Макс Фрай - Лабиринт Мёнина

— Вы ничего не хотите мне сказать, Джуффин? — наконец спросил я. — Например, назвать меня идиотом и доходчиво объяснить, что именно я сделал не так. Вы же знаете, я яростный приверженец традиций, отступление от них меня нервирует.

— А мне нечего тебе сказать, — усмехнулся он. — Кроме разве что какой-нибудь банальности вроде: «Ну и дела», или «Странно все это», или «Да, чего только не бывает…» Хочешь, я скажу: «Ну и дела, сэр Макс»? Это тебя успокоит?

— Пожалуй, нет, — честно признал я. — Нечего сказать, говорите? Не верится что-то. Если вы щадите мою нежную душу, имейте в виду: я уже в полном порядке. Устал только.

— Да я вижу, что ты в порядке, — согласился шеф. — Но мне действительно нечего тебе сказать. Я, видишь ли, никогда в жизни не попадал в ситуацию, хоть немного сходную с твоей. Я никогда не бывал ни в Лабиринте Мёнина, ни в местах, на него похожих. Я мог лишь выслушать тебя, как слушают деревенские жители своего земляка, объездившего полмира и вернувшегося в родные края на отдых. Прошли те времена, когда ты мог рассчитывать на мою помощь, мальчик. Возможно, слишком быстро, но так уж получилось.

— Какой из меня мальчик, к чертям собачьим, — флегматично огрызнулся я. — Взрослый дядька. Я там чертовски постарел, в этом грешном Лабиринте, вот что плохо.

— Ты не постарел, ты повзрослел, — строго сказал Джуффин. — Рано или поздно это случается, Макс. Все к лучшему, со своей рожей ты волен сотворить все что угодно, к твоим услугам магия Сердца Мира, белая и черная, разберешься небось. А взрослым ты останешься навсегда. Тебе еще предстоит оценить преимущества этого состояния души.

— Да, о магии я как-то не подумал, — согласился я. — Там, в Лабиринте, приходилось обходиться без нее. Вернее, без той разновидности магии, которая мне знакома. Даже Щель между Мирами выпотрошить не удалось ни разу, а ведь я так старался! Только и счастья, что в жабу ядом плюнул… правда, это не помешало ей нас раздавить. Скорее уж наоборот, поспособствовало, — я гадливо передернул плечами и решительно приказал сам себе: — Все, хватит ныть. Жизнь прекрасна, и она только начинается!

— Чувствуешь себя, словно родился заново? — понимающе спросил Джуффин. — Так всегда бывает, когда выговоришься как следует после серьезной передряги, по себе знаю… Ладно, оставлю-ка я вас в покое, ребята. Мне есть о чем подумать, а вам, не сомневаюсь, тоже найдется чем заняться в мое отсутствие.

Он неожиданно легкомысленно подмигнул нам и направился к выходу. На пороге остановился, наградил меня своим фирменным тяжелым взглядом и тихо, но веско сказал:

— Макс, я тебя очень прошу, будь осторожен. Не расслабляйся, будь начеку. От того, что ты вернулся в Ехо, ничего не изменилось. Приключения вроде твоего никогда не заканчиваются. Вообще никогда. Ты меня понимаешь?

— Да… наверное, — неуверенно откликнулся я. — Но чего именно я должен остерегаться? Впрочем, вы, конечно, не скажете…

— Рад бы. Но я не знаю, Макс. Тебя втянули в игру, правила которой мне неизвестны. И втянул тебя в нее незаурядный игрок. По сравнению с ним я — такой же неопытный мальчишка, как наш Нумминорих. Поэтому я и прошу тебя быть начеку все время, даже во сне. Возможно, во сне — в первую очередь. Но и наяву не делай ни одного шага, не ощупав половицу. Прежде чем войти в собственную гостиную, убедись, что за дверью — именно твоя гостиная, а не пасть огнедышащего монстра. Проснувшись в собственной постели, постарайся понять, ты ли в ней проснулся… — Джуффин умолк. Потом неожиданно рассмеялся, махнул рукой, словно разгоняя в стороны только что сказанные слова: — Разумеется, я преувеличиваю. И все же… Будь осторожен, ладно?

— Вот так. Напугал и ушел, — проворчала Меламори, когда за шефом закрылась дверь. — Как это на него похоже… Пожалуй, я все-таки принесу светильник. А то нагнал жути господин Почтеннейший Начальник, да еще и после этих твоих историй…

— Со светильником можешь не спешить, — улыбнулся я. — Сначала я тебя поцелую.

— При свете поцелуешь, — упрямо сказала она. — Не так уж скверно я выгляжу, переживешь.

Вскочила, стремительно нырнула в нишу кладовой, вернулась, освещенная голубоватым сиянием, исходящим от прозрачного шара, который она бережно прижимала к груди. Оставила светильник в изголовье, шепнула:

— Я тоже должна быть начеку, Макс. Хочу быть уверена, что целую именно тебя. Мир перестал быть таким надежным, как раньше, правда?

В справедливости ее замечания я убедился час спустя, когда решил, что не могу больше терпеть разлуку с любимой ванной комнатой, и неохотно, с громкими охами — официальным цеховым гимном лентяев всех миров — покинул постель, которая, безусловно, является наилучшим местом для любого из дел, кроме купания.

Меламори решила не расставаться со мной ни на минуту, поэтому мы отправились вместе, держась за руки, как дети на прогулке. Моя прекрасная леди пребывала в дурашливом настроении, справедливо полагая, что веселье — единственное стоящее лекарство от страха.

— Надо посмотреть, не ждет ли нас за этой дверью «пасть огнедышащего монстра», — весело тараторила она. — Макс, я умоляю тебя: посмотри. Пусть все будет как взаправду: остановись на пороге. Вот так, молодец! Теперь осторожненько высунь голову за дверь. Голову можно, она — не самое ценное из всего, что у тебя есть… Хотя нет, голову тоже жалко. Все-таки она умеет целоваться! Поэтому особо не высовывайся, а просто посмотри одним глазом, что там творится у нас в коридоре?

Я послушно подчинялся дурацким командам, чтобы развеселить ее еще больше. Остановился на пороге, скорчил героическую рожу, которая привела Меламори в восторг, и с преувеличенной осторожностью выглянул в коридор.

Сначала я решил, что мои глаза просто не привыкли к темноте, и поэтому я ничего не могу разглядеть. Потом вспомнил, что за несколько лет, проведенных в самом Сердце Мира, я стал видеть в темноте, как ночная птица. Тьма в коридоре могла означать только одно: там не было никакого коридора. Там не было вообще ничего такого, что можно увидеть глазами. Я поспешно отступил назад и рухнул на ковер, смутно ощущая, как по спине бежит тонкая струйка едкого ледяного пота.

— Макс, ты переигрываешь, — встревоженно сказала Меламори. — Это уже не смешно. Ты меня напугал… Да что с тобой?

Я поднял руку в знак того, что со мной все в порядке, потом решился посмотреть ей в лицо.

— Там нет никакого коридора. Там вообще ничего нет, только темнота. Будем надеяться, что я просто сошел с ума. Выгляни, пожалуйста, ладно? И скажи мне, что ты увидела.

Меламори выглянула. Потом обернулась ко мне, не скрывая облегчения.