Он провел ложный выпад, направленный мне в печень, а потом попытался рассечь брюхо. Я принял это на жесткий блок, не желая отступать, а потом попытался снести ему голову. Теперь уже нападавший делал блок, его руки были заняты, сила удара, дополненная инерцией разворота корпуса, была велика, и что бы её сдержать пришлось подключить и вторую руку. Это мне и нужно. Ударив со всей силы прямой ногой в пах бойцу, я дождался пока тот осядет, и снеся уже третью голову, отправил того за спину.
А вот и четвертый. У него в руках рапира и дага. Он колет, словно еж. Быстро, точно, не теряя темпа и не давая мне времени для маневра. Там, дальше, слышны какие-то голоса, послания, команды, крики о том что невозможно стрелять в таком помещении. Но мне нет для этого дела. Пропустив Рапиру под руку, и позволив оцарапать себя дагой, я срубил руку фехтовальщику, а потом пробил ему череп. Тот скрылся в кратком полете. Что-то я расслабился, голову опять же не снес. А как говорил Добряк, «тыкву не срезал — считай не убил. Я вон видел, как люди с пробитым сердцем успевали вражину с собой забрать».
И снова враг. Коренастый обладатель ятагана, попытался взять меня на решительной и стремительной по скорости атаке. Глупец. Не долго думая я выбросил вперед правую руку, и смотрел как медленно моя сабля рассекает череп словно краюшку хлеба. Мои руки, да и оружие, были длиннее. И на что он надеялся? За ним последовал новый, но мне было все равно. Эта битва была скучна и однообразна. Похожа на стену Мальгрома, но не сравнима по накалу страстей. В первые в жизни, схватка не вызывала у меня азарта и адреналина. Даже чувство страха, словно обидевшись, уползло в свою нору.
Но все изменил шестой враг. Он держал в руках две рапиры, а на левой руке была черная повязка. Видимо кто-то из офицеров. Он напал. Ловко обойдя мой блок, он правым клинком собирался лишить меня способности двигаться, а левым добить на отходе. Мне пришлось пригнуться и резко выгнуться дугой, выбрасывая скрещенные клинки на манер ножниц. Пират сделал шаг назад. Кровь побежала по жилам быстрее. С секунду мы смотрели друг другу в глаза, а потом тот сделал стремительный выпад, направленный мне в брюхо. Его я отклонил младшей саблей, и тут же принял на блок правой, следующий удар. Инициатива перешла в мои руки. Левая сабля взвилась змейкой и оцарапала ногу врага, игнорируя хоть и быстрый, но неловкий блок. Правая же устремилась в глотку, но парень сделал полушаг и уклонился. Следом он из-за спины выбросил левую руку и, сделав какое-то странное движение, заставил её вращаться словно запущенный волчок. К такому я был не готов, и поэтому защищался сразу двумя клинками. Из-за этого пропустил скользящий удар, оставивший на левом боку глубокую царапину. Слишком опасно. Разогнав сердце, я усмехнулся, глядя на то как медленно ползут вражеские рапиры, пытаясь защититься от по настоящему быстрого удара. Но Пират не успел, и был разрублен на три части. Сначала упали его руки, отсеченные от ключицы и до ребер. А потом улетела голова, тело заваливалось не в ту сторону, поэтому я сделал шаг вперед и оттолкнул его за спину.
Следующий рубака меня не порадовал, он был неуклюж и размахивал своим боевым топориком, как поварешкой. Я был ускорен, и поэтому показательно увернувшись от пары рубящих ударов, попросту выпустил ему кишки. Кажется тот умер еще до того как мой клинок чиркнул по его горлу — от разрыва сердца наверно. А потом начался конвейер. Я просто не обращал внимания на то что происходит. Сперва я осторожничал, уворачивался, блокировал, финты какие-то планировал, а потом стал работать на опережение. Только падает мертвое тело, как я уже рублю следующее. Основными целями были руки, колени и глотки. Редкий враг успел удовлетворить мою жажду схватки хоть каким-нибудь подобием фехтования. Нет, зачастую они падали, зажимая кровоточащую рану, а уже спустя мгновение Седой Жнец запихивал их души в свой мешок. Почти два десятка тел покоилось за моей спиной. Но и сам я был не в лучшей кондиции. От даги текла по ноге струйка крови, весь левый бок представлял сбой одно большое красное пятно. Меня хватит еще минут на тридцать схватки. Кажется, я был слишком наивен, полагая что зарублю сотню. Что ж, главное положить как можно больше, а потом сигануть за запечатанную дверь и выпрыгнуть с девушкой в окно. В конце концов прямо под ним у нас закреплена шлюпка. Такое вот совпадение.
— Ээээ. Зануда?
Меня словно холодной водой окатили. Я пригляделся к очередному противнику.
— Младший?
— Зануда.
— Младший.
— Зануда!
— Младший!
И крепкие дружеские объятия, разбавленные офигевшими пиратами и радостным смехом, стали итогом самой скучной драки за всю мою жизнь.
Глава 7. Сразившийся с богом
Ситуацию можно описать так — и снова я на палубе. Вообще, палуба пиратского судна, весьма сильно отличается от своей подруги — пассажирско-грузовой. Если там была вечная, почти армейская суета, слышны отдаваемые приказы, боцман пересчитывал зубы нерадивому юнге, чью улыбку уже давно можно было использовать как дуршлаг. А капитан, сидя в каюте, тихонько попивал вино, смотря на сундук, в котором был заперт ром — подальше от матросов. Здесь же, среди пиратов все иначе.
Палуба скорее походит на какую-нибудь площадку. Вон, в дальнем углу, за третьей мачтой, с таким выразительным названием, что я и не запомнил, сидят четверо. Между ними бочонок, на нем доска, а по доске бегаю кости, ставят пираты, что удивительно, иногда и по десять золотых. Ну, оно и понятно — куда им деньги в море девать, а в ближайшем «лихом порту» все равно будут всей гурьбой пропивать и гулять. А во к ним на всех порах летит здешний вариант юнги — все тот же юнец, только на голове красная бандана, в глазах азарт, на поясе абордажная сабля, а в руках ведро с тряпкой и шваброй. Пираты явно не довольно появлением юноши. Завязался горячий спор, и получив ускорительного пинка, юнга отправляется дальше. Увидев это — на сцену выходит здешний боцман. Вернее — старший офицер, отвечающий за корабль. Зовут его Фернир, он никогда не снимает черной, с черепами банданы, но он так сильно напоминает мне Ушастого, что я решил будто и он является эльфом. Может, так оно и есть. На поясе у него висят две сабли, похожие на мои, разве что пошире, а тяжелые кулаки так и вертятся перед лицами играющих. Но проходит пару мгновений, и к игре в кости присоединяется пятый человек, или не совсем человек.
Еще на мостике стоит старпом. Самая колоритная здесь фигура. А колоритна она тем, что старпому кажется лет восемнадцать. Зовут его Джо и он вроде как гроза Рассветного, Северного и Закатного морей, даже кличка у него — Кровавый. Вот кто не сидит без дела. Гоняет рядовых матросов только так. Пробежаться по вантам наверх и что-то там сделать, выдраить вон то пятнышко, погрозить протащить нерадивого под килем, проверить рулевой механизм и так далее. Все команды хоть и звучат на имперском, на смысл их от меня надежно сокрыт. Да и вообще, когда я назвал какой-то элемент судна «вон та круглая хрень», на меня посмотрели как лихие смотрят на гуляку в Пяти Ямах. Невольно даже потянулся к оружию. Кстати Джо, так же как и Фернир, носит два клинка. Причем точно такие же, как у боцмана.
