— Остался жрать тех тварей, что мы покрошили, он слабо улыбнулся, но тут же скривился. Я моргнул, тупо уставился на его руку. Увидел: оттуда медленно сочится кровь, тяжелые капли падают на землю. Чьи-то зубы прокусили даже металл. — А я оттащил тебя подальше чтобы, не дай боги, крылан не позарился.
— Ты ранен?! — воскликнул я.
— Мы оба ранены, маг, — он хмуро указал пальцем на мою ногу.
Лишь сейчас я заметил, что бедро перемотано тряпкой. На ткани проступило красное пятно. Я пошевелился, поморщился. Прислушался к себе: все болит. На спине чувствуются глубокие царапины, но они уже подсохли. Твердая корочка то и дело лопается, чувствую как по коже медленно бегут горячие капли. Что ж, одной раной больше, одной меньше. Похоже, нам все-таки придется тут сдохнуть.
Рыцарь был бледен как мел, губа закушена, левая рука бессильно повисла. Но он все же вымученно улыбнулся.
— А ты молодец, маг, — похвалил он. — Все-таки на кое-что способен.
— Это крохи, сэр Шед, — ответил я горько. — Если бы я владел хоть частью тех знаний и силы, которой обладали чародеи Серого Ордена, нам не пришлось бы истекать кровью.
Рыцарь медленно опустился рядом со мной: взгляд усталый, серьезный. Свой меч положил рядом. Я глянул — клинок воина тоже в глубоких зазубринах, весь темный от крови тварей.
— Вот смотрю я на тебя и удивляюсь, маг, — хмыкнул Шед. — Сам ведь говорил, что у тебя есть и посох и книга. Так какого же демона не учишься?!
— Ты не понимаешь, — возразил я горячо. — Это может быть очень опасно. Для меня и окружающих.
— Не оправдывайся, — проворчал рыцарь, — Так бы и сказал, что трусишь.
Я открыл рот, чтобы привести очередной аргумент в свою пользу, даже воздуха в грудь набрал побольше, но вдруг осекся, задумался. А может, игарский рыцарь прав? Я трушу? Прислушался к себе и понял — да, боюсь. Я не понимаю древнюю магию. Мне страшно сознавать, что, напутав в чем-то, можно загубить себя, свое тело и душу. Я самый обычный человек, и жизнь у меня обыкновенная. В ней присутствуют опасности, но они простые и понятные. А взявшись за посох Мгира, я ступлю на шаткую почву неизведанного. И это страшило больше всяких демонов, больше убийц и мести гномов. Вот поэтому я и закинул деревяшку с книгой в угол комнаты, а потом все откладывал и откладывал более близкое знакомство.
— Думаешь, надо было сразу разбираться с посохом? — спросил я угрюмо.
— Конечно, — он закусил губу, медленно кивнул. — Знаешь, маг, страх — мерзкое чувство. Но его нужна преодолевать. Я тоже многого боюсь, но каждый раз убеждаю себя, что большинство опасностей — мнимые.
— Ты боишься? — изумился я.
— Конечно. Это вообще очень естественно — бояться за свою шкуру, бояться перемен, темноты и пауков. Это все инстинктивное — от животных. А мы люди. Значит должны бороться с этим.
— Но ведь можно и умереть! — возразил я.
— Можно, — согласился Шед. — Но не ты ли сказал, когда бросался на меня в последнюю безнадежную атаку, что лучше гореть, пылать, пусть недолго, зато ярко. И что тебе надоело тлеть.
— Временное помешательство, — слабо улыбнулся я, пытаясь перевести все в шутку. Разговор начал nугать меня.
— А по-моему, просветление! — горячо сказал рыцарь.
Я глянул на него и тут же отвернулся. Глаза рыцаря сверкали яростным огнем. Да, такой пойдет до конца во всем. Отдаст жизнь за свои убеждения. Он лучше меня чище и выше. Я тварь, а он Человек.
— Наш край отличается от всего остального мира, неуверенно сказал я. — Мы дальше пошли по пути цивилизации.
— Ну-ну, — усмехнулся Шед. — Какие же блага дает нам ваша цивилизация?
— Свободные Земли богаче остальных королевств, у нас мет голода и войн, мы развиваем науку, торговлю, каждый человек умеет читать и писать… — я не удержался, в голосе все же прорвалось тщеславие и гордость. Губы сами собой растянулись в улыбке: хоть в чем-то рыцаря уем. Я умолк, а Шед тут же подхватил:
— …Ваши женщины настолько распутны, что похожи на шлюх. Хотя вру, в Нгаре даже проститутки целомудренней, чем ваши девушки. Ваши мужчины — жирные свиньи, не могут защитить ни себя, ни свою честь, ни честь женщины. Вам не знакомы понятия благородства. И верности слову. Вы мните себя венцом творения, но опустились к уровню животных. А может, и гораздо ниже.
Я поморщился. Рыцарь явно преувеличивает. Но в чем-то и прав. Мы совсем зажрались со своими свободами, равноправием полов и прочим. Все покупается и продается, люди скоро души Мрону станут напрокат давать. Раньше, судя по хроникам, разногласия решали маги, как самые честные и правдивые судьи. Сейчас в Генте есть целая палата продажных до мозга костей юристов. А остальное… Модники хвастаются своими экстравагантными любовными победами — один с мальчиком переспал, другой старушку соблазнил. Знакомая рассказывала, какие замечательные отношения у нее с мужем. Свободные. Спят с кем хотят, а вечером на семейном ложе рассказывают друг другу, скольких затянули в постель, кто кого соблазнил, в какой позе и сколько раз. Так что рыцарь прав, еще как прав…
— Что поник? — усмехнулся Шед.
— Ты выиграл, — признал я. — Но что же делать?
— А я почем знаю? — рыцарь пожал плечами. — Ваша воля, вам и решать. Тебе могу дать лишь один совет.
Будь мужчиной! Будь человеком! У тебя ведь получается. Иди дальше, не оглядывайся на утонувших в дерьме. Учись древней магии, стань сильным. И тогда любая тварь пожалеет о том, что посмела на тебя вякнуть.
— Ты прям как духовник, — я скривил губы в улыбке и засмеялся, но как-то ненатурально, слишком уж наигранно.
— Я рыцарь, — твердо сказал Шед. — А это обязывает.
— Ну а как же гуманизм? — сделал я последнюю попытку защититься.
— Гуманизм… гм… а что это такое? — Шед развел руками, — Я человек дикий, читать-писать не умею. И таких мудреных слов не знаю. Моя правда — честь, мои аргумент — меч в руке. Кто против, тот получит по наглой рыжей морде. Или не рыжей, неважно.
— Хм, интересный подход, — признал я.
— Самый правильный! — убежденно сказал рыцарь. — Только так и нужно.
Я встал с камня, оперся о меч. Сразу же заныли многочисленные раны, накатила чудовищная слабость. Во мне не осталось ни страха, ни отчаяния. Слишком устал для этого. Глянул вверх. Небо постоянно притягивает взгляд, вселяет в душу тоску. Эх, сейчас бы оказаться в лесу, на берегу озера, окунуться в чистые прохладные воды и лежать, отмокать постепенно. Очень хотелось пить, распухший язык едва ворочался во рту. Я облизнул шершавые губы, сглотнул густую, как грязь, слюну.
— Воды не осталось? — спросил я у рыцаря. Он покачал головой, встряхнул пустую флягу.
