— Да просто так, для рифмы пришлось, — не конфузясь, объяснил Чичеро, — Бежали бы и мамки, да не в этом замке!
Чичеро добрался до пролома и взглянул вниз. Определённо, чтобы убежать из замка в этот пролом, надо было быть драконом. Когда-то в бездне под скалой Глюм чудовищный Драеладр стерёг свою жемчужину. И вот, жемчужины давно нет, а бездна осталась.
— Так просто здесь не спустишься. Нужна верёвка, и не меньше, чем у Ашогеорна, — проговорил Бларп Эйуой, также пришедший к пролому.
— А ещё понадобятся друзья на той стороне, — заметил Чичеро, — которые сбросили бы конец верёвки такой же длины.
— Говорят, на той стороне есть недурные тропинки наверх, — уточнил Бларп, — только выходы стережёт Дикая охота.
Тут место у пролома стало многолюдным, и они замолчали. Бларп Эйуой спустился во двор, чтобы, под предлогом оказания первой помощи, поглазеть на трупы стражников, Чичеро решил осмотреть останки нижнего этажа башни. О том, что здесь была темница дракона, можно было судить лишь по толщине железной цепи, вмурованной в пол. Несколько звеньев этой цепи дымчатый дракон, должно быть, унёс с собой.
— Извините, посланник, но гостям замка нельзя заходить в башни, — опомнился какой-то стражник.
— Вы где-то здесь видите башню? — расхохотался Чичеро, но послушно отошёл от пролома.
Посланник шёл по запутанному полутёмному второму ярусу, сочиняя на ходу злые слова по поводу Плюста, его замка, а также недостаточности разрушений его замка вследствие недавней воздушной атаки, когда услышал глухой стук в стену. Он остановился. Стук повторился.
Чичеро подумал: тот, кто стучал, мог ответить на его голос. Посланник стал было осматривать стену в месте, откуда раздался стук, но тут по коридору в направлении пролома прошёл большой отряд стражников, и некоторые на него покосились. Чичеро сделал вид, будто задержался здесь, просто оглядываясь на пролом (который отсюда, кстати, не был виден), и пошёл прочь, громко декламируя свои талантливые стихи:
— Куда б ты не вышел, приходит на ум
Пренеприятнейший замок Глюм!
Но место он запомнил. И подумал, что не мешало бы сюда прийти, когда тревога уляжется, лучше под покровом сумерек. Прийти, конечно, самому, не выпускать Дулдокравна — чтобы не случилось с его собственными останками то же самое, что и с останками его коня.
* * *
А вечером Чичеро показалось, что его больше нет. Дулдокравн — тот ещё есть, чёрный плащ посланника и куски набальзамированной плоти — тоже, а его самого — как не бывало. Странное ощущение несуществования наполнило посланника, он стал размышлять: как же это, однако, так? Если меня нет, то кто же узнал о том, что меня нет? Я узнал! А как я мог это узнать, если меня нет?
Чичеро сделалось так нехорошо, что Дулдокравн от него чуть не убежал. Карлик разволновался, выскочил из чёрного посланничьего плаща, побежал по коридору и устремился было далее вниз по лестнице, но опомнился. Внизу мерно звучали тяжёлые шаги стражников, спрятаться же несчастному карлику в этом насквозь подозрительном замке показалось негде, кроме как под тем самым плащом, из-под которого выскочил. Дулдокравн вернулся, и никто ничего не заметил. Чичеро был ему за это благодарен.
— Я уже успокоился, — сказал он карлику его же устами. — Меня, как ты знаешь, посетило странное ощущение, будто меня не стало. Причина мне неведома, но, полагаю, это какое-то воздействие со стороны великана. У него целый штат некромантов прячется в одной из оставшихся четырёх башен. Они могут и не такое проклятие навести. И вот что я тебе скажу, Дулдокравн: если меня действительно не станет, мой плащ и куски мёртвого тела — в твоём распоряжении. Прикидываясь мною, ты ведь будешь в большей безопасности, чем так, без прикрытия, бегая по замку.
Чичеро ожидал, что вследствие сегодняшнего нападения на замок Глюм вечерние развлечения будут отменены. Но нет: великану Плюсту ритуал кормления несчастных теней казался, наверное, очень важным. Может, он думал, что без его зёрнышек граната они не выживут.
Грустный несуществующий Чичеро тоже потащился смотреть и, устроившись на своём привычном месте, не оглядывался (словно боясь снова не в добрый час увидеть Бокси). Надо было бы подняться, и, спустившись ярусом ниже, проверить ту стену, из-за которой ему стучали, но Чичеро не находил в себе сил.
Он смотрел в глухой двор, отданный жадным теням, и замечал, что одна из теней не принимает участие в общем развлечении. Зёрнышки граната оставляли эту тень равнодушной. Она стояла в углу, скрестив руки на груди, и как будто с презрением взирала на творимое другими тенями непотребство. Чичеро ощутил какое-то странное родство с этой не присоединившейся тенью.
— А что, наш добрый хозяин забрал у вас «призрачную шкатулку»? — раздался над ухом Чичеро голос Бларпа Эйуоя, который в последнее время стал попадаться на пути Чичеро гораздо чаще.
* * *
— Спокойно, Лимн! — раздался голос Зунга, после чего лезвие от шеи было отнято. Непроглядная тьма всё ещё окружала разведчика, а под ногами что-то хрустело. Похоже, кости?
— Что ты тут делаешь? — спросил Лимн у Зунга. Он пока не успел даже обрадоваться.
— То же, что и ты. Я сюда свалился час назад.
— И где мы?
— В темноте, как видишь.
Лимн видел темноту. Темноты было много.
— А далеко ли по этой темноте можно забраться?
— К сожалению, нет. Я здесь всё ощупал. Кругом стены — и всё. В углу маленький проход, но он заканчивается глухо. В центре — дыра вниз.
— Почему ты сюда забрался, Зунг?
Зунг нехорошо рассмеялся. После такого смеха он обычно лез в драку.
— В чём дело? — не понял его Лимн.
— А ты хорошо ли питался всё это время, приятель? — прошипел Зунг. Когда карлики высказывались от своего имени, а не от имени Чичеро, им редко удавалось воспроизести характерный для посланника свистящий шёпот. Но на сей раз у Зунга вышло очень похоже.
— Да ничего себе питался, — проговорил Лимн, — Чичеро кормили пищей живых, мы с Дулдокравном менялись. Даже вкусно было…
— А коня Чичеро кормили овсом и сеном! — рявкнул Зунг.
Ну конечно же! Коня, в котором был оставлен Зунг, никто бы не догадался кормить человеческой пищей. Ясно, как он должен был взбеситься от голода!
— Как ты выжил? — только и спросил Лимн.
— Как смог, так и выжил. Сперва, как дурак, просидел неделю внутри коня, — хотя конюшню особенно не стерегли. Когда стало невмоготу, стал по ночам понемногу выбираться — искать съестное. К счастью, от конюшни до кухни было не сильно далеко. Бывало выйду, наберу продуктов, а потом целую неделю экономно расходую. А то, если часто выходить, это ж рано или поздно заметят…
