— Как и за твоей мамой, — весело добавил мужчина.
Он неотрывно смотрел на жену и дочку. Казалось, вечность мог бы любоваться. Но все‑таки решил, что только смотреть мало и заключил обеих в объятия.
— Люблю вас.
На этом видение прервалось. Семен, все также сидя на столе перед Адой, обиженно отвернулся.
— Спасибо, — тихо поблагодарила. — Это самый лучший подарок, Шнурс.
— Не за что, малышка, — ответил карлик.
— Семен? Семен, прости меня, пожалуйста, — Ада нагнулась ниже, заглядывая в прищуренные глаза напротив. — Что я могу для тебя сделать? Как извиниться?
Отклик поступил незамедлительно, в виде нового мыслеобраза, — широкое и глубокое блюдце сливок, копченая рыбка, крынка сметаны.
— Все тебе будет, все самое лучшее… — пообещала, смеясь сквозь слезы.
Увиденные картинки еще больше разбередили душу, чем недавний рассказ. Ада ясно увидела, каким могло быть ее детство, — полным любви, заботы, тепла. И все это у нее отобрали.
Вытерла протянутым Шнурсом платком слезы и сопли. Она потом все обдумает, не сейчас. Сейчас слишком много всего. Если позволить себе окунуться в этот водоворот сильных, противоречивых чувств и мыслей, она в нем утонет. Захлебнется болью и бессилием что‑либо исправить.
— Как я смогла принять образы? У меня же нет дара говорящей, — спросила, пытаясь отвлечься.
— Сема самый сильный из моих питомцев, самый искусный и опытный. Он с кем угодно может общаться.
— А Клык?
— Нее, ему до Семена еще далеко. Он хоть и способный, но недостаточно развился. Да и учиться у него особо времени не было. Я сразу как смог, отправил его в клан рысей.
— Так он там с заданием был?!
Шнурс кивнул.
Вот же проныра хорек! И ведь никто и не догадывался что 'крыса', она и на самом деле крыса, только в переносном смысле.
— Тринадцать лет назад, когда в клане рысей начали твориться все эти нехорошие дела, многие предпочли уйти. Пока не поздно, пока их еще отпускали, а не вынуждали подстраиваться и молчать в тряпочку. Там не осталось никого из друзей твоего отца, да и просто сколь‑либо сильных, в чем‑то выдающихся оборотней.
Это понятно, Ада заметила и на своей шкуре прочувствовала, — действительно не осталось.
На колени Шнурсу забрался ревнивый Клык. Карлик и его не обделил лаской, одной рукой гладил по голове замолчавшую Аду, второй стал поглаживать хорька. И не прервал монотонного движения ладоней даже тогда, когда двое у него под боком заснули.
Сам Шнурс почти не спал, с возрастом сна становилось все меньше и меньше. А нерадостных дум и забот наоборот, все больше. В данную минуту он пытался не мучаться прошлым, забыть на мгновение о своей вине, и посмотреть в будущее. В то, что ждет малышку в клане беров. Подарок этого хулиганистого мальчишки Дениса он, конечно же, заметил. Да и Клык поведал достаточно много о том, что происходило по дороге в Йонви.
Карлик добродушно усмехнулся, — похоже, в сказке наконец‑то появился принц, который всенепременно спасет малышку принцессу.
Ада проснулась одна, ни Шнурса, ни Семена, ни Клыка поблизости не видно. Лежала свернувшись клубочком в кресле, заботливо укрытая пледом. В прорехи между задернутыми зелеными шторами проникал яркий солнечный свет. Как ни странно, чувствовала себя хорошо отдохнувшей, как‑то непривычно спокойно и умиротворенно. Может, конечно, ей вчера что‑то подмешали в какао и именно поэтому она спокойно проспала до позднего утра, но голова была ясной и светлой. Как проясняется погода за окном, так и в настроении грозовые тучи разошлись, показалось голубое небо.
Не успела как следует оглядеться, как открылась входная дверь и в комнату, согнувшись под тяжестью огромного, заставленного едой подноса, вошел Шнурс.
— Позавтракаешь со мной, красавица? — спросил, пристраивая ношу на стол перед Адой.
— Давай, — согласилась та, зевая и разглядывая обилие вкусностей.
Шнурс бодро расставил полные тарелки с пышущей жаром кашей, блюдо пирожков, баночку брусничного варенья, кружки и чайник. Одернул шторы с окон и в комнату ворвался яркий свет. Зачем‑то прихватил с подоконника горшок с цветущими фиалками и водрузил на середину и так полностью заставленного маленького стола.
— Жизнью надо наслаждаться! — подняв указательный палец, назидательно произнес и протянул Аде большую ложку.
Уплетая кашу так, что даже уши шевелились, как бы между прочим, с набитым ртом, обронил:
— Смотрю, носишь медальон Дениса.
Девушка подавилась кашей и промолчала. Как он понял, что украшение от Дена? Самое смешное, что она как раз думала, где искать бера. В том, что будет искать, ничуточки не сомневалась. И даже намеревалась как‑нибудь невзначай выведать у прыткого карлика возможные места, где мог быть Денис. Только вот не знала как обойти ненужные сейчас объяснения, не хотелось вдаваться в подробности, рассказывать что, как и почему.
Ада ни с кем не желала обсуждать чувство, которое испытывает к Денису, такое радостное, искрящееся и одновременно мягкое, робкое и томительное. Этим хотелось поделиться только с одним мужчиной, с тем, кто его вызывал.
— Имя приняла? — осведомился об этапе развития связи карлик.
— Какое имя?
То, что он звал ее Идой и что она отзывалась на новое имя, пришло в голову не сразу.
— Ну медальон же носишь? — не понял Шнурс.
— Это просто так… — попыталась увильнуть от ответа Ада.
— Та — ак… Да похоже, ты ничего не знаешь, малышка! Как же это?! — Шнурс даже ложку отложил, так был возмущен.
— Ну… Я знаю главное.
— Рассказывай, что этот хулиган с тобой делал? — тоном строгого дедушки спросил Шнурс.
— Он, нет… ничего, — покраснела девушка, невольно вспоминая поцелуй, прикосновения, еще один поцелуй, и еще другие прикосновения.
— Это серьезно, малышка. Это не ничего, а очень даже много. И обычно происходит только после Выбора. Это навсегда. Денис подарил тебе медальон зверя, берсерк признал в тебе свою хозяйку. Он твой. И ничего тебе не объяснил?
Ада не ответила, переваривая услышанное. С утра мозгу требовалось больше времени, чтобы усвоить и понять услышанное. Хотя, скорее дело в полной невероятности сказанного. В памяти пронеслись все выходки Дена, его странное поведение и слова.
Шнурс тоже некоторое время помолчал, думал как лучше поступить и пытался понять причины поведения Дениса. И, признаться, понимал их.
Чтож, раз так… Привычная роль шута и здесь выручит.
— Сказал, что ты самая красивая для него, прекрасная как цветок в нежных лучах восходящего солнца?
