Мой ученик нанял в деревне телегу, и мы отправились в путь; я мягко и удобно устроился в пустых мешках, высовывая нос только заслышав запах обеда и звон котелка. Повар из Рэда получился так себе, но я не мог лишать мальчика невинной радости от кормежки учителя.
Когда выезжаешь из долины, и холмы Анадриата распахивают свои объятия, наполняешься ароматами трав и простора. И хочется просто лежать и наблюдать за мерным полетом ястреба в небе, или ловить ухом шелест высокой травы. Этой весной она налилась сочная, и поэтому издавала совершенно особый звук: даже не шелест, а густой и мягкий шум, словно большая масса воды. И, уверяю вас, находясь в таком расслабленном и умиротворенном состоянии, вы вряд ли будете рады внезапному вторжению в вашу полудрему. Во второй раз за день, заметьте.
— Учитель, учитель!
— Что? — я высунул голову из-под мешковины и недовольно повторил, — что там такое, демоны тебя дери?
— Там, кажется, что-то происходит, — Рэд придержал Громобоя (он всех своих коней, независимо от пола, называл Громобоями), недовольно фыркающего в оглоблях.
— Н-да? Грабят кого?
Я повернулся и увидел, что ученик мой почти прав — неподалеку, шагах в пятидесяти от дороги, стояли фургоны. Там не то чтобы что-то происходило, но сам факт присутствия здесь такого скопления транспортных средств был из ряда вон. Я присмотрелся: на ткани повозок были намалеваны улыбающиеся рожи, развевались цветные флажки на шестах. Потянуло зверинцем — мокрой шерстью, кровью, навозом и металлом прутьев.
— Нет, не грабят, — ответил я сам себе. — Это цирк.
И тут же пожалел о сказанном, ибо рот у моего ученика округлился, а глаза стали как у ребенка, клянчащего у отца петушка на палочке.
Я три раза сказал 'нет', четыре — 'ни за что' и два 'даже не думай'. Естественно, это не помогло.
Мы подъехали вплотную к цирку, и единственными признаками жизни был стук каких-то предметов о землю и ругательства на два голоса. Обойдя фургон, мы осмотрелись. На притоптанной траве перекидывались деревянными булавами пожилые жонглеры, мужчина и женщина; судя по тому, как они привычно крыли друг друга матом за промахи — муж и жена. Мужчина повернулся в нашу сторону.
— Эй, мы не даем представления, у нас репетиция. Приедете в Байвенну, милости просим, а сейчас…
Я покопался в кошеле и извлек серебряную монету. Жонглер поймал ее довольно-таки ловко, сказывались долгие тренировки.
— Пожалуйста, вашества, смотрите, ежели заблагорассудилось. Подсказать что?
— Нет, спасибо, я сам, — отказался я и подтолкнул Рэда в сторону клеток.
— Что они делают? — спросил Рэд.
— Жонглируют. Это не так уж и сложно, я даже тебя смогу научить.
Он радостно гикнул, и я тут же пообещал приколотить свой излишне болтливый язык к нёбу. Только ученика с кеглями мне не хватало.
Фургонов было семь или восемь, я уже точно не помню, и поставлены они были кругом. Хорошо для обороны, да и удобно. Количество их говорило о том, что цирк не бедствует, да и остальные признаки достатка имелись: колеса на фургонах новые, упряжь смазана, кони, пасущиеся неподалеку, радуют глаз лоснящимися боками… Кроме пожилой пары никого видно не было, разве что торчали чьи-то ноги из-под заднего полога фургона с веселой рожей на боку. Босые и грязные, но умопомрачительного размера. Силач или гигант, диковинка — а, может и то, и другое. Я к чему веду — иногда самые большие мужики могут продемонстрировать разве что среднюю силу. А задохлики вроде меня… ну, сами понимаете. Хотя бывают приятные исключения, вот Рэд например.
Я баловался мыслями о том, чтоб сдать Рэда в цирк и вздохнуть спокойно; и одновременно продолжал осматривать достопримечательности. Несколько клеток, больших и прочных, пара мелких и повозка, крытая размалеванной звездами тканью. Неплохой набор, если у них там еще и колдунья сидит — вообще замечательно! Только вот где остальные? В лес по дрова пошли?
Судя по засохшим колеям на поле, они тут стоят никак не менее двух дней; как раз позавчера прошел сильный ливень, размывший землю. Да и костер тушили не раз и не два. Сейчас он сиротливо выставил в стороны обугленные головни.
Рэд полюбовался кеглями (они пролетали так быстро, что, казалось, по воздуху проносятся цветные кометы), потом расплылся в детской улыбке и, придерживая меч, направился к клетке с чем-то грязно-желтым. Это что-то астматически свистело и зевало, демонстрируя стертые клыки.
— Это, мальчик мой, лев. Южный зверь. — Я подошел и уставился в желтые глаза утомленной кошки. Сын Солнца, как называли его на Юге, смотрел сонно и безразлично. Я сморгнул и отвернулся. Не то, чтобы жалость — просто он был как пустая оболочка, вонючая шкура без малейшего намека на прежний дух. Печально.
Лев поднял голову, а потом опустил ее, шумно стукнувшись подбородком о дощатый пол клетки. Рэд восхищенно и воинственно задышал.
— Похож на нашу рысь, только больше… вот бы с ним сразиться!
— Не советую. — скривился я и, поймав оскорбленный взгляд ученика, усмехнулся. — Я не за тебя боюсь. Он помрет, если ты просто дунешь на него. Бедного зверя не докармливают.
— А вот и нет! — послышалось из-за повозки с мастерски нарисованным слоном. Вот разве что хвост у него был длиннее хобота. — Я за зверьми хорошо слежу! Да они каждый день мясо жрут, а мы кашей перебиваемся!
Обладатель голоса предстал нашим очам: явление еще то. Рыжий вихрастый парень лет шестнадцати. А на лбу просто таки написано: 'Продам родную маму. Дорого'.
— Меня Нут зовут, могу рассказать про зверей, если надо, — подмигнул рыжий и с видимым облегчением отбросил лопату, которую держал до того в руках, в сторону. Сразу видно — молоть языком ему куда приятнее, чем работать. Пока я подозрительно рассматривал парня, Рэд пытался выжать изо льва хоть какие-то эмоции, тарабаня ножнами меча по прутьям. Потом ему это наскучило. Он повернулся и с громким 'О!' ткнул пальцем в соседнюю клетку, где поднявшийся на задние лапы медведь увлеченно нюхал воздух.
— Я его знаю!
— Лично? — съехидничал я.
— У нас такие водятся! Я таких пять штук убил!
Медведь с проседью на груди ничего не сказал в ответ на это заявление. Видимо, он был философом, как и я. Зато Нута просто распирало от информации.
— Я лично поймал этого злыдня, в тот самый момент, когда он… ну, вы понимаете, — парень сально ухмыльнулся, — был занят с самкой. Я на него сзади сеть накинул, а он как зарычит!
— Я бы тоже зарычал, коли меня стащили б с женщины в самый ответственный момент, — заверил я паренька и сочувственно глянул на воистину исполинского зверя. Стоя на задних лапах, он, пожалуй, был даже выше Рэда. — Счастье твое, что не порвал.
