Сир Седрик показал мальчику, как чистить коня и удалять камешки из подков, сир Лоример приобщил его к воровству, но владеть мечом они его не учили. Бес по крайней мере отправил его к мастеру над оружием, когда они прибыли в Красный Замок. Тот преподал пареньку несколько уроков, но во время голодного бунта сир Арон Сантагар оказался в числе убитых, и учению Подрика пришел конец.
Бриенна выстрогала из опавших веток два меча и нашла, к своему удовольствию, что рука повинуется Подрику лучше, чем язык. Но при всей смелости и прилежании этому тощему недокормышу недоставало силенок. Если он и выжил в битве при Черноводной, как уверял, то потому только, что никто не позаботился прикончить его. «Ты себя называешь оруженосцем, — сказала ему Бриенна, — но я встречала пажей вдвое младше твоего возраста, которые легко бы тебя побили. Если останешься со мной, будешь каждый вечер ложиться спать со свежими мозолями и весь в синяках, а болеть все у тебя будет так, что ты и заснуть не сможешь. Зачем тебе это нужно?»
«Нужно, — упорствовал мальчуган. — Мозоли. И синяки. То есть не они, но все равно, сир. Миледи».
И он оставался верен своему слову, а Бриенна — своему. Подрик не жаловался, и как только на его правой ладони вскакивал новый волдырь, он с гордостью предъявлял его ей. И за лошадьми он исправно ухаживал. Однако он все же не настоящий оруженосец, а я не рыцарь, напоминала себе Бриенна, сколько бы он ни называл меня сиром. Отправить бы его прочь подобру-поздорову, но куда он пойдет? Кроме того, хотя он не имеет никакого понятия, куда делась Санса Старк, он может знать больше, чем сам думает. Какая-нибудь случайная полузабытая фраза может послужить ключом к ее розыскам.
— Сир… миледи. Вон там впереди повозка.
Бриенна и сама уже разглядела тележку на двух высоких колесах, ползущую в сторону Девичьего Пруда. Ее, впрягшись в постромки, тянули мужчина и женщина, по виду крестьяне.
— Придержи коня, — сказала она мальчику, — не то они примут нас за разбойников. Лишнего не говори и будь вежлив.
— Слушаюсь, сир, миледи. — Мальчишка явно обрадовался, услышав, что его могут принять за разбойника.
Крестьяне настороженно оборачивались на едущих рысью всадников, но Бриенна всячески давала понять, что ничего дурного не замышляет. Дальше они двигались уже вместе, вчетвером. Путь пролегал через заросшие сорной травой поля, мимо луж жидкой грязи и сожженных деревьев.
— Был у нас вол, — сказал пожилой, красный от натуги крестьянин, — да волки его увели. И дочку нашу забрали. Она-то к нам вернулась после того сражения у Синего Дола, а вол нет. Съели его, видать.
Женщина, моложе его лет на двадцать, молчала и таращилась на Бриенну, будто на теленка с двумя головами. На Тартскую Деву часто смотрели таким манером. Леди Старк была добра к ней, но другие женщины, почти все, жестокостью не уступали мужчинам. Бриенна не могла бы сказать, кто причинял ей больше мучений: хорошенькие девушки с острыми язычками, звонко смеющиеся у нее за спиной, или дамы, скрывающие презрение под маской холодной вежливости. Женщины простого звания были и того хуже.
— В последний раз я видела Девичий Пруд разрушенным, — сказала она. — Городские ворота взломали, половину домов сожгли.
— Теперь они малость отстроились. Тарли хоть и крут, да посмелей Моутона. И разбойников в лесах поубавилось. Главных злодеев Тарли порубал своим огромадным мечом. Вы-то как, не встречали лихих людей?
— Нет. — Чем дальше от Синего Дола, тем пустыннее становилась дорога. Путники, завидев двух всадников, мигом скрывались в лесу — все, исключая двадцать усталых пилигримов с бородатым септоном во главе, шедших на юг. Придорожные гостиницы либо стояли разграбленные, либо превратились в настоящие крепости. Вчера Бриенне и Подрику встретился дозор лорда Рендилла с копьями и длинными луками. Их окружили, и капитан долго выспрашивал Бриенну, но в конце концов позволил им ехать дальше. «Поберегись, женщина. Не все кругом такие порядочные, как мои парни. Пес переправился через Трезубец с сотней злодеев. Говорят, они насильничают над каждой женщиной, которая им попадется, и отрезают ей титьки на память».
Бриенна сочла себя обязанной пересказать это крестьянину и его жене. Мужчина, выслушав ее, плюнул.
— Иные бы их взяли, что псов, что волков, что львов. Ничего, к Девичьему Пруду эта шайка не сунется, пока там заправляет лорд Тарли.
Лорда Рендилла Тарли Бриенна знала со времен похода короля Ренли. Теплых чувств она к нему не испытывала, но не забывала при этом, что она у него в долгу. По милости богов она надеялась уехать из Девичьего Пруда, не попавшись ему на глаза.
— Когда бои прекратятся, город вернут лорду Моутону, — сказала она. — Его милость прощен королем.
— Прощен? — засмеялся старик. — Это за что же? За то, что в замке отсиживался? Людей своих послал в Риверран биться, а сам не пошел. Город разорили сперва львы, потом волки, потом наемники, а его милость знай посиживает в укрытии и горя не знает. Вот брат его нипочем бы не стал этак прятаться. Он смелый был, сир Милс, только его давно уже Роберт убил.
Призраки, снова призраки.
— Я ищу свою сестру, — сказала Бриенна. — Красивую девушку тринадцати лет. Вы, часом, такую не видели?
— Девок не видали, хоть пригожих, хоть уродок.
Никто ее не видел — но что делать, приходится спрашивать.
— Дочь Моутона тоже в девках недолго останется, — продолжал старик. — Ее выдают за сынка Тарли. Яйца мы везем как раз им на свадьбу — пойдут на пироги да коврижки.
— Это хорошо. — Значит, жених — маленький Дикон. Сколько же ему лет — восемь, десять? Сама Бриенна впервые стала невестой в семь, а жених был тремя годами старше — младший сын лорда Карона, застенчивый мальчуган с бородавкой на верхней губе. Встретились они один-единственный раз, по случаю их помолвки. Два года спустя его вместе с сестрами и родителями унесла злая простуда. Будь он жив, их поженили бы сразу после ее расцвета, и вся ее жизнь повернулась бы совсем по-другому. Не разъезжала бы она теперь в мужской кольчуге, с мечом на боку, не разыскивала бы пропавшее дитя другой женщины. Рожала бы своих детей в Ночной Песне, нянчила их и вскармливала. Эта мысль, не новая для Бриенны, всегда вызывала в ней легкую грусть, но и облегчение тоже.
Солнце наполовину скрылось за тучами, когда они, выехав из-за черных деревьев, увидели перед собой Девичий Пруд, а за ним — воды залива. Городские ворота починили и укрепили, по розовым каменным стенам вновь прохаживались стрелки с арбалетами. Над караульной реяло красно-золотое знамя короля Томмена, где черный олень сражался с золотым львом. Другие знамена представляли охотника Тарли, и лишь над замком на вершине холма виднелся красный лосось дома Моутонов.
