У каждого Алифи есть три имени. Первое определяют родители и мастер ритуалов, и хотя оно не является тайной, отражается в архивах и документах, произносится вслух всего дважды. В момент рождения и в момент смерти. В ритуале встречи и в ритуале прощания. Это имя определяет судьбу и никому не под силу повлиять на его выбор. Второе имя дает Владыка, и оно определяет образ. Именно это имя будет звучать в историях и легендах о свершениях и подвигах. Третье имя Алифи выбирает себе сам или с помощью мастера памяти. Третье имя определяет путь. Именно этим именем пользуются все.
Алифи любил свое третье имя - Виллар, резкое, как взмах меча, короткое, как движение отпускаемой тетивы. Но еще больше он был благодарен Владыке Беллора за свое второе имя. Огненная Вспышка - оно подходило к нему, как подходят ножны мечу, а именной меч лучшему воину. Он был огнем, он был так же яростен в битве, так же блестящ в ритуальных поединках, так же ярок в жизни. Да, он также не мог гореть долго, но в таких коротких схватках он был бесподобен и знал это.
Сотник Рорка вновь атаковал широкими размашистыми движениями, воздух загудел вокруг могучего клинка. Противник был физически очень силен и вкладывал в каждое движение всю свою мощь, не экономя, не боясь растратить впустую. Виллару пришлось уйти в глухую защиту, стараясь не столько блокировать, сколько отводить и менять траекторию ударов Рорка. Слепой мощи врага Алифи мог противопоставить великолепную пластику и чувство схватки. Недостатком тяжелого клинка является невозможность быстро погасить инерцию удара. Виллару понадобилось немного времени, чтобы поймать противника на неточности. Сотник не раскрылся, он был слишком опытен для этого, но инерция увела правое плечо вниз, и корпус сместился чуть больше положенного. Этого не хватило бы, чтобы успеть нанести разящий удар клинком, но настоящий воин всегда видит разные варианты победы. Стилет ястребом слетел с ладони левой руки и вошел в глазницу врага, заканчивая схватку и обрывая еще одну жизнь.
Стилета было по-настоящему жаль. Подарок к совершеннолетию, врученный отцом, Владыкой Беллора, был великолепно сбалансирован, что позволяло использовать его и для точечного последнего удара и в качестве метательного ножа. Замечательная ковка, редкий сплав. Но видит свет, сегодня эта жертва оправданна, и Виллар расстался с клинком, как чуть позже расстанется и с самой жизнью. Без колебаний.
Алифи единым слитным движением сдвинулись вправо, уходя с небольшого пятачка земли, усыпанного трупами и искалеченными телами врагов. Оставаться на прежнем месте становилось уже опасно. Некоторые из поверженных Рорка еще пытались, пусть умирая, но дотянуться до своих убийц. И вновь закружил водоворот схватки, и вновь чьи-то стекленеющие глаза, из которых ненависть уходит вместе с жизнью. И вновь меч пробивает чей-то кожаный доспех, срезает чью-то руку вместе с оружием, вяжет хитрое кружево смерти во имя света. И неожиданно круг врагов раздался, и стрела, пущенная в упор, прошила доспех принца. Увернуться было невозможно. Она должна была закончить схватку, но Виллар был Вспышкой, и он успел пусть частично, но среагировать на выстрел. Стрела застряла под левой ключицей, принеся жуткую боль и дикую радость, что еще не все. Последняя битва, которую некому будет воспеть. Последняя битва, сама ставшая прощальной песней. Песня, в которой Алифи пел оду своему мечу, своему искусству и своей смерти. Весь его небольшой запас магии был исчерпан еще во время начала штурма. Единственный маг Карающих остался прикрывать отступление принца еще три дня назад. Он дал им шанс выжить, но Виллар не жалел о неудаче. Виллар жалел только об одном. Слишком много он потратил сил раньше, когда он с неполным звеном Карающих прорывался из пылающего и гибнущего Беллора на север, и потом, когда они уходили от засад и пробивались сюда. В безвестный городок, наконец-то удостоившийся визита принца.
Алифи не чувствовал больше поддержки Карающих. Нет их за спиной? Они уже спели свою песню? Это неважно, Беллор жив, пока жив его Принц. И он прыгнул к расступающимся Рорка, как лев бросается на стаю гиен. Уйти с линии обстрела и сократить дистанцию, чтобы меч вошел в еще одно темное сердце. Виллар шел дальше и дарил смерть со щедростью, достойной Владыки.
Он всегда думал, что умирать будет холодно. Но смерть оказалась огнем, сжигающим все и вся. Беспощадным. Пламя проникло в тело, пламя охватило руку с мечом, останавливая удар. Пламя было...
Странные ощущения. Безумный сплав своих и чужих эмоций, казавшихся не менее близкими и реальными. Я, буквально вдавленный в кресло, пытался удержать одной рукой смертельную угрозу. И одновременно я мечтал дожать последнего врага, наваливаясь всем телом. Здесь я стремился выжить. Там я пытался убить тех, кто стремился выжить. Здесь правую руку, пронзенную холодом, рвала боль. Правая рука там горела в огне, но болела не меньше. И только левая рука в обоих случаях висела одинаковой плетью. Я рычал от боли и злости на себя здесь. Я рычал от боли и ярости перед лицом врага там. И звук, как и прежде, приносил образы.
Сквозь дым и пепел, сквозь огонь и злорадные лица Рорка проступали очертания незнакомой комнаты и испуганного человека в кресле, вцепившегося в мою руку.
Сквозь кромешный мрак проступали очертания огненного безумия, трупов под ногами и смертельно раненного, но не сдавшегося яростного Алифи, нависающего надо мной.
Кипящий в горячке боя мозг заполнило презрение. Человек. Они как тараканы. Грязные, подлые, трусливые, путающиеся под ногами, мешающие умереть.
Сжатый в тисках паники мозг, лихорадочно перебирающий варианты, пронзила ненависть. Алифи. Коварные, беспринципные, всемогущие и благословенные, мешающие жить.
- Урод... Ненавижу.
- Придурок... Ненавижу.
Кто сказал первое? Кто второе? Силы оставляли меня в обоих обличьях. Силы у меня, смертельно раненого, были уже на исходе. Силы у меня, безумно уставшего, тоже были невелики.
Ноги подогнулись неожиданно, и я рухнул под ноги врагу. Огонь опал и выпустил из своих объятий. Я откинулся на спинку кресла и, хрипя, перевел дух. Руку свела судорога, холод неохотно покидал скрюченные пальцы.
- Может, все-таки, поговорим? - перевести дух не получалось, воздуха не хватало, я жутко замерз.
- Призрак..., - выдохнула тьма.
- От призрака слышу, - ответил я ей. Рана на плече открылась, и кровь бежала по руке, по кисти, по пальцам и обильно орошала пол под ногами. - И ты это, свет-то включи.
Тишина была мне ответом.
- Слушай, Высший, ты там повторно не скончайся, ладно? - на всякий случай пощупал ногой пол неподалеку - пусто. - Вы что, уже сотню лет вот так, призраками подрабатываете?
