— Четыре месяца.
— Прогноз на то, что будешь ходить, положительный? — снова поцелуй.
— Да-а.
— Свадьбу играть не будем, не люблю их. Сразу рванём в Крым. У меня там от прабабушки старый домишко остался. Развалюха, но у самого моря и сад. Тебе понравится. Можем вдвоём уехать, а потом Нина с Гришей приедут, он тоже колясочник. Они у меня там каждое лето гостят. Ребята мировые.
— Берестова! Отстань от человека, он тебе ничего не предлагал. И какой Крым, у тебя ещё отчёт и психолог, у него реабилитационный период. Марк, не слушай её, она сейчас неадекват, ещё из образа не вышла…
— Предлагал, я сказала — подумаю. Вот мой положительный ответ, — рука её легла на его затылок, зарывшись в густые волосы, губы прикоснулись осторожно, словно прося позволения. Отстранилась, закрывая глаза в ожидании. Марк прижал к себе так, как будто боялся, что она исчезнет, что её на самом деле нет, что это сон, эксперимент продолжается. Ощущал её кожей, вдыхал её запах — и тут она пахла цитрусом и бергамотом, но её было так мало. Руки его поднялись по спине вверх по гладкой, бархатной коже и обхватили шею, скользя на затылок, наклоняя голову и впиваясь в горячие губы. Марина ответила. Сразу. Словно истосковавшаяся в долгой разлуке… Их прервал настойчивый кашель Недохранителя над их головами. Они разорвали поцелуй, Марк смотрел неверяще.
— Ночка, но я же инвалид. Там за твоей спиной нормальные парни стоят.
— Пусть стоят… не они за мной с башни сиганули… у тебя, между прочим, всё что нужно, тоже стоит, — шепнула ему на ухо, слегка поёрзав на нём. — Тут мне говорили про новую удобную кушетку… Сергей Аристархович, что вы там про кушетку говорили?
Марк усмехнулся, вновь обнимая её за талию, зарываясь носом в длинные чёрные волосы.
— Марина, бестия бесстыжая. Вас камеры снимают.
— Ой, чего они там уже не видели, — отмахнулась она, когда Марк провёл пальцем по её губам, заставляя замолчать. Она смотрит на него своими тёмно-тёмно карими, почти чёрными глазищами с изумрудными крапинками, и они утягивают его в новый поцелуй. Его подушечки пальцев касаются, поглаживая кожу, у их соприкоснувшихся губ. Её полустон в его губы, срывающий болты, крепившие крышу. Выдох. Два удара сердец. Он впечатывает в себя её тело, целуя, прикусывая и вбирая своими её губы. Его язык входит внутрь податливого рта, снова и снова, глубже соперничая с её языком… Горячо…
Холодная вода, вылитая из кувшина на их головы, прервали крышесносный поцелуй. Они посмотрели на смертника с пустым кувшином в руках. Сердитый Сергей Аристархович.
— Извращенцы-эксбиционисты. За мной, — скомандовал психолог, направляясь по коридору. Марина слезла с Марка, встала, подошла к коляске, поставила её на колёса и подкатила к нему. Помогать забираться не стала, просто держала кресло за ручки. Он, подтянувшись на руках, привычным движением забросил тело в кресло, поправил ноги и обернулся к ней. Никакой жалости или сострадания в её глазах не было. Предвкушение и веселье.
Прокатишь? — спросила она, наклоняясь и опаляя ухо горячим дыханием. Не дожидаясь ответа, забралась к нему на колени, обхватила руками шею. — Поехали…
Закрыв дверь в свой кабинет за этими двумя, психолог покачал головой. Заметив стоящих в ступоре двух мужчин. Он развёл руками.
— Женская душа — потёмки… кстати, у неё три сестры, познакомить?
Марина полулежала на удобной кушетке в кабинете Сергея Аристарховича, он читал её отчёт и временами задавал вопросы.
Пальчики её выводили замысловатый рисунок на тёмной ткани.
— Сергей Аристархович, а Вы кушетку не планируете списывать? — спросила она.
— С чего бы вдруг? — удивился психолог, отвлекаясь от чтения. — Новая же.
— А вот пятнышко здесь, тканевая непрактично, Вам в кабинет нужна кожаная. А эту бы я по минималке выкупила… удобная… — и пальчиком любовно погладила спинку.
— Берестова! Убери свои похотливые пальцы от служебного инвентаря и сосредоточься.
— А за похотливые пальцы, Сергей Аристархович, я вам ваши переломаю, — мурлыкнула Марина, не переставая поглаживать инвентарь, связанный с очень приятными воспоминаниями. — Мы ещё долго беседовать будем? Я хочу посмотреть, как Марк с Петровичем занимается.
Сергей Аристархович смерил Марину изучающим взглядом.
— Марин, а он у тебя жалости не вызывает?
— Марк? — Марина посмотрела на психолога очень серьёзно. — Ничуть.
— Даже когда он вынужден ползти по полу?
— На войне солдаты тоже ползают на пузе, когда нужно. Он — мой солдат, инвалидность — война, мы воюем, Сергей Аристархович. И победим.
— А если нет, если он так и останется инвалидом?
— Сергей Аристархович, за вами когда-нибудь женщина прыгала в пропасть?.. А он прыгнул, пусть это был сон, но для нас это была реальность. Он мне всё доказал. Теперь я должна доказать, что достойна его… И вообще, у меня к вам куча вопросов.
Психолог страдальчески закатил глаза к потолку.
— Меня интересует момент моей смерти, кома, ваше явление в образе голосистого Недохранителя. Я эти моменты не могу понять.
— Берестова, как я уже говорил, проводился масштабный эксперимент. И главной неожиданностью было то, что ты можешь влиять на программу, мы сейчас работаем над сбоем, приведшим к потере изначальной памяти персонажа. У меня есть теория, но это мы уже с ребятами-программистами будем обсуждать. А по поводу комы — это был параллельный сон, в который мы тебя решили перетащить. Заметь, Тигран перешёл без проблем. А у тебя снова произошёл сбой. Неправильная ты какая-то, Берестова.
— Уволите?
— И не мечтай. С завтрашнего дня зачисляешься в основной штат сотрудников Корпорации «СНЫ». Тебя изучать и изучать.
— Я не буду подопытным кроликом, — набычилась Марина.
— При чём тут кролик? Берестова, не передёргивай. И не отвлекай, на чём я остановился?
— Неправильная Я, — напомнила Марина.
— Ах, да. Неправильная ты, и застряла между двух снов. Поэтому ребята подключили меня к программе, чтоб я помог тебе определиться с нужным направлением. Но ты опять выбрала не то, что было нужно.
— А зачем Ангелом-Хранителем назвались? И обвес на крылья? Откуда у вас крылья?
— Берестова, а что, я должен был представиться психологом? У тебя средневековый мир, вера и прочее. Ангелам-Хранителям обычно нормальные люди доверяют, в отличие от некоторых, — Сергей Аристархович с укором посмотрел на Марину, надеясь вызвать у неё чувство вины. Но она не прониклась.
— А крылья… дельтаплан у меня, Берестова.
