Больше всего в это мгновение Мирзой-бек боялся, что Шайба услышит искусительную мысль: оставить линкоры на Новой Земле и диктовать летающим хамкам свою волю, угрожая в противном случае разнести в прах все их города. Прежняя империя, конечно, так бы и поступила, но Мирзой-беку развалины не нужны. Что проку владеть развалинами? Вот когда сами колдуньи не смогут представить себя живущими по-старому, когда они окажутся зависимыми от тех, кого считали побежденными, вот это и будет его победа. И даже если сам Мирзой-бек не доживет до этой минуты… Торопиться ему некуда. Чем медленнее мелют жернова истории, тем тоньше будет помол.
— Откуда вы знаете имя преступницы? — потребовала Шайба.
— Я же говорю, у нас есть основания полагать, что она жива. Мы нашли и обезвредили еще одну пару, вздумавшую пойти по пути Кукаша и Чайки. От них мы и узнали это имя.
— Преступницу необходимо срочно уничтожить! — всполошилась Шайба.
— Полностью согласен. Именно поэтому вы должны определить, где она прячется, а потом перебросить туда наш флот. Разумеется, свободные ведьмы также смогут принять участие в ликвидации. Но не раньше, чем мы обездвижим Влада Кукаша. Мне бы очень не хотелось, чтобы он снова ушел через это… как его?.. инферно.
— Наша Байка удала
Небеса метлой мела,
Так что звезды запылились,
Так что луны повалились…
— пела Чайка.
Исцарапанный Яшка сидел среди кучи прутья и сосредоточенно мусолил комелек понравившейся ветки.
— По-моему, к этому прутику он относится особенно, — Чайка никак не могла смириться, что сын не проявляет никакой страсти к наломанным ветвям.
— А по-моему, у него зубы режутся, — трезво возразил Влад.
Чайка была согласна и с этим; первый зуб — не меньшее чудо, чем колдовская метла в руках пацана.
— Ты знаешь, — сказала она, — над детдомом аура стала заметно чище. Девочки теперь меньше дерутся и больше играют вместе. Это даже стало тревожить воспитателей, тех, кто не дрыхнет во время дежурства, а дело делает.
— Что тревожит-то? Это же хорошо, что меньше дерутся.
— Так-то оно так, да не совсем. Что меньше дерутся, это хорошо, вернее, спокойнее, хотя девчонки и должны драться, это же не мальчики. — Чайка кивнула в сторону Яшки, который бросил «особенный» прутик и теперь пытался встать на ноги. Ноги еще не держали, тем более что земля вокруг была завалена хворостинами, мешавшими ходить. Влад, услыхав, что мальчики, в отличие от девчонок, не дерутся, потаенно хихикнул, что было немедленно услышано Чайкой. Однако Чайка оставила глупый смешок на совести мужа и продолжила как ни в чем не бывало: — А вот то, что они вместе играют, это воспитательниц пугает. По отдельности-то они ничего серьезного натворить не могут, а вместе того и гляди приют разнесут.
— Коллектив — большая сила, — сообщил Влад древнюю мудрость, что уже много столетий была одним из атрибутов имперской идеи.
— Надо бы нам сказки чуток откорректировать, — посоветовалась Чайка, — а то вырастим поколение слюнтяек, тут-то твой Мирзой-бек их и съест, без хлеба и огурца.
Сегодня Влада тянуло на цитаты, и он, соглашаясь, произнес:
— Гуманизм пригоден для одного: делать из сильных людей гумус.
Влад помолчал и добавил уже от себя:
— Надо бы и с людьми что-то предпринять. Вколотить в их тупые общественные головы хоть немного собственных мыслей.
— А у тебя такие мысли откуда?
— Так ведь я в свое время чуть было не стал художником. А художники и поэты — известные уроды.
— Гуманизм, искусство — сплошная невещественность, — задумчиво произнесла Чайка. — Мои заклинания и то грубее. Спрашивается, как с таким арсеналом изменить мир, когда у Мирзой-бека против твоего гуманизма — истребители, против искусства — опорные базы, а против тебя самого — крейсера и линкоры имперского флота? — Чайка резко вскинула голову и, словно заканчивая фразу, добавила: — А вот и они.
Ничего объяснять Владу не пришлось, глазами Чайки он увидел картину внезапно изменившегося космоса. Такого не наблюдали даже капитан Родригес и Каина: Мирзой-бек, желая проверить, насколько важна новоземлянкам эта операция, заставил их волочить через иную Вселенную едва ли не половину боевого флота империи.
Меньше двух минут потребовалось беглецам, чтобы подготовить корабль к бою. Могли бы и скорей, если бы не Яшка… Хотя нет, куда там скорей и какой к черту бой, когда на борту гулит годовалый младенец. И к тому мгновению, когда боеспособная единица уже ударила бы по передовому линкору, Влад Кукаш еще находился на земле, а двигатели были выключены. Отсидеться незамеченными Влад и Чайка не надеялись: раз сюда прибыла целая армада, значит, имперцы знают, что ищут. И все же, пока двигатели не включены, они не светят на экранах, и у беглецов есть немножко времени.
Времени не оказалось. Густой гул наполнил окрестности, земля под ногами судорожно задергалась, словно человек, дрожащий в ознобе. Ветра не было, но уже всякий нутром чуял, что сейчас сорвется ураган, океан, взморщенный рябью, кинется на берег, и начнется светопреставление… Линкоры, не вступая ни в какие объяснения и даже не видя противника, врубили тормозные поля, и планеты сходили с орбит, стремясь в огненные объятия родного солнца. Империя успела ударить прежде, чем Влад Кукаш осознал, что происходит.
Далее пилот, а верней — пилоты, действовали инстинктивно. Ведь ясно, что противник пожертвовал красивой, пригодной для жизни планетой. Планета с ее неповторимой флорой и безвредной фауной уже погибла, и ничто не мешает взорвать ее вместе с двумя незаконными обитателями. Или все-таки с тремя?.. Якоб Кукаш родился здесь и по любым, человеческим и ведьминским, законам считается местным жителем. Значит, земной флот только что уничтожил обитаемую планету. Якоб Кукаш, пол мужской, возраст одиннадцать месяцев, не совершал никаких противоправных действий, разве что не донес властям предержащим на преступных своих родителей. Но возраст, господа судьи, возраст! Даже за недоносительство должны отвечать Влад и Чайка. И все же Якоб Кукаш виноват, поскольку родился не там, не тогда и не от тех. Он не спросил разрешения у властей, и теперь карающий меч правосудия обрушился на него. Империя тоже может управлять, но она управляет народами, отдельный человек — не ее уровень. Там, где сталкиваются имперские и человеческие интересы, всегда права империя — и горе побежденным!
Оставаться в атмосфере под прицелом плазменных пушек нельзя было ни в коем случае, беглый дракон вылетел из своего укрытия, разом обнаружив себя. У него не было скорости, он влип в густое пространство еще прежде начала боя и, значит, проиграл, хотя бой еще не начался. Он проиграл уже давно, в ту минуту, когда не пополз к хозяину на пузике, виляя от унижения хвостом. А ведь была дана команда: «Домой, домой!» — не послушал, теперь сам виноват. У хозяина в руке арапник, и говорить он станет на языке боли.
