти от суровой действительности. А вот Аксель стоял на своём до конца.
Что же до Отчаяния и пробуждения в больнице, то здесь всё не так однозначно. Что несёт Аксель у себя в подсознании, не знает никто, даже он сам. Однако больничная койка для него — явление не чужое. Вот только в реальности это было… не лечение. Для нормального человека немудрено после таких переживаний погрузиться в отчаяние.
«Для нормального человека», — невесело повторила про себя Афина.
— Ваша теория объясняет многое. Нет, она объясняет всё, — произнёс Аксель. — Но кое-что кажется мне странным.
— Не поделитесь? — спросила девушка.
Она взглянула на него с интересом. Похоже, он собирается опровергнуть её выводы. Это что-то новенькое.
На самом деле, Афина предпочла бы, чтобы парень не оспаривал её слова. Так ей, почему-то, было бы намного спокойнее.
— Конечно, — кивнул Аксель. — Когда-то давно вы говорили, что мне нужно больше работать над умением фантазировать и выстраивать ассоциативный ряд. Думаете, с такими задатками я мог бы создать целый мир?
— Вы — величайшая загадка из всех, с какими мне приходилось иметь дело, — призналась Афина. — Я не удивлюсь, если некоторые мои предыдущие выводы о вас окажутся ошибочными.
— И всё же, я согласен с этой оценкой. Мои собственные наблюдения доказывают это. Также считаю абсолютно верным другое ваше утверждение — что я ставлю превыше всего факты и осязаемые вещи, и действую исключительно с опорой на них.
Аксель сунул руку в карман брюк и вынул оттуда небольшой гранёный камень продолговатой формы. Присмотревшись, Афина определила, что это аквамарин.
Девушка вздрогнула, её тонкие брови подскочили вверх. Но уже через секунду она успокоилась.
— Почти подловили меня, — с облегчением произнесла Афина, откинувшись на спинку стула. — Этот камень в кулоне был у вас всегда
— Вот и я это помню, — согласился Аксель.
— Полагаю, это ещё одно подтверждение моей теории.
