Ирина Сыромятникова - Монтер путей господних

— Это для вашего же блага! — втолковывал он подопечному. — Никто не сможет сказать, будто вы сделали что-то не так.

— Да прав ты, прав, — отмахивался Тангор. — К тому же в одиночку это делать рискованно. Мало ли!

Рискованный и, несомненно, запрещенный ритуал по виду оказался классической медитацией с открытым Источником — обычной практикой любого волшебника. Если в ее проведении и были допущены какие-то вольности, куратор, знакомый с магией только в теории, обнаружить их не смог (инструментальный контроль, вероятно, тоже, поскольку грозных окриков Мэтью так и не дождался). Жандарм на отмели лениво чесал пузо и в их сторону даже не смотрел — представителю власти просто в голову не приходило, что нарушать закон можно вот так, тупо, у всех на виду. Но в том, что с этой медитацией не все в порядке, куратор был уверен — стал бы иначе колдун так старательно вычерчивать контуры поглотителей и Якорь — знак, обычно используемый магами для самоспасения.

Закончив с рисунками, Тангор спрятал в мешок самодельную леечку с меловой суспензией (изящную замену маркеру) и вручил куратору зонт.

— Руками не лезь, за меня не хватайся, если будет сверху капать или свечки задувать — прикроешь.

Сказал и погрузился в транс, оставив Мэтью изображать на пляже гриб-волнушку (на зонте обнаружился рисунок из концентрических кругов). Куратор честно обдумал возможность заложить подопечного. Но что Тангору скандал? Аксель его наверняка прикроет, а вот премию подчиненному может и не дать. И после этого кто-то говорит, что колдуны — разобщенные одиночки.

Да пес с ними!

Мэтью придал лицу чопорно-надменное выражение и сделал вид, что всегда тут стоял. Даже знакомые с ним люди не решались любопытствовать, что за странные посиделки устроил маг на берегу, и во всем полагались на человека из надзора. В конце концов, именно в этом и состояла главная функция кураторов — демонстрировать окружающим, что ситуация под контролем.

Медитация колдуна затянулась на час, при этом ни дождь, ни молнии, ни летучий отряд НЗАМИПС его не поразили. Очнувшись, Тангор старательно загасил свечи, собрал в мешок огарки и смыл с камней следы мела. Все это время он молчал и выглядел слегка заторможенным. Мэтью уже начал подозревать, что никаких объяснений происходящему не дождется, но тут маг схватил его за плечо.

— Ты думаешь, что это отмель? — Глаза юноши лихорадочно блестели. — Нет, брат, это могила. Знаешь, сколько народа там лежит? Тыщща!

— На отмели? — Мэтью никогда не слышал, чтобы там проводились захоронения. Естественный волнолом обеспечивал покой всего Южного побережья и гарантировал Тануру самые умопомрачительные шторма в мире, но, по убеждению исследователей, был абсолютно естественным.

— Нет, под ней, — немного путано объяснил колдун. — Ладно, с местом я определился… Как у вас тут только черные живут!

— Не живут, — согласился Мэтью, припоминая статистику, — только старший координатор зимой. Отпускники так далеко не забираются, а чистильщики на своей тренировочной базе останавливаются: старый форт, он большой.

Что куратора в принципе устраивало, поскольку позволяло не смешивать семью и работу. Только сейчас Мэтью задумался над причинами, заставляющими нахальных и задиристых боевых магов тесниться в казарме, вместо того чтобы снять комнату в Тануре.

«Нет-нет, к Шороху сложности! Все дело в отсутствии транспорта, именно так. Но почему вообще они тренируются здесь, а не в Полисанте? Там и места больше и объектов завались».

К стыду своему, Мэтью вынужден был признать, что о работе боевых подразделений надзора знает не больше простого обывателя.

Тангор хмыкнул, постоял, с непонятной тревогой вглядываясь в горизонт (в небе ничего не появилось), а потом устало растер лицо.

— Чтоб я еще раз взялся ворожить на могильнике! Пойдем выпьем за упокой души.

Они пошли и выпили под недовольными взглядами хозяина забегаловки, собиравшегося закрыть заведение пораньше. Тангор пил так, как полагалось черному, — много, не закусывая и не вникая в качество напитков. Постепенно напряжение его покидало.

— Ты не обращай внимания, — советовал он Мэтью (интересно, маг в курсе, что кураторам полагается писать отчет?), — некромантия вообще на мозги давит, даже когда покойник один. А тут столько… Да умерли все разом. Это, брат, словами не опишешь — как кувалдой по голове!

— Вы делали неположенные вещи, — попенял куратор Тангору.

— Ерунда! — Пьяный колдун ковырялся пальцами в тарелке с салатом. — Кому какое дело, как я использую астральный отклик?

— И Якорь вы чертили тоже ради отклика?

— Мужик, я с некоторых пор Якорь даже на подштанниках рисую. Веришь? Пуганый некромант — это стихия.

— Пуганый черный — это анекдот, — не согласился Мэтью.

— Не скажи, не скажи, — раскрасневшийся колдун вольготно откинулся на стуле. — Ты много знаешь черных самоубийц?

— Чувство самосохранения — это совсем другое.

— А фиг лишь разницы? Или от размера повреждений что-то меняется? Страх, он как предчувствие беды (я точно знаю — у одной женщины подсмотрел), у черных он есть, но находится в другом месте.

— Это где же? — заинтересовался Мэтью.

— В Источнике. По сравнению с ним остальное — такая мелочь, что просто не воспринимается. Я больше скажу: Источник важнее любых предчувствий, даже когда они настоящие. Вот у меня раз было… Но я все равно победил!

Скажем прямо: даже пьяный, колдун колоться не желал. В такие минуты Мэтью начинал с нежностью думать об инквизиции.

— Значит, медитировали? — вздохнул куратор.

— Медитировал, — подтвердил маг. — Но повторять за мной не советую. Не зря здесь наши не задерживаются! Такое эхо даже чистильщик почувствует, хотя смысла не поймет.

Мэтью невольно покосился в мутное окошко кабака, но танурская отмель уже скрылась в быстрых южных сумерках.

— Мне кажется, — сонно пробормотал некромант, — что след смерти тут не исчезает со временем, а превращается во что-то еще. Кабы все не под воду ушло, был бы здесь второй Остров Короля…

Куратор оценил состояние своего подопечного и пошел договариваться с хозяином забегаловки о тележке. К моменту его возвращения упившийся в соплю колдун уже сладко посапывал, пристроившись мордой в салате. Мэтью обменялся с трактирщиком понимающими взглядами. Совместными усилиями они перетащили черного в тачку, которую хозяйский сын взялся толкать сзади: тормозов у импровизированного экипажа не было, а по крутизне танурские улицы могли сравниться лишь с танурскими же штормовыми волнами.