Райвен, вдруг, резко вышел из нее и отстранился. Она повернула к нему свою голову, не понимая, почему он остановился и замерла. Гнев, с которым он смотрел на нее, нельзя было спутать с другими эмоциями. Мышцы на руках напряглись до отказа, и, кажется, он был близок к тому, чтобы просто ее ударить.
— Если еще раз в постели со мной ты позволишь себе вспомнить тех уродов, с которыми спала до меня, и уж тем более, сравнить меня с ними, я лишу тебя рассудка и памяти заодно!
Пенеола продолжала стоять на месте. Она испугалась. Поняла, что он не шутит в данный момент и его слова — не пустая угроза. Любого мужчину заденет сравнение с кем бы то ни было. Что уж говорить о воспоминаниях. Но, он ведь не может читать ее больше… Она ведь контролирует это…
— Прочел, твою мать! — прогремел его голос. — Прочел, о чем ты думаешь, пока я из кожи вон лезу, чтобы доставить тебе удовольствие! Я знал женщин, рядом с которыми ты в постели вообще ничего из себя не представляешь! Их годами обучали одному единственному делу, которое они действительно умели делать лучше остальных. Секс с такими забыть невозможно!
Пенеола сжала зубы, издавая звук, напоминающий рык.
— Что, так приятно об этом слышать?! Может, в деталях поведать тебе историю моей насыщенной половой жизни?!
— Пошел ты… — прошептала в ответ Пенеола и спрятала лицо в ладонях, сворачиваясь калачиком на постели.
Райвен, глядя на нее, закрыл глаза и выдохнул. Плевать на тех уродов. Они останутся в ее прошлом, так же, как и шлюхи, с которыми он когда-то имел дело. Но ее задело. И это, Амир побери, было приятно осознавать.
Райвен лег рядом с ней и уперся своим носом ей в шею, вдыхая неповторимый аромат ее кожи. Губы сами начали целовать эту кожу. Язык сам собой захотел лизнуть ее, чтобы попробовать на вкус. Хват его рук ослаб, и захотелось лечь на нее сверху, чтобы подмять под себя. Он прижался губами к ее уху и очень тихо прошептал:
— Я постоянно тебя хочу. С первого дня. Ты не поняла. Подумала, что использую. Это — связь. И это прекрасно, потому что нам обоим это нравится. Что ты хочешь, чтобы я сделал?! Вошел в тебя? Хочешь, я еще поласкаю тебя руками и языком? Или, может, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя? Тебе же нравится целоваться со мной. Скажи мне, Айри, чего ты хочешь. Скажи…
Райвен закрыл глаза и вжался в нее всем телом. Она позволила. И рукам его, обнимающим ее за живот, позволила спуститься ниже.
— Что ты хочешь услышать? — прошептала Пенеола. — Что я хочу тебя? В любом виде, в любое время? Ты и так об этом знаешь. Сам назвал это «связью».
Пенеола повернула к нему лицо и взглянула на него своими раскрасневшимися глазами.
— Это ты хотел услышать?!
— Да… — прошептал Райвен и перевернул ее на спину.
Накрывая ее рот своими губами, он думал о том, что на самом деле хотел услышать не это. Может, он бредит? Может, это его собственное эго требует сатисфакции? Она оскорбила его своими мыслями. Он ответил. И теперь ему было мало одного вожделения. Он хотел эмоций. Хотел, чтобы она любила его. Твою мать, он действительно этого хотел!
Разводя ее ноги и наполняя собой, он двигался в заданном ею ритме, повинуясь ее желанию и улавливая его малейшие изменения. Быстрее, медленнее, жестче, мягче… Лаская клитор рукой, посасывая ее язык, ощущая, как она сжимает его своими ногами, как льнет своей грудью и постанывает ему в губы, Райвен думал о том, что счастлив в данный момент. Двадцать пять лет воздержания, а все решилось в один вечер, когда она приняла решение стать его женщиной. Разве может он, человек без души, испытывать все это?! Разве пожертвует всем ради спасения ее жизни? Она сбежала от него год назад. Он единственный знал наверняка, что она все еще жива. Нет, не так… Он единственный верил, что ощущение ее присутствия рядом с ним в том Мире не плод его больного воображения. Она сама нашла его. Сама пришла к нему в самый неподходящий момент. И отпустить ее вновь он уже не смог. Раньше он полагал, что личность Айрин Белови целиком и полностью зависит от ее внешности. Он верил, что она — раба своего лица. И был рад, что ошибся. Эта ошибка расставила все по своим местам. Наблюдая за ее поведением в лице Пенеолы, он ни на минуту не усомнился в том, кто она на самом деле. Осанка, изящные движения рук, манеры, которые не привьешь ложными воспоминаниями, фразы, выражение глаз… Она выжимала из любой ситуации все до последней капли, не обращая внимания на опасность или собственный страх. И никому не позволяла унизить себя… Разве что ему… Только ему… Остальным не понять, через что она прошла… Им не представить, что увидела она за этот год… Какие решения принимала и как сохранила человеческое лицо, прячась за изуродованной маской, которую на нее надели.
— Айрин… — прохрипел Райвен, вжимаясь носом в ее шею. — Скажи мне… Скажи, как ты хочешь?
— Не останавливайся… — шептала она в ответ, полосуя его спину своими ногтями.
— Котенок…
— Райвен… я… я…
Новый толчок и Пенеола изогнулась, сокращаясь вокруг него. Райвен застонал, придавливая ее к койке и кончая вместе с ней. Пытаясь дышать, Пенеола продолжала двигаться под ним, все еще ощущая, как внутри пульсирует его плоть. Это было так приятно. Слишком приятно. И его сперма в ней… Она хотела, чтобы она была в ней… Амир… Что же все-таки он с ней сделал?… Что он с ней сотворил?..
Пенеола проснулась только под утро. Поерзав в кровати, она быстро подскочила и побежала в ванную. В новом зеркале, висящем над раковиной она, краем глаза, заметила чье-то отражение.
— Юга дорогая… — прошептала Пенеола, тут же возвращаясь к зеркалу и рассматривая себя.
Идеально ровная кожа на лбу и подбородке… Рот больше не перекашивало, но рубцы на щеках все еще остались. Они просто пересекали кожу, не растягивая ее в стороны.
— Юга… — повторила Пенеола, распуская жгут на затылке.
Волосы. Выбеленных волос стало намного больше. В свете искусственного освещения они отливали голубым. Вроде как седые, а вроде бы и нет.
Пенеола выглянула в распахнутую дверь в комнату. Райвен все еще спал, раскинувшись поперек кровати. Пенеола тихо закрыла дверь и включила воду. Непривычно было осознавать, что маска ей больше не нужна. Она привыкла к ней, сроднилась с этим атрибутом собственной внешности. Будет не просто оказаться от нее. И мимика… она забыла, что это такое, когда мышцы на лице слушаются. Что значит улыбаться по-настоящему, хмуриться, приподнимать брови? Опускаясь на дно ванной, Пенеола намеренно корчила гримасы на лице. Веселье, радость, недовольство, удивление, — ей заново требовалось научиться показывать их на своем лице. Когда от усердия у Пенеолы свело подбородок, она расслабилась и закрыла глаза. Какая-то детская внутренняя радость наполняла ее изнутри. Хотелось выбежать в комнату, разбудить Райвена и показать ему, что она научилась делать всего за десять минут. Пенеола быстро помылась и, накинув чистый халат, лежащий на полке, вышла в комнату.
