«Он прав, — подумал Алвис. — Так и должно быть. Если мне не удастся привыкнуть к таким вещам, охотника из меня не получится. Я должен научиться быть безжалостным, но только к тем, кто оказался по другую сторону черты, кто приносит людям зло».
Безжалостным.
Алвис вдруг понял, что это слово является главным. Потому что никогда до этого безжалостным он не был. Ему приходилось убивать, но всегда в порядке самозащиты. А тут… Они пришли и холодно сделали свое дело. После этого отправились отдыхать, и так теперь будет всегда. До самой смерти.
Судья. Да, теперь ему предстояло стать холодным и безжалостным судьей, который обязан, взвесив все, прийти к решению и в соответствии с ним карать или миловать. Конечно, не прямо сейчас. Пока решения принимает Толгрим. Но рано или поздно настанет момент, когда ему придется все делать самому.
— Пошли, нам пора возвращаться в гостиницу, — напомнил Толгрим. — И не думай ты так об этом. Все случится само собой. У тебя есть талант видеть нити судьбы. Со временем он будет становиться все больше и больше. Так что все очень просто.
— А в чем сложность?
— Сложности начнутся тогда, когда начнется настоящая учеба. Конечно, ты учишься уже сейчас, но настоящая учеба начнется позже. Истинный охотник должен не только обладать отличной реакцией, видеть в темноте и уметь разбираться в нитях судьбы. Он должен, кроме всего этого, уметь принимать решения, и не только их принимать, но и выполнять. И еще тебе придется измениться. Но это потом… потом.
Алвис задумчиво поковырял носком ботинка мостовую, потом спросил:
— А если я не захочу стать охотником?
Толгрим вздохнул, вынул было из кармана коробочку с сигаретами, но потом передумал и сунул ее обратно.
— Если ты не захочешь стать охотником, то рано или поздно превратишься в черного мага.
— Почему?
— Потому что тебе неизбежно придется свои способности использовать. И если они не будут направлены на благо людям, то обернутся им во зло.
— С каких это веников?
— Это я тебе уже объяснял, — ответил Толгрим. — Пошли лучше в гостиницу. Иначе мы простоим здесь до самого вечера. Еще раз повторяю, перед этой ночью надо хорошенько отдохнуть.
Он пошел прочь от дома курули. Алвис последовал за ним.
«И самый главный вопрос остался так и не заданным, — подумал юноша. — Может быть, все-таки стоило его задать? Уж больно он интересный. Если я не захочу стать охотником, то неизбежно со временем превращусь в черного мага. Что сделает Толгрим, когда обнаружит, что охотника из меня не получилось? Убьет? Это было бы вполне логично».
Он догнал Толгрима и пошел рядом с ним.
На полосе красной материи, которую повесили на фасад соседнего дома, была надпись: «Вся власть народу!»
— Забавно, — взглянув на нее, сказал Толгрим. — Что он будет с ней делать?
— С чем? — не понял Алвис.
— С властью. Если на корабле власть принадлежит не капитану, а всем матросам, он уплывет не дальше первой попавшейся мели.
— Ты же хорошо знаешь, что эти слова ничего не значат, — проговорил Алвис. — Это просто амулет. Считается, что подобные плакаты в ночь красных дьяволов отводят от дома опасность. Думаю, это просто заблуждение. Я сам видел дом, увешанный такими плакатами до самой крыши. В ночь красных дьяволов все его обитатели погибли.
— Вот это ужаснее всего, — сквозь зубы проговорил Толгрим. — Веками выработавшееся поклонение перед ночными пришельцами. Имей я возможность, то собрал бы сегодня ночью всех дэвов и так врезал этим красным дьяволам… Через год наверняка их было бы меньше.
— С чего ты так решил?
— Они не призраки и приходят к нам из реально существующих миров. В году есть десяток ночей, подобных этой. Если хорошенько набить морду тем, кто во время этих ночей появляется в нашем мире, ручаюсь, в следующий раз они будут вести себя потише.
— Или объявят нам войну.
— Пусть война. Десять ночей в году мы можем и повоевать, — сказал Толгрим. — Уверен, лет через пять те же красные дьяволы значительно присмиреют.
— Наверное, ты прав, — промолвил Алвис. — Только, боюсь, никто тебя в нашем мире не поддержит. В этом мире слишком долго воспринимали ночи, пусть даже очень плохие, как нечто само собой разумеющееся. Кроме того, у нас нет своей армии. Да, конечно, существуют дэвы. Но они лишь охраняют порядок. Никогда стражи порядка не могут заменить регулярную армию. Это попросту не их дело.
— А жаль…
Им пришлось посторониться, чтобы пропустить отряд дэвов. Те шли быстрым шагом, мерно помахивая зажатыми в лапах здоровенными, с острыми шипами дубинками.
Когда отряд оказался от них на порядочном расстоянии, Алвис сказал:
— Гляди-ка, до ночи еще несколько часов, а они уже удирают в казармы. Стражи порядка, называется!
— В этом-то и дело, — проговорил Толгрим. — Причем все считают это само собой разумеющимся. Интересно, а знает ли об этих опасных ночах Ангро-майнью?
— Наверное, знает. На то он и волшебник.
— И не желает ничего предпринимать. Все-таки этот мир принадлежит ему.
— Правильно, принадлежит. Да только у него во владении еще двадцать четыре мира. А он один. Пусть даже и волшебник. Нет, в этом деле мы можем рассчитывать только на себя.
— И на себя-то не можем, — проворчал Толгрим. — Если удастся уговорить население хотя бы одного города попытаться дать отпор гостям одной из опасных ночей… Может, тогда это попробует сделать и еще кто-то. Ничего, вот черных магов станет немного поменьше…
Они прошли мимо памятника верховному хомяку. Памятник был сделан из красноватого гранита. Верховный хомяк стоял на задних лапах, вытянув перед собой правую лапу. Алвис знал, что у гигантских хомяков, живущих в горах, этот жест означает пожелание мира и благополучия.
Два горожанина, напялив на памятник здоровенную кепку, теперь надевали на него длиннополое пальто. Делали они это так ловко и уверенно, что можно было не сомневаться — подобная процедура проводится над верховным хомяком перед каждой ночью красных дьяволов.
— Хитрецы, — покачал головой Толгрим. — Ведь догадались же. В других городах для этой цели сооружают картонные макеты. А этим достаточно лишь переодеть памятник.
— Да, молодцы, — согласился Алвис.
Учитель и ученик прошли еще одну улицу и наконец оказались рядом с гостиницей.
Войдя внутрь, они увидели, что обеденный зал переполнен. У двери стояли уже два мальба. Каждый держал в лапах здоровенный крупнокалиберный пулемет.
Увидев Алвиса и Толгрима, хозяин гостиницы буквально остолбенел.
— Но ведь вы же покинули свою комнату! — воскликнул он. — Причем оставили жуткий беспорядок.
