– А нам надо не просто прогуляться, а надолго там задержаться, чтобы сделать все дела.
– Ладно, ладно, уболтал. Теперь тихо, подъезжаем.
У распахнутых ворот монастыря стоял преподаватель боевых искусств отец Селенсей и послушник с двумя опечатанными ящиками с узкой щелью в каждом. Один ящик предназначался для переаттестационных взносов, другой для добровольных пожертвований на нужды ордена.
– О! Сандарм! – расплылся в улыбке отец Селенсей, перевел взгляд на второго рыцаря и замер, – ты… ты что здесь делаешь?
– То же что и все, – невозмутимо ответил юноша, спрыгивая с коня, – приехал за званием паладина.
– Да ты… всего два месяца прошло! – отец Селенсей был вне себя от возмущения, – и потом, подорожная… что я говорю! Рекомендательное письмо с описанием твоих подвигов. Да у тебя и нанимателей-то нет! Вот у Сандарма граф де Рейзи. Предъявите рыцарь!
Люка протянул разгневанному преподавателю свой свиток.
– Вот видишь! – потряс свитком отец Селенсей, – все как положено по закону, согласно устава нашего монастыря. А ты, странствующий рыцарь, будь добр развернуть своего коня…
Кевин извлек из кармана свой свиток.
– Ознакомьтесь, пожалуйста, отец Селенсей.
Монах уставился на печать герцога Антуйского.
– Не может быть!
– Ну, почему же? – хмыкнул Люка, искусно подражая голосу Сандарма, – этот вьюнош оказал герцогу немалые услуги, да и моему нанимателю графу де Рейзи тоже.
Отец Селенсей сломал печать, развернул грамоту и начал читать. И чем дальше он читал, тем шире становились его глаза. А потом на них навернулись слезы.
– Все-таки не зря я тебя воинскому искусству обучал, сынок, – всхлипнул он, – самый лучший был на этом выпуске. Ого! Да неужели? – Что уж он там вычитал неизвестно, но глаза у преподавателя боевых искусств были уже квадратные.
Отец Селенсей оторвал взгляд от грамоты, слегка подрагивающими руками скатал ее, и поклонился Кевину так почтительно, что юноша даже растерялся.
– Проходите рыцарь Кевин. Для вас двери нашего монастыря теперь всегда открыты.
– А переаттестационный взнос? – робко спросил послушник.
– Молчи, – прошипел монах, – ты хоть знаешь с кого взнос требуешь?
– Я думаю, – поспешил вмешаться юноша, – что исключений не должно быть ни для кого. Надеюсь, этого мешка с золотом хватит и на взносы за нас двоих и на нужды ордена.
– Уй дура-а-ак… – простонал Люка.
– О! Без сомнения, – восхитился отец Селенсей, – Исидор, – обратился монах к послушнику, – позови сюда кастеляна, пусть он определит этот щедрый дар в монастырскую казну. Настоятелю тоже об этом доложить не мешает.
– Да вот они, оба идут.
Действительно, к воротам, через монастырский двор неспешным шагом приближались две долговязые фигуры в сутане, в одной из которых Кевин узнал настоятеля монастыря Пия Семнадцатого, в другой кастеляна Клавдия, отвечавшего за монастырское добро.
– У нас какие-то проблемы отец Селенсей? – степенно спросил Пий, и замер, уставившись на Кевина.
– Похоже, у нас действительно проблемы, – усмехнулся кастелян, – выпуск этого молодого человека два месяца назад обошелся нам очень дорого.
Клавдий перевел взгляд на спутника Кевина и тоже замер. «Неужто почуял под личиной Сандарма Люка?», испугался юноша.
– У них прекрасные рекомендации, Ваше Преосвященство, – почтительно сказал отец Селенсей, – и необыкновенное по щедрости пожертвование на нужды ордена, – указал он на мешок.
– Проводите их в гостевые комнаты, – резко сказал Пий Семнадцатый.
– Лучше в трапезную, – попросил бесенок, сверля глазами кастеляна.
– Столь щедрым меценатам у нас ни в чем отказа нет.
Клавдий лично сдернул мешок с коня, для чего, надо сказать, требовалась недюжинная сила. Пий Семнадцатый резко развернулся, и хотел было уйти, но тут к нему подскочил еще один послушник.
– Ваше Преосвященство, к вам пришел какой-то человек. Они просил передать вам вот это, – протянул послушник письмо настоятелю монастыря. – Он ждет вас у черного входа.
Пий Семнадцатый вскрыл письмо, скользнул по нему взглядом.
– Проведи его в мой кабинет, пусть там подождет. Я сейчас буду.
Настоятель монастыря смерил Кевина злым взглядом и поспешил куда-то по своим делам.
– Отец Клавдий! – к кастеляну подбежал еще один послушник, – вино кончается. Надо открывать еще один подвал.
– Иду мой мальчик, иду, – заторопился кастелян, – но сначала надо доставить этот мешочек в монастырскую казну. Ну-ка, дружно, взяли!
Кастелян взвалил мешок на бедного послушника, чья спина аж затрещала под тяжестью щедрого дара. Послушник пошатнулся.
– Эх, молодежь, – скорбно вздохнул кастелян, снял с послушника мешок и закинул его на свое плечо. – Отец Селенсей вам надо больше внимания уделять физической подготовке наших послушников. Пошли, сынок, хотя бы двери подвалов откроешь.
Кастелян спокойным шагом направился в сторону монастырских подвалов, словно шел налегке, а не с тяжеленной ношей на горбу. Пристыженный послушник, потупив глаза, поплелся вслед за ним.
– Извольте следовать за мной господа рыцари, – почтительно сказал Исидор, глядя восторженными глазами на Кевина.
– Не стоит тебе отрываться от дел, мальчик, – благодушно хлопнул его по плечу Люка, – дорогу в трапезную мы еще не забыли. Лучше отведи в стойло наших коней и не пожалей для них овса.
Друзья направились в сторону трапезной, – длинному одноэтажному строению в северном крыле монастырского подворья.
– Ну и за каким нам нужна эта трапезная? – сердито прошипел Кевин, – нам в мою келью надо проникнуть.
– Ни фига ты не понимаешь в колбасных обрезках. Видел, каким зверем на тебя Пий Семнадцатый смотрел?
– Видел.
– Обязательно на разборку в твою келью припрется, и операции по изъятию странного артефакта под названием замок придет хана. Нет, надо сделать так, чтобы пока мы по подземельям шуршим, твой Пий даже носа не посмел туда сунуть. Он же монах?
– Монах.
– Значит надо сделать так, чтобы он от твоей кельи шарахался как черт от ладана. Короче, это я беру на себя.
Друзья ввалились в трапезную, которую Кевин в первый момент не узнал. Вместо длинных рядов столов, за которыми трижды в день собирались послушники, дабы вкусить опостылевшую своим однообразием монастырскую пищу, он увидел отдельные столики, накрытые белоснежными скатерками, и кучу половых снующих между ними. За столиками сидели состоятельные рыцари, чье финансовое положение позволяло выпендриваться друг перед другом в «культурной» обстановке, а не около походного костра. Все было выдержано в стиле приличной ресторации, появилась барная стойка, стояли вина, закуски, и даже половые были наняты орденом на эти дни, скорее всего из лучших кабаков Босгона. Послушников сюда, не допускали. Сквозь гомон голосов, до Кевина доносились обрывки рассказов, хвастающихся своими подвигами рыцарей, за одним столиком оглушительно хохотали. Судя по всему, там дошли уже до скабрезных анекдотов. А за другим столиком какой-то рыцарь воинственно потрясал мечом, призывая Вездесущего в свидетели, утверждая, что говорит правду. Его товарищи, вытирая выступившие от смеха слезы, добродушно хлопали коллегу по плечу, и согласно кивали головами, но было ясно, что они не верили ни одному его слову! Видно, что-то уж совсем не реальное он загнул.
