Вдруг из темноты за потайной дверью на кухню раздалось жалобное мяуканье. Уилл уже знал, кто это, еще до того как обернулся.
— Бартлби!
Кот вбежал в тамбур, радостно стуча когтями по пыльному полу, и направился прямо к железной двери. Он сунул морду в отверстие и принюхался.
— Что это за штука? — ошарашенно спросил Честер, разглядывая гигантского кота. От неожиданности он отпустил рукоятку. Та быстро завертелась в обратную сторону, дверь заскользила вниз и со стуком закрылась. Бартлби отскочил.
— Господи, Честер, да просто открывай дверь! — крикнул Уилл.
Честер кивнул и снова взялся за рукоятку.
— Помочь? — спросил Кэл, входя в тамбур.
— Нет! Еще и ты! Что ты тут делаешь? — спросил потрясенный Уилл.
— Я с тобой пойду, — ответил Кэл, не ожидавший такой реакции.
Честер перестал вертеть рукоятку и обернулся.
— Он точь-в-точь как ты! — воскликнул он, переводя взгляд с одного брата на другого.
Уилл понял, что ситуация окончательно вышла из-под контроля. Он посмотрел на Честера, на Кэла, на Бартлби. Это было безумие, непредсказуемое и безнадежное безумие. План Тэма разваливался на глазах, и Уилла мучило предчувствие, что их поймают. Нужно было что-то сделать… и побыстрее.
— РАДИ БОГА, ОТКРОЙ ЖЕ НАКОНЕЦ ЭТУ ДВЕРЬ! — заорал он, и Честер послушно вернулся к работе.
Дверь уже поднялась сантиметров на пятьдесят. Бартлби с любопытством заглянул туда и, очевидно, удовлетворенный результатом исследования, лег на пол, прополз внутрь и скрылся из виду.
— Ты сказал Тэму, что идешь за мной? — строго спросил Уилл, схватив брата за воротник плаща.
— Нет, конечно. Я хочу в Верхоземье, как мама и ты.
— Ты никуда не пойдешь, — прошипел Уилл, стиснув зубы.
Кэл обиженно поглядел на него, и брат отпустил его плащ.
— Правда, тебе нельзя… — сказал Уилл, смягчившись. — Дядя Тэм тебя убьет. Возвращайся до…
Уилл не договорил. Они с Кэлом почувствовали в воздухе запах нашатырного спирта, распространявшийся волнами по помещению.
— Сигнал тревоги! — воскликнул Кэл, в панике озираясь вокруг.
Они услышали снаружи шум, крики, а потом звон разбитого стекла. Братья выбежали на кухню, бросились к окну и приникли к щели между ставнями.
— Стигийцы! — выдохнул Кэл.
Как прикинул Уилл, их было около тридцати — но это только тех, что выстроились полукругом перед домом и были хорошо видны ему. Сколько всего их собралось, он даже подумать боялся. Мальчик присел на корточки и глянул на Честера, лихорадочно крутившего рукоятку. Дверь поднялась достаточно высоко, чтобы под ней мог без труда пробраться человек.
Уилл посмотрел на брата и понял, что выбора у него нет. Он не мог оставить его на милость стигийцев.
— Давай! Пролезай под дверь! — быстро прошептал он.
Кэл засветился от счастья и начал было благодарить Уилла, но тот сунул ему в руки респиратор и подтолкнул к двери.
Когда Кэл скользнул в отверстие, Уилл снова повернулся к окну. Стигийцы приближались к дому. Другого стимула ему не понадобилось — мальчик бросился под дверь, крича Честеру, чтобы тот хватал маску и лез следом. Входная дверь с грохотом открылась, но Уилл знал, что они еще успеют уйти.
И тут произошло нечто ужасное.
Такие моменты не забываются. Ты проигрываешь их в голове снова и снова… но в глубине души знаешь, что ничего изменить было нельзя.
Уилл и Честер услышали голос.
Голос, который оба знали.
— А ты все тот же, Уилл, — сказала она, и мальчики замерли.
Уилл наполовину пролез под дверь, вцепившись в предплечье Честера и собираясь втащить его за собой. Тут он оглянулся на дверь кухни и оторопел.
В комнату вошла девочка. За ней на пороге маячили два стигийца:
— Ребекка? — воскликнул Уилл и покачал головой, не веря своим глазам.
— Ребекка! — ошарашенно повторил он.
— И куда это мы собрались? — холодно поинтересовалась она.
Два стигийца шагнули вперед, но она подняла руку, останавливая их.
Что это значило? Какая-то шутка? На Ребекке была их форма — черный кожаный плащ и накрахмаленная белая рубашка. Она поменяла и прическу — ее черные как смоль волосы были гладко зачесаны назад.
— Что ты… — выдавил Уилл, не находя слов.
«Ее поймали. Да, так и есть. Ей промыли мозги, а может, держат ее в заложниках…»
— И зачем мы все это делаем? — сказала Ребекка, театрально вздохнув, и приподняла одну бровь.
Она держалась спокойно и уверенно. Что-то было не так. Что-то не складывалось.
Нет!
Она — одна из них.
— Ты… — выдохнул Уилл.
Ребекка расхохоталась.
— Быстро соображает, правда?!
У нее за спиной кухня заполнялась стигийцами. У Уилла помутилось в голове; он с бешеной скоростью перебирал воспоминания, пытаясь объединить в сознании свою сестру и стигийку, которая стояла перед ним. Может, были какие-то признаки, на которые он не обратил внимания?
— Как? — воскликнул мальчик.
Наслаждаясь его замешательством, Ребекка заговорила:
— На самом деле все очень просто. Меня поместили в вашу семью, когда мне было два. Так нам положено… жить бок о бок с неверными… Так обучаются лучшие из нас.
Она шагнула вперед.
— Нет! — крикнул Уилл. Его рассудок прояснился, и он незаметно потянулся к карману. — Я не верю!
— Не укладывается в голове? Моей задачей было присматривать за тобой, а если повезет, выманить твою мать… твою родную мать.
— Это неправда.
— Неважно, веришь ты или не веришь, — резко ответила она. — Моя работа окончена, и я вернулась домой. Мне больше нет нужды играть эту роль.
— Нет! — проговорил Уилл, сжимая в руке маленький сверток, который дал ему Тэм.
— Довольно. Покончим с этим, — раздраженно сказала Ребекка.
Она едва заметно кивнула головой, и два стигийца, стоявшие прямо за ней, устремились вперед. Но Уилл был готов дать отпор. Он со всей силы швырнул узловатый камень через комнату. Он пролетел между двумя надвигающимися стигийцами и, ударившись о грязные белые плитки, разлетелся на тысячи блестящих осколков.
Все застыло.
На долю секунды Уиллу показалось, что ничего не произойдет, что камень не сработал. Он услышал сухой жестокий смех Ребекки.
Внезапно раздался свист, как будто из комнаты откачивали воздух. Каждый крохотный осколок, коснувшись земли, взорвался лучами ослепительно белого света, как будто разом зажглись миллионы фонариков. Невыносимая, обжигающая белизна залила всю комнату.
Однако на Ребекку это никак не подействовало. Она стояла в лучах света, словно темный ангел, сложив руки на груди и недовольно хмыкая.
