— Это храм Рока. Единственного среди богов, кто не затерялся в сонме звездных покровителей. Помнишь, как в честь него в городах устраивались ночные гуляния, а потом проходили турниры магов.
Нав кивнул. Он помнил все до мелочей — времена великих празднеств и безмятежного веселья. Тогда еще никто не знал о его животной сущности. И он был счастлив. Нахмурив лоб, Нав недовольно зарычал, отгоняя прочь навязчивые воспоминания.
Могучая фигура Рока стояла посередине зала, и солнечные лучи мягко освещали испещренное шрамами лицо божества. Безжалостное. Злое.
Его взгляд был устремлен к звездам. Неро подошел к статуе и посмотрел в небо — там, среди мягких, словно перина облаков красовалась большая пурпурная точка; и не было в этой дневной звезде ничего доброго и радужного, ее острые грани, разрезая пространство, изо всех сил стремились к земле.
— Теперь ты понимаешь? — вкрадчиво поинтересовался Нав.
Колдун молчал. Зато внезапно обеспокоено заговорил Партилье:
— Патрон, я не хочу здесь оставаться…Это плохое место, очень плохое место. Клянусь звездами, нам не стоит здесь находиться.
Колдун развернулся так резко, что слуга отшатнулся и, споткнувшись, повалился на землю и в мгновение ока, неведомая сила подхватила его и отшвырнула на порог храма.
Неро с гордостью посмотрел на свои руки. С языка сорвалась одна единственная фраза:
— Сила!
Он вновь чувствовал ее. Всю полноту и мощь, будто окунулся в океан, возникший внезапно среди безжизненной пустыни.
9 глава: Одиночество и обреченность откроют в тебе звуки звезд
Глупая луна, довольно ухмыляясь, смотрела на меня сквозь каменное окошко нового жилища. Напыщенная и самодовольная она чудилась мне немым судьей — я просто ненавидел ее.
И мольбы мои были абсолютно напрасны. И великое небо, которое так грозно нависало над нашим хрупким миром, и нелепые светила красующиеся на небе — они ни чем не могли помочь мне.
Грустно вздохнув, я перестал молиться.
Коварная судьба, могущественная сила, непоколебимая власть — все, что мы привыкли приписывать этим несуществующим богам, развеялось прахом.
Я опустил взгляд и, перевернувшись на другой бок, уставился в холодную стену камеры. Даже ледяное безразличие моих немых стражей, казалось сейчас роднее, звездного мерила.
Почему так выходило? Мир рушился в одну минуту и создавался вновь — но на этот раз он стал более жестоким и безжалостным. Может быть, если бы король и вся его безмозглая челядь прислушивались к моему господину, этого бы не произошло?
Хотелось в это верить. Верить и мечтать, что все вернется на круги своя.
Ворочаясь, я вновь уловил надменную ухмылку круглолицей уродины, окруженной мириадами безмолвных звезд. Уже который день я взирал на их острые шипы, пытаясь понять: чего они хотят? К чему этот немыслимый круговорот?
Еще в приюте меня убеждали, что от любого несчастья нас уберегут небесные покровители! Только бесчисленные и искренние молитвы буду услышаны ими! И лишь в крайних целях стоит прибегать к их помощи!
Какая глупость. Бесчисленные имена звезд, созвездий, легенды и удивительные сказания. Я закрыл глаза. Не хотелось смотреть на этот фальшивый мир над головой. Да и зачем, если сейчас, над всеми нами было только одно созвездие. Созвездие Ластра, служившее для всех нас воротами в мир угрюмого чудовища по имени — Смерть.
Я зло ударил кулаком в стену и, поморщившись от боли, затряс ушибленной рукой. Наверное, нервы совсем сдали.
Стены стали давить с новой силой, не оставляя меня в покое. Вскочив, я заметался словно разъяренный тигр в клетке. Откровенно говоря, это выражение вполне соответствовало действительности. С одной только разницей — тюрьма Арнак была куда страшнее обычных железных прутьев. По сути, я не был пленником, имел свою просторную комнату, мог свободно передвигаться по огромному выступу, но на этом моя свобода и ограничивалась.
Каменный балкон, который кругом обвивал одну из двух башен Арнака, являлся своего рода ограниченным уровнем, отведенным моей скромной персоне.
Раньше я больше смерти боялся что, совершив какое-нибудь воровство, обязательно попаду в самую страшную тюрьму Итарги, а оказавшись здесь, мгновенно смерился, так как только человек умеет смеряться с безысходностью.
Всего лишь пять дней, диаметрально переменили мое представление о жизни. Да и какая разница, где ожидать конца света — на земле или укрывшись среди хмурых серых облаков?
Я осторожно подошел к краю каменного выступа и опасливо посмотрел вниз. Пугающая мгла, словно древнее чудовище облизывало стены башни, время от времени, впиваясь своими щупальцами в багровые камни.
Откуда-то издали послышался пронзающий вопль, заставивший меня в ужасе затаить дыхание. Здесь не часто приходилось слышать посторонние звуки, ведь у заключенных не было возможности общаться между собой.
Полумрак рассек пронзительный свист. Я заметил, как среди дымчатых лоскутов густого тумана мелькнула, чья-то огромная фигура. Стремительнее орла она взмыла ввысь, оставляя за собой длинный след, и полетела к едва различимым контурам соседней башни.
Истошный вопль вновь заполнил мрачную пустоту.
Нет, это была не птица. Птицы сюда не долетали, как впрочем, и все живое — только растворяющийся в безмолвии шум воды, и тот с каждым днем становился все призрачнее.
Я вновь с нескрываемым любопытством вгляделся в очертания соседней башни.
Крик не повторился. Тишина вновь окутала мрачные владения Арнака. Видимо крылатые стражи тюрьмы быстро усмирили отчаявшегося заключенного.
Крылатые Тайраны — так кажется, звали их те, кто с упрямым фанатизмом верил в существование Арнака. Если бы они только знали — насколько правы.
Откуда взялись в Итарге эти мерзкие чудовища, не ведают даже седовласые архивариусы Альира. Поговаривали, что жуткие твари — это осколки небесных светил низвергнутых на землю, чтобы приводить в ужас неверных сынов, отрекшихся от небесных покровителей. Не знаю: так или нет, оно было на самом деле, но именно здесь Тайраны выполняли роль беспрекословных стражей, пресекающих любые попытки узников на побег.
— Что? Ищите отступника?! Да пошли вы! Летите сюда! — в отчаянье выкрикнул я в пустоту и зло отмахнулся в сторону каменного соседа.
Безумная выходка тут же охолодила мой пыл. Неужели я решил встретиться лицом к лицу со смертью. Треклятая Ластра, не зря ты нависла надо мной, будто карающий меч.
