— Значит, сон! — голос Лоста достиг потолка зала и отразился обратно. — Тебя бы в Дельту запихнуть года на три, чтобы ты еще не знала, что там с твоими друзьями происходит, что вообще творится с миром, который был твоим родным! Тебя бы заставить убить родную сестру из высших интересов! Тебе бы в руки дать власть, от которой ты не можешь отказаться только потому, что иначе все погибнет!
На нас обернулись сразу все. Вначале я сделала страшные глаза, но потом воспользовалась более действенным способом — внушила всем мысль, что наша ругня не относится к их проблемам. А Лост продолжал разоряться:
— Ты сначала переживи все то, что ей пришлось, а потом критикуй! И козлу, который у вас преподает, передай! Конечно, настоящих героев у нас никто не любит, жаба душит при одном взгляде на чужие достижения! Что, неправильно говорю?
— Вот именно, — как можно тише подтвердила я. — Лост в корне прав. Я понимаю, что вы ко всем одинаково относитесь, товарищи хейтеры, но Вечную я обхаивать не дам. Насчет ее личной жизни можешь говорить что хочешь, правда будет, но если бы не она, Контера с два ты бы сейчас с нами разговаривала. Не помнишь того, что нам историк рассказывал про время Феникс? Ей дай волю, она бы все реальности загребла себе. Ну, не совсем себе, — поправилась я. — Она бы их демонам раздарила, а людей из них до сих пор бы искали. Как ищут тех, кто исчез во время адаптаций.
Возможно, по сравнению с этими пропавшими без вести экспонатам частных коллекций сказочно повезло.
— Ладно, — Сулмор с недовольным выражением лица подняла руки. — Сдаюсь. Больше не стану при вас объяснять неимоверные стечения обстоятельств, которых в нашей истории навалом.
— И не думай про это, — на всякий случай посоветовала я. — При мне не думай, сама знаешь, что я экранировку в упор не замечаю. А так не запрещаю, хотя нездоровое это занятие…
Договорить мне не дали. А я только хотела объяснить, почему нельзя думать плохо о Вечной при этернистах. Как известно, совесть у них одна на всех, и принадлежит самой Крэш. А у нее вроде бы тоже отсутствует, хотя точно никто не знает. Вспомнить хотя бы, как эти уроды моральные на меня наезжали по личной просьбе Ника, пока я им не объяснила, что в случае крайней необходимости применю их собственные методы и не буду особенно переживать… Как обычно, с самым началом речи директрисы на тему «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» мое сознание отключилось и переползло на совершенно посторонние темы. А именно — на Ника Лару, чтоб он провалился, и желательно как можно глубже.
Где находились здания, принадлежавшие «Пути», не знал в общем никто, да и не стоило отрицать того, что заэкранированы они в любом случае были на совесть, не хуже наших. Но план, заключавшийся в адресной посылке парочки жутиков из личной коллекции препода Нику, причем именно этой ночью, имел право на жизнь. Тем более, что Контера с два он будет жаловаться на то, что прямо перед соревнованиями его сбивают с дистанции нехорошие темные. Во-первых, ни один демон в здравом уме, даже светлый, не внесет его в список представителей, и будет он сдавать зачеты по всем предметам, вместе с остальными неудачниками. А во-вторых, у меня такие впечатляющие доказательства его попыток деморализовать меня, что даже если в «Пути» все преподы такие, как Фестин, и кто-то имел неосторожность выдвинуть его кандидатуру, то из учебного заведения этот доброхот вылетит вместе с подопечным, и будет папаша Ника опять искать, куда бы пристроить беспокойного отпрыска. Насладившись картиной (к сожалению, всего лишь воображаемой) того, как моего врага вышвыривают из «Пути» и он вынужденно с унылым видом прется на краткосрочные курсы для будущих аналитиков, я открыла глаза и посмотрела на то, что творилось в реальном времени. А там директриса безнадежно сражалась с барахлившими колонками. Барахлили они крайне избирательно, что позволяло мне предположить, что вместо банальной разрегулировки Мабон встроил туда нечто такое, что позволяло управлять процессом на расстоянии, чем он сейчас и занимался.
— Вот прошшшел ещчче один год, — надрывалась директриса. Ее хвост нервно подрагивал, норовя придушить того парня, который должен был заниматься техникой. Парень ловко уклонялся. Наконец директриса приняла единственное кажущееся верным в данной ситуации решение и отбросила микрофон. Речь полилась гладко, хотя побочный эффект от усиления голоса при помощи магии был нехилым. Сзади зашуршали поспешно сотворяемой ватой.
Мучения длились достаточно долго. По моим часам — минут пятнадцать. Адские муки, особенно для тех, кто не имел возможности как-то их приглушить, так как стоял в первом ряду. Завершилось все традиционным пожеланием удачи тем, кто был заявлен на соревнования. И тут я поняла, что гений Лоста и неизвестных мне участников ежегодных издевательств над регламентом еще не сказал последнего на сегодня слова. В неряшливую, как всегда, магию директрисы вкралась, вряд ли без посторонней помощи, очень нехорошая ошибка. Поэтому, когда в ответ на слова «Удачи вам, и пусть светлым земля будет пухом» все учащиеся хором послали директрису к Контеру, даже те, кто обезопасил собственные барабанные перепонки, минут на пять оглохли напрочь. Я в том числе. Тут не срабатывает даже многолетняя закалка, приобретенная за долгие годы образовательных издевательств, дискотек и сидения у открытого окна в то время, как пацанский корпус наслаждается музыкой. Пока слух медленно самовосстанавливался, директриса неслышно для всех окружающих ругалась. Ничего страшного, у нас все умеют читать по губам, исключительно из-за того, что некоторые преподающие у нас личности ловят телепатические подсказки. И для этого умения нестандартная форма губ — не помеха.
Наконец директриса сообразила, что народ чего-то очень уж пристально изучает ее лицо, и сделала отмашку рукой, в смысле «Все гуляйте отсюда». Все поняли и начали расползаться. Я — в числе первых, так как впервые в жизни не забыла пригласительный. Не то чтобы меня без него бы не впустили, но зачем заставлять ребят копаться в архивах, проверяя мое наличие в тамошних файлах? Незаметно ко мне прицепился Энвин.
— Привет, — отреагировала я на обнаружение хвоста. — Тоже на день обретения идешь?
— Да, Мэл, — односложно ответил он. Странно, но наличия кроссворда в непосредственной близости я не заметила. Неужели выздоровел? Через секунду Энвин нарушил молчание. — Так ты что думаешь насчет ассоциативного синтегизма?
— А что я должна думать? — я резко остановилась. Вопрос был несколько неожиданным.
— Ничего, — со странной интонацией сказал Энвин. — Если тебе неважно, тогда ничего.
