Люди с криками разбежались, и лимонно-апельсиновый закат целиком и полностью достался двум паукам, неторопливо возвращавшимся в замок. Из-за паукеров они пропустили волшебное представление Общества Рыболюбов, о чем сдержанно сожалели и уже не так сдержанно порицали членов разогнанного кружка.
— Полагаю, дядя, не стоит в будущем отвлекаться на приглашения неизвестных организаций, фанатиков, а также энтузиастов-передвижников, — заявил расстроенный Кехертус. — Если такое повторится, это может понизить мою самооценку.
Гигапонт ответил в том смысле, что блистательный паук из их фамилии не может повышать или понижать свою самооценку, сообразуясь с мнением неизвестных науке созданий, да и мнение известных тоже мало кого волнует. А вот от паукеров, кем бы они ни были, пускай даже молодых, лично он ожидал большего. И приготовил трогательную благодарственную речь на десять с половиной минут с вдохновляющими цитатами, милыми шутками, парой стихотворных строк и одним анекдотом пикантного содержания, который намеревался рассказать, если аудитория окажется благодарной. Теперь же он готов передать эту речь милорду Такангору, которому как раз пришло приглашение из Общества Боевых Лесорубов. И он хочет лично присутствовать либо при том, как генерал произнесет эту речь перед слушателями, либо при том, что случится с Боевыми Лесорубами, если они решат разбежаться как слабые духом паукеры.
За этой увлекательной беседой они дошли до окраины Виззла, где их глазам предстало удивительное зрелище, ничуть не хуже пропущенного представления с участием монстра Ламахолота и вполне способное заменить выступление троллей-фольклористов с факельным шествием в придачу.
Главная улица Виззла выглядела такой потрепанной, будто по ней прошелся смерч. Привычные взгляду вещи встряхнуло и перемешало неведомой силой: большинство особняков стояли нараспашку и возмущенно скрипели входными дверями; повсюду — на дороге, под ногами, в пыли — валялись домашняя утварь и предметы обихода. Домовые, призраки и духи предков выглядели странно смущенными и взъерошенными как после доброй потасовки. Ковылял куда-то печальный помятый Борромель, похожий на проигравшего ветерана Липолесской битвы. Горгона Ианида впервые предстала перед публикой в головном уборе, смахивающем на чалму. Чалма вздыбливалась, дергалась, извивалась и норовила съехать то на одну, то на другую сторону. Из-под повязки доносилось недовольное шипение. Птусик стоял в дверях харчевни на одной лапе, покачиваясь и с сочувственным интересом разглядывая что-то там внутри, судя по всему некогда замечательное, а нынче совершенно бесполезное.
Многому еще удивились благородные пауки, совсем недавно оставившие Виззл в мире и благолепии и совершенно обоснованно рассчитывавшие найти его в том же состоянии несколько часов спустя. Но, видимо, с беспокойных кассарийцев нельзя было спускать глаз ни на минуту.
У пауков, как помнит наш просвещенный читатель, десять глаз, поэтому Кехертус и его мудрый дядя заметили гораздо больше любопытных подробностей, чем их способен был увидеть за ту же единицу времени другой обитатель Кассарии. По этой причине они первыми приветствовали торжественную процессию, включавшую генерала Галармона, маркиза Гизонгу, господина главного бурмасингера, а также его непосредственного начальника графа да Унара. Возглавлял эту маленькую, но гордую компанию сердитый Такангор с внушительным свертком на плечах. Из свертка торчало что-то, отдаленно напоминающие ноги, но с некоторыми анатомическими деталями, принятыми в демонической среде.
Такангор возмущенно шевелил ушами, пускал пар из ноздрей и впечатывал копыта в землю с такой силой, что выворачивал траву с корнем.
Все, что походило на посылку или пакет, не могло оставить паука равнодушным.
— Упаковать надежнее? — спросил Кехертус, когда процессия поравнялась с ним.
— Сделайте одолжение, — попросил Ангус да Галармон.
— И потуже перевяжите, — добавил Фафут.
Такангор небрежно плюхнул ношу на землю. Из свертка раздалось протестующее ворчание.
— А что там у вас? — поинтересовался Кехертус, ловко работая задними лапами. — Сверток, надо признать, тяжеленький. Какой-то новый монстр?
Дядя Гигапонт нервно завозился у него на темени. В последнее время крохотного паука обуревала жажда великих свершений: он вознамерился составить самую полную энциклопедию монстров Ниакроха и, пользуясь случаем, включить туда свою кандидатуру. Статья о собственных героических деяниях давно созрела в его голове, оставалось только выплеснуть ее на бумагу. Лишний монстр, украсивший издание своей неоднозначной фигурой, пришелся бы теперь весьма кстати.
Не имеющие себе равных могут быть очень малы
Станислав Ежи Лец
— Гнусный злодей, — пояснил Такангор. — С неподобающими намерениями.
Многие намерения казались доблестному минотавру неподобающими, в этом с ним мог соперничать только бригадный сержант Лилипупс, поэтому Кехертус осторожно уточнил:
— Каковые намерения вызвали ваше негодование, милорд?
— Преступные, — сказал минотавр, с которого впору было ваять статую справедливого возмездия.
— И поступки, — поспешно вставил бурмасингер. — Худшее в его намерениях то, что он привел их в исполнение и превратил в поступки.
— Что-то случилось или что-то случится?
— А этого безобразия вам мало? — рассердился Галармон, делая руками широкие жесты, будто плыл против течения.
— Надо признать, Виззл выглядит несколько непривычно.
— Скажите прямо: как при нашествии Бэхитехвальда.
— Я не имел неудовольствия наблюдать его лично, — пояснил пунктуальный Кехертус. — И поэтому воздержусь от сравнений. Но припоминаю, что когда я разгромил пещерный храм Адриэн, там наблюдался подобный беспорядок. Ну, вот, — он с удовольствием оглядел свою работу, сделал еще несколько витков, добиваясь безупречного результата, и, наконец, пододвинул сверток пыхтящему минотавру. — Готово. Укусить?
— Вообще-то стоило бы, но не стоит. Нам предстоит обстоятельная беседа.
— Идемте быстрее в замок, — попросил Галармон. — Не нравится мне все это, ибо кажется частью какого-то коварного плана. Помнится, так же подозрительно я глядел по сторонам перед битвой под Меганой, и ведь не зря — именно там, пока мы как драконы сражались с тифантийцами, какое-то местное племя уволокло из обоза всю бульбяксу, недельный запас свежих пфуйцелей и почтовую телегу с секретными донесениями и свежей прессой. Вот до сих пор ломаю голову, на что им сдались секретные донесения.
