Алви открыла глаза.
Она и отец ее лежали посреди густых зарослей леса, и земля под ее рукой трепетала, предвещая близкую смерть. А надежная стена Дома Галвеев осталась в стороне от них, и ворота, которые могли бы защитить их, были закрыты.
Носилки прибыли за Ри, Джеймом и Янфом сразу после того, как колокола прозвонили Дард. Вопрос о том, кого пригласили на обед, отпал сразу: за ними прислали трое отличных носилок — открытых и с откидной лесенкой, чтобы не ступать в грязь… каждые из них несли шесть крепких туземцев. Ри уже видел подобные транспортные средства на улицах и знал, что их можно легко нанять, однако, вживаясь в роль небогатого моряка, он полагал, что им предпочтительнее ходить по грязи. И теперь он с радостью уселся в носилки, предвкушая приятную поездку — движение по воздуху над грязью и мерзостью, а не плюханье по отвратительной мешанине.
Носильщики доставили их в гавань, где возле одного из маленьких причалов их уже ожидала великолепная шлюпка с высокими бортами и закругленными резными, покрытыми позолотой штевнями, ярко раскрашенная в красный и синий цвета. Все гребцы, поджидавшие молодых людей, чтобы доставить их к неведомому капитану, были людьми, однако от бортов и скамеек исходил крепкий ящеричный дух Шрамоносцев-Кеши. Ри задумался, пытаясь понять, случайность ли это, или же на корабле действительно имеются представители этого народа, но так ничего и не решил. Сидя в шлюпке, все трое молчали. Их разместили на средней скамье, а гребцы — по двое на каждом весле — орудовали четырьмя веслами впереди них и четырьмя позади.
Как Ри и думал, шлюпка подошла к кораблю, в котором он утром опознал «Кречета». И молодой человек еще раз напомнил себе о том, что называть корабль этим именем вслух не следует ни при каких обстоятельствах. Они заранее обсудили тактику поведения на судне и решили, что показное незнание истинного названия корабля более соответствует их интересам — во всяком случае, до тех пор, пока они не выяснят, зачем капитан пригласил их.
Высокая темноволосая женщина — самая обыкновенная, не Увечная — приветствовала их на палубе у трапа. Поклонившись гостям по вилхенскому обычаю, она произнесла:
— Саланота. Меня зовут Катанапалита, и сегодня я назначена служить вам.
Резкий акцент ее свидетельствовал о вилхенском происхождении.
— Если вам что-либо нужно — только скажите, и я все сделаю. Ри внимательно посмотрел на нее. Пока ничего нечего — по сравнению с тем, что было известно ему от наложницы капитана, — он не услышал. Молодой человек поклонился и ответил на основном наречии Вилхены — тагатанском:
— Наши потребности не существенны, а наша благодарность уже велика.
Женщина посветлела лицом и ответила на своем родном языке:
— Значит, вы говорите по-тагатански? Давненько я не слыхала родной речи.
Поклонившись в свой черед, заговорил по-вилхенски и Джейм:
— Когда-то мы с друзьями гостили в вашем прекрасном городе. Мы приплыли туда в пору цветения вишен, когда все улицы были засыпаны розовыми лепестками. Дивная картина.
Произношение у него было получше, чем у Ри. Женщина широко улыбнулась:
— По мне, так на всем Матрине не найдется места прекраснее, и теперь, повидав мир, я только лишний раз убедилась в этом. — Улыбка ее сделалась печальной. — У меня был когда-то крохотный домик возле храма Зимы Уходящей… стоя у заднего окна, я могла слышать шум водопада и видеть жриц, заботящихся о священных садах.
Ри не стал спрашивать о том, почему эта женщина не может вернуться домой: люди, добывающие пропитание морским делом, нередко избирают подобную стезю лишь потому, что некое случившееся в прошлом событие прогнало их с суши. И мало кому из них хочется вспоминать о том, что они оставили позади. Поэтому он просто сказал ей:
— Надеюсь, прежнее счастье вновь вернется к вам, если вы этого захотите.
Женщина ответила благодарной улыбкой:
— Позвольте провести вас в столовую капитана. Она уже ждет вас.
Трое друзей удивленно переглянулись. Она?
Но Катанапалита уже повернулась спиной к гостям и не видела их реакции. Служанка повела их по добела надраенной палубе, а потом вниз по трапу. Повсюду на корабле Ри замечал на дереве следы прежней оснастки, соединение нового с более старым. Корабль переоснастили недавно… работа была выполнена искусными мастерами, но в общем большая часть переделок носила, так сказать, косметический характер.
Катанапалита привела их к двери, украшенной резными изображениями животных и покрытой толстым слоем позолоты.
— Оставьте свои сапоги снаружи, — сказала она.
Ри увидел устроенную в стене нишу для обуви со следами недавнего пользования ею. Значит, правило это было заведено давно и не ради них троих. Кивнув, он стянул сапоги и поставил их в нишу. Янф и Джейм, чуть поколебавшись, последовали его примеру. Оставшись в носках, они вошли в капитанскую столовую, абсолютно непохожую на те, что когда-либо случалось видеть Ри. Прикрепленный к полу стол с обычным на судах высоким кантом по краю — чтобы при высокой волне не падали на пол тарелки — вполне мог бы украсить собой любой из великих домов Калимекки. Отполированная до блеска деревянная столешница была инкрустирована столь же тонкими и изящными узорами, как и головоломка, полученная им утром: узкая гирлянда, в которой листья переплетались с цветами, обвивала сценку из жизни затерявшейся в горах деревушки. На каждом листке были видны все прожилки и зубчики, каждая крошечная фигурка на сельской улице имела свое собственное выражение лица, была по-своему одета и занималась каким-то своим делом. Легкие белые волосы этих существ — не людей, а Шрамоносцев, тех, к кому принадлежала и та, которую Ри видел в гостинице, — изображала слоновая кость, а переливы радужной кожи передавал черный жемчуг.
Столешница эта была выполнена настоящим мастером, гениальным художником, и Ри усомнился в том, что капитан позволит поставить на нее даже тарелку.
Однако не только стол привлекал взгляд в этой комнате. Стены ее прикрывала драпировка из бледно-золотого шелка и черного бархата, а толстый ворсистый ковер — удивительно мягкий, со сложным рисунком в виде черно-красного лабиринта на золотом фоне — тонко гармонировал с этими шелками и бархатом. Потолок украшала люстра, отлитая из чистого золота, с изготовленными Древними лампами холодного света, позволявшими обойтись без открытого огня в этом крошечном подобии роскошного дворца. Бледный кипарисовый потолок сверкал полировкой, придавая помещению нарочитую скромность, но и кажущуюся просторность. Довершали впечатление крытые шелком цвета слоновой кости кушетки, выполненные в стрифианском стиле и расставленные вдоль стен.
