Рэд выдохнул (то ли от восхищения, то ли от напряжения, я не понял) и повалился набок.
— М-да, — поделился я с ним умной мыслью.
— С вами все в порядке?! — Он действительно сильно за меня испугался. Так и надо.
— Нормально. Но ты мог бы и погибнуть…
Тут уж он испугался за себя. Добряк, но не идиот — чувство самосохранения присутствует, и это хорошо. Но уже через минуту, разгладив морщины на лбу, он радовался, как ребенок.
— Получилось, учитель, получилось!
— Вижу. Немного не с того я начал. Знаешь, из меня выходит никудышный учитель, Пухлик справился бы куда лучше. Я еще никогда никого не учил… Тем более таким смертоносным вещам. Давай договоримся…
— О чем?
Он готов был сейчас согласиться со всем, чем угодно, в глазах его горела жажда нового и осознание своей силы. Но мне вовсе не улыбалось остаток дней провести на пепелище.
— С этого дня будем все делать очень осторожно. И понемногу, хорошо?
— Хорошо!
Я потер ладони друг о друга — их покалывало, они были горячими. Надо было сбросить куда-нибудь лишнюю энергию, и я выбрал для этой цели чайник, как раз можно будет не ходить на кухню, чтобы его подогреть… Рэд, наблюдая за моими манипуляциями, вздохнул.
— Что не так, страдалец? — усмехнулся я.
— Долго вы учились… ну, этому?
— Долго. Или нет — смотря как посмотреть. Четыре года.
— Так мало? — удивился он, и недоверчиво посмотрел на меня.
— Не так уж и мало, четыре года — каждый день, почти без перерыва. Два раза в неделю можно было на вечер отправляться в город покутить. Ты готов заниматься каждый день по десять часов?
— Да, учитель! — воскликнул он, горя энтузиазмом.
— А я нет.
Рэд ошеломленно распахнул глаза.
— А чему ты удивляешься? Я уже не так молод, как тогда. — Три раза 'ха', я и тогда не был молод, но ему знать об этом ни к чему… пока. — И мне необходимы перерывы. Минуты тишины и недели спокойствия. Так что условимся так: ты будешь приезжать ко мне раз в месяц на несколько дней… А в оставшееся время делай что хочешь — чем ты там собирался заниматься, когда я тебя подобрал на дороге?
— Я ехал на подвиги.
— На подвиги, вот оно как… М-да. Ну, наемником ты всюду сумеешь устроиться, или охранником — ты ведь оружием владеешь?
— Конечно, я…
— Не надо демонстраций, я верю тебе на слово, — я махнул рукой на него, когда он ринулся к углу, где хранил свой меч, аккуратно завернутый в три шкуры. — Мне важно, что тебе будет чем себя развлечь, пока ты вдалеке от дядюшки Джока. Ну как, согласен?
— Согласен. — Он сразу понял, что выбора у него нет. Сел обратно на пол и скорчил физиономию, отображающую напряженную работу мысли.
— Что еще?
— Я… я просто подумал — извините, — просто подумал… а вдруг, вы… что, если с вами…
— Не мямли, парень, ты хочешь сказать — 'что если Вам на голову упадет крыша, и все Ваши замечательные знания расплющатся в лепешку вместе с головой'?
Он начал было спорить насчет формулировки, но быстро заглох, как только я поднял указательный палец, призывая его к молчанию.
— Не упадет. А упадет, так не расплющит. А расплющит — так не насовсем. Словом — со мной ничего не случится, и ты сможешь вытянуть из меня столько, сколько в тебя поместится, мой дорогой героический Рэдрогт.
— Я не потому что знания… хотя я, конечно, хочу узнать… но если я буду отсутствовать, и что-нибудь случится… — пробурчал он.
'О Боги, я всяких людей повидал, но таких ненормально добрых и бескорыстных — ни разу', - подумал я, — 'Его надо засолить и показывать на ярмарках'. Раздумывая, что бы такого ему сказать, чтобы он прекратил трястись надо мной, как наседка над яйцами, я отхлебнул чаю. Он опять остыл, пришлось подогреть чай рукой еще раз, хотя особого дискомфорта я не ощутил: энергии во мне плескалось раза в три больше, чем обычно. Мальчишка чрезвычайно силен, я всего-то толику его силы оттянул, а мерзнуть перестал, вскипятил два чайника и, похоже, еще и воздух вокруг себя нагревал. Силен, силен, только вот контроль… да.
— Не спорь. Я сказал, что все будет хорошо… И вообще, из-за тебя мы теряем драгоценное время. — Я качнулся в кресле пару раз, приводя мысли в порядок. — Итак, продолжим: главное, мальчик мой — контроль! Без контроля твоя жизнь окажется короче, чем у бабочки, магия — ужасно опасная штука, запомни это! Эх, с этого и надо было начинать; честное слово, ну почему я не Пухлик?
Асурро дураком не был — он рассказал мне правду только на третий год обучения. 'Этот ваш контроль, — сказал он, — полная ерунда. Маг не может себя уничтожить магией. Она сама вывернет его тело, заставляя сбросить излишек в окружающее пространство. Что будет с этим пространством — дело десятое, но 'перенапрячься' просто невозможно'. Я, помнится, после его слов вычеркнул еще один способ самоубийства из своего списка; магия в этом помочь мне не могла. А потом я и вовсе забросил мысли о смерти, но эту простую истину усвоил. А Рэд усвоил свою — и теперь он поостережется делать что-либо грандиозное, до тех пор, пока не будет готов. До тех пор, пока я ему не скажу, что пределов, в общем-то, нет.
ГОРЫ АГА-РААВ, 8 ЛЕТ СПУСТЯ
***
Мы с Рэдом поехали в столицу — тихо, скромно, как и подобает. А началось все с того, что он заявился с идеей обновить мой гардероб.
Я как раз вылез на солнышко, подставил его лучам старые кости и определенно не хотел, чтобы меня отрывали от этого занятия.
— Учитель!
Я открыл глаза, в которых после солнца плясали красные пятна, и вопросительно поднял брови.
— Вам надо купить одежду побогаче, — заявил он.
— Чем тебе не нравится эта?
— Ну, во-первых, она у вас одна.
Гляди-ка, научился острить, подлец. И в чей адрес — учителя, старого и уважаемого человека! Я примерно так и сказал ему, после чего нарвался на полный скептицизма и недоумения взгляд.
— Уважаемый человек не ходит в рванье, а вы к тому же еще и король, хоть и бывший. Еще одна зима — и дырок на вашей куртке станет больше, чем ткани!
— Я уже жалею, что рассказал тебе о своем коронованном прошлом, парень, — зашипел я, но был рад его заботе. Сам-то Рэд ходил в той же самой одежде, какую мы ему купили два года назад в деревне; и спал в ней же. И ему приодеться было бы гораздо полезней, чем мне. Поэтому я согласился.
Мой ученик нанял в деревне телегу, и мы отправились в путь; я мягко и удобно устроился в пустых мешках, высовывая нос только заслышав запах обеда и звон котелка. Повар из Рэда получился так себе, но я не мог лишать мальчика невинной радости от кормежки учителя.
