Вторая повозка втрое меньше, но запах зверя из-под плотно закрывающего до самых колес чехла сильнее и резче.
Я наблюдал со ступеней, за спиной то и дело раздавался шепот, шелестели шаги. Слуги продолжают делиться сенсацией, внебрачный сын герцога круто берет власть в свои руки и осмеливается перечить самому королю, герцогиня молча разрешила ему говорить от имени семьи, король в ярости…
Прозвучали шаги, человек вышел из-за спины и встал рядом. Я покосился на державное лицо кастеляна, он буквально помолодел, сияет, глаза блестят молодо.
— Любуетесь? — спросил он. — Вот это власть! Это мощь…
Я переспросил с непониманием:
— По каким признакам?
— Разве не заметили? Только король может отправляться в рядовую поездку по землям вот так… со всеми удобствами. Он даже зоопарк с собой захватил! Не весь, конечно, у Его Величества дома около сотни диковинок, но самые любимые… или недавно пойманные возит с собой, пока не налюбуется.
— А потом? — поинтересовался я. — Отпускает, чтобы не нарушать равновесие?
Он взглянул с укоризной.
— Зачем же? Если зверь диковинный и ценный, оставляет в своем королевском зоопарке. Если не особо диковинный — дарит венценосным правителям соседних королевств или крупным лордам.
Он рассказывал важно, наслаждаясь чужой мощью и богатством, идеальный лакей, наслаждающийся своим лакейством и благоговеющий перед власть имущими. Вообще-то ничего нового, наши кинозвезды тоже в путь отправляются с кучей парикмахеров, массажистов, маникюрш, визажистов, специалистов по мытью ванн, своими собачками и работниками по выгулу этих собачек, собачьими парикмахерами и огромнейшим гардеробом на тысячу платьев и полтысячи пар обуви.
— А он это на свои деньги, — пробормотал я, — или на деньги налогоплательщиков?.. Все-таки две большие разницы. Впрочем, не ломайте голову, это же ясно. Как думаете, король завтра упрется? Или за ночь земля не подсохнет?
Он покачал головой.
— Надеюсь, Его Величество задержится еще хотя бы на пару суток. Это же такая честь, такая честь!.. Сэр Ричард, вы совершенно зря грубили Его Величеству. Я понимаю и одобряю ваше желание сконцентрировать всю власть в своих руках, именно об этом я вам и говорил, а вы еще колебались… однако же это король, понимаете? Он дунет — и вас унесет ветром. Как бы вы ни пыжились, но у короля власти и мощи больше, это бесспорно, не так ли?
— Это так, — согласился я неохотно. — Он просто опешил, потому и отступил. Но, думаю, его отступление — тоже разгон для прыжка.
Он повернулся и внимательно посмотрел в мое лицо.
— Странно, что вы так хорошо все понимаете. Как поступите? Хотите, я прикажу срочно оседлать вашего коня?.. Если выедете сейчас, то, возможно, король о вас просто забудет. Во всяком случае, преследовать не станет.
— Ого, — сказал я, — а ведь вы еще вчера уговаривали меня взять власть в свои руки!
Он пожал плечами.
— Мы с вами знаем, герцог вернется не скоро. А этот замок уязвим, ему нужен сильный защитник. Но сейчас вы в опасности, разве непонятно?
— Спасибо, — ответил я. — Я все понимаю. Однако же я — христианин. На самом деле, не только для показухи. Я не могу оставить беззащитных женщин. Над которыми, как вы тоже понимаете, вот-вот совершится насилие.
— Вы его только отсрочили, — предупредил он. — Король все равно выдаст дочерей герцога за тех… за кого пожелает.
— Как старший брат, должен воспротивиться.
Он хмуро скривил губы.
— Северянин!
— Да, — согласился я, — у нас еще сохранились остатки идеализма. К тому же, согласно христианской доктрине, для каждого мужчины, тем более — для рыцаря, каждая женщина — сестра. Он должен заботиться о ней с братской любовью.
Он усмехнулся, но смолчал, только на лице я отчетливо прочел сожаление, что меня, такого молодого и способного принести какую-то пользу, завтра поволокут либо на виселицу, либо на плаху. Если не убьют в постели.
Когда он ушел, я подумал со злостью, что скользкий налим прав: какая от меня польза, если убьют? Или есть? Ведь если король сумеет убрать меня с дороги прямым убийством, это подорвет его репутацию и пошатнет власть. Значит, есть смысл и в самопожертвовании? Это как трупами забросать дзот?
Я повернулся к распахнутому входу, сделал шаг и едва не столкнулся с Даниэллой, она почти бежала через холл, бросилась мне на шею, жарко поцеловала в щеку. Это был чистый детский поцелуй или же чистый братский, то есть сестрячий поцелуй, в котором нет и следа чувственности, в огромных серых глазах такая благодарность, что у меня защемило сердце.
— Сэр Ричард, — прошептала она, — вы меня спасли!.. Я с детства мечтаю уйти в монастырь и посвятить себя уходу за сирыми и немощными. Ибо мир жесток, а доброты и участия в нем так мало. Если меня выдадут замуж, как распорядился король, я лучше покончу с собой…
— Самоубийство грех, — напомнил я. — Такие души не попадают в рай. А хоронят самоубийц за оградой вместе с преступниками. Только Господь, который дает жизнь, вправе отнимать ее, хотя, конечно, отнимает всякая гадина. Леди Даниэлла, укрепитесь духом. Король не всесилен, хотя это он старается всем внушить и даже вдолбить. Сам он знает, что это далеко не так. Пока он не уедет из замка, я тоже не уеду и позабочусь о вас…
Она воскликнула с сияющим от счастья лицом и блестящими, как звезды, глазами:
— О, сэр Ричард!.. Я чувствую в вас любящего старшего брата, что заботится о сестрах! Как могут мама и сестра сомневаться, что вы… Валленштейн!
— Все подвергай сомнению, — сказал я строго, — как сказал один классик сатанизма. Это модно, это спасет от многих неприятностей… правда, жизнь такого человека черна и безрадостна, зато… безопасна. В какой-то мере. Есть такая весьма популярная философия пескаризма… Я сам ее придумал, но это не важно. Укрепитесь духом, Даниэлла.
Она прошептала смущенно:
— Не сердитесь на сестру…
— На леди Дженифер?
— Да.
— Почему я должен сердиться?
Она посмотрела на меня робко.
— Она обижает вас. Я не знаю, почему так вдруг…
Я отмахнулся.
— Любая женщина уверена, что дважды два станет равно пять, если как следует поплакать и устроить скандал. Просто леди Дженифер хочет, чтобы дважды два было равно еще и козе с мандолиной. Ну и что? Женщинам прощается многое. Вообще им можно все. К тому же я, как старший брат, могу ли сердиться на взбалмошную сестренку?
Она опустила голову, голос был едва слышен:
— Она сомневается, что вы… что вы…
— Знаю, — сообщил я. — Миром, как сказал другой сатанист, правит экономика. Для леди Дженифер удобнее, чтобы никакого старшего брата не было, тогда у нее больше независимости. А вот леди Изабелла, как главный экономист, еще не решила: больше выгод или ущерба с моим появлением. От этого зависит — признает меня сыном герцога или нет. К примеру, для начальника стражи я бесспорный Валленштейн, ибо хорошо сражался, взял пленных…
