— Какой должок? — донесся из полутьмы сварливый старушечий голос. Непросто было догадаться, кто это сказал: ведунья или сама священная рогатина.
— Обещала мне Оборотнева Смерть рассказать, где мой враг и кто он. Я ее домой доставил, как уговаривались, — теперь ее черед.
— Ах вот что! — отозвалась ведунья. Голос ее подобрел, словно это ее кто-то щедро угостил салом, обогрел у огня и приласкал.
Она склонилась к клинку рогатины, повернула его перед огнем так, чтобы пламя осветило черные знаки. Огнеяр молча ждал, пока ведунья разберется в подземных письменах или пока сама рогатина расскажет ей то, что знает.
— Говорит рогатина священная вот что, — наконец забормотала ведунья, и голос ее был так похож на голос рогатины, что Огнеяру казалось во тьме, что Оборотнева Смерть заговорила сама. — За год до тебя послал Перун Громовик на землю сына своего. Родился тот сын не так, как ты, матери-женщины у него нет. А силу ему дал Перун великую и повелел с порожденьями Тьмы Подземной биться везде, где только встретит их. Ибо расплодились стада Велесовы так, что людям от нежити проходу нет!
Из-за очага послышалось тихое ехидное хихиканье, а потом рогатина устами ведуньи заговорила снова:
— Родился сын Воина Небесного в Перунов день, а весною явился твоей матери Огненный Змей. Ибо пожелал Велес послать в мир земной своего сына, чтобы был ты достойным противником сыну Перуна.
— Он тоже оборотень? — нетерпеливо воскликнул Огнеяр.
Он присел на корточки, подобрался, будто готовясь сейчас же вскочить. Ему казалось, что рогатина говорит слишком медленно. Сердце стучало в его груди, как пойманный зверь, дух занимался — ему открывалась тайна его судьбы.
— Он оборотень, — подтвердила рогатина. — Рыжею шкурою он одевается, на шаги его небо грозой отзывается! Велика его сила, тебе не совладать с нею! Потому и сотворил тебя волком Отец Стад, что кроме волка никому с ним не управиться!
— Где он? — нетерпеливо спросил Огнеяр.
— Ты хочешь его убить? — Ведунья вдруг вскинула на него глаза, и они вспыхнули в свете пламени, как два зеленых уголька.
— Я хочу его увидеть… — чуть слышно ответил Огнеяр.
Он не мог говорить, у него пересохло в горле. Вместо вражды и жажды битвы, которые должно было в нем вызвать известие о предреченном противнике, он ощутил глубокое волнение, тоску, радость и мучительное стремление найти его, заглянуть ему в глаза. Он не один такой на свете — оборотень, рожденный человеком, сын бога среди людей. Сейчас он не думал, что они с сыном Перуна посланы в мир истребить друг друга. Противник в Битве Богов казался ему сейчас близок и дорог, как брат, ближе матери, ближе Милавы. Ведь они — люди, кровь роднит его с ними только наполовину. А он, назначенный судьбой противник, разделяет с ним все выгоды и все тяготы жизни в двух шкурах. Он тоже знает, как это — жить на грани миров, быть чужим и людям, и зверям.
— Где он? Как его найти? — потребовал Огнеяр, подавшись ближе к ведунье с рогатиной.
— Ищи, — прошипела та. — Рогатина священная тебе не клубок путеводный. Что знает, то сказала. Знание само не дело есть. Дело — в том, в ком сила.
Дело — за тобой, Огненный Волк, — тихо произнесла она, и Огнеяр незаметно вздрогнул при звуке своего тайного имени.
— А от нас уходи! — уже от себя сказала Елова, и Огнеяр понял, что Оборотнева Смерть больше ничего не скажет. — У нас, у людей, не место тебе! Пока все наши сыны домой не воротятся — на двух ногах, не на четырех! — не откроем мы двери тебе! И на девок наших не гляди — не про тебя они!
— А если я вам всех ваших домой ворочу? — азартно воскликнул Огнеяр. Известие о противнике вдруг наполнило его силой, он сейчас мог решиться на все и сделать многое; мир, мгновения назад замкнутый в темное безвыходное кольцо, мигом раздвинулся в неоглядную ширь и запестрел яркими цветами далеких дорог. — Если всех домой приведу? Тогда что?
— Тогда — «Возьми себе девку, которую хочешь!» — подражая купальским песням, которыми провожают к Ящеру девушку-жертву, пропела скрипучим голосом ведунья и засмеялась. — Тогда пустим тебя в дом. Тогда, стало быть, человек в тебе зверя одолеет!
— Да не одолеет он! — в раздражении, что его опять не понимают, Огнеяр вскочил на ноги и едва не ударился головой о кровлю избушки. — Оборотень я! Оборотень! А вы все: ты — зверь, ты — человек! Не человек я и не зверь, оба во мне сидят и сидеть будут до могилы! Две на мне шкуры, и ни одну я не сброшу! Да идите вы к Мороку все!
Огнеяр вылетел из избушки, гневно пихнул назад скрипучую дверь, а возле своего коня увидел Милаву. Она только что вышла из леса и была рада, что он действительно дождался ее. Она хотела что-то сказать ему, но Огнеяр воскликнул, продолжая начатое в избушке:
— Оборотень я! Ты-то хоть понимаешь? — Он схватил Милаву за плечи и тряхнул, в глазах ее мгновенно отразились недоумение и страх, и Огнеяр оттолкнул ее от себя.
Зверь рычал и выл в его душе, обе части его сущности сцепились в схватке, вечном поединке, который составлял суть его жизни.
— Не человек я и человеком не буду! — яростно кричал Огнеяр, пытаясь всему свету объяснить себя раз и навсегда. — И людям я — чужой! И волкам я — чужой! Только мне и пара, что враг мой вечный! Его и пойду искать! Он меня убьет, я его убью — сделаю дело свое, и сожри меня Морок!
И Огнеяр свирепо завыл, подняв лицо к верхушкам елей, изнемогая от тоски и одиночества, от невозможности хоть в ком-то найти понимание. Милава прижималась к углу избушки, в глазах ее застыли слезы отчаяния и страха. Сейчас Огнеяр казался ей чужим и страшным, как тот мерзкий упырь.
— Забудь про меня! — крикнул он, словно услышав ее мысли, и схватил повод своего коня. — Поди замуж, найди себе жениха человека, и дети у вас будут без волчьей шерсти! А я тебе не пара, мне вовсе на свете пары нет! Прощай!
Он взлетел в седло, ударил Похвиста коленями, и серый жеребец тяжелыми прыжками по снегу поскакал в лес. Милава оторвалась от угла избушки и шагнула за ним, выше колен увязая в рыхлом сыром снегу. Весь прозрачный мир зимнего леса задрожал и рухнул для нее, с Огнеяром уходила ее жизнь. Если он зверь — пусть лучше сожрет, но не уходит.
— Нет, подожди! — отчаянно крикнула она. — Не уходи! Огнеяр! Я же люблю тебя! Как есть люблю! Пусть с шерстью, с хвостом! Я за другого не пойду! Опомнись! Как же так?
Но Огнеяр, даже не оглянувшись, скрылся в чаще. Ему не место среди людей, и никто — из них не будет ему близок.
Утром Елову разбудило печальное конское ржание за стенами избушки. На крыльце она нашла сложенными всю одежду и все оружие Огнеяра, а возле крыльца стоял привязанный к дереву Похвист. Понимающе сощурив глаза, совсем скрывшиеся в сетке морщин, Елова мелко закивала головой. Еще вчера, глядя на своего гостя поверх пламени очага, она знала, что это произойдет. Что он уйдет к волкам. Что ж, пусть поживет с волками, как раньше жил с людьми. Видят боги, это поможет оборотню найти его настоящее место. Все-таки он вернул домой Оборотневу Смерть, хотя мог утопить ее или оставить у себя, и ведунья не могла не быть ему благодарной за это.
