- И… кем же ты стал теперь? - спросил Лондо.
- То есть… стал ли я твоим врагом? - вопросом на вопрос ответил Г’Кар.
- Да.
- Ах, как это прелестно, когда дела обстоят именно так, как они обстоят между нами, Лондо, - Г’Кар повернулся к императору. - Когда мы наедине, нам не нужно стесняться в выражениях, тебе и мне. Нет, Лондо. Я не враг тебе.
- А если бы ты все же был мне враг, то сказал бы этом?
- Хороший вопрос. Нет. Скорее всего, нет.
- Понятно, - вздохнул Лондо. - Ты отвратительно честен, Г’Кар. Эту черту я когда-то находил очаровательной. Но теперь она меня просто раздражает. И скажи мне еще… Если бы ты был мне друг, об этом ты бы мне сказал?
- Конечно, - ответил Г’Кар.
Настало молчание.
- Ты, - сказал Лондо, - раздражаешь меня в десять раз больше, чем любой другой индивидуум из всех, с кем мне довелось в жизни встречаться.
- Вот видишь? - ответил Г’Кар. - Какие еще нужны доказательства нашей дружбы? У кого еще, кроме друга, хватило бы смелости вызвать у тебя столь сильное раздражение?
Лондо рассмеялся низким, грудным смехом.
- А не выпить ли нам, Г’Кар? Поднять бокалы за старое доброе время? В память того, какими мы были когда-то, какими бы мы ни были тогда… или, может, какими мы когда-нибудь снова будем?
- Мне, - живо откликнулся Г’Кар, - это представляется просто великолепной идеей.
И он повернулся спиной к тому месту, которое было когда-то его тюрьмой, и последовал за Лондо в личные апартаменты императора. Но на полпути его ожидала еще одна удивительная встреча.
- Леди Мэриэл! - воскликнул он, увидев, как она приближается к нему навстречу с дальнего конца коридора. - Какое удовольствие вновь видеть вас!
- Взаимно, Г’Кар, - мягко ответила Мэриэл. - До меня дошли слухи, что вы вновь почтили нас своим присутствием.
- А вы, - Г’Кар переводил вопрошающий взгляд с Лондо на Мэриэл и обратно, - вновь в фаворе здесь, при дворе?
- Смотря что подразумевать под этими словами, - сказала Мэриэл со своей обычной ослепительной улыбкой. - Безусловно, в фаворе… хотя и не у императора.
- Ну разве она не очаровательна? - весело спросил Лондо и рассмеялся, словно в голову ему пришла некая абсурдная мысль, которую он, тем не менее, собирался теперь высказать вслух. - Знаете, нам нужно почаще собираться втроем. Вместе у нас всегда все получается так забавно.
- Да, помнится, прошлый раз ты после этого едва не умер, - напомнил Г’Кар.
- Да, да, я знаю. Но ведь в этом-то и кроется вся прелесть, а? В ощущении того, что может случиться все, что угодно. А знаете, - и Лондо заговорщически понизил голос, - на самом деле я тут подумал о том… вы, наверно, посмеетесь… Я на самом деле подумал о том, как бы это выглядело, если бы ты, Г’Кар, и ты, Мэриэл, забавлялись вдвоем.
- Что! - воскликнула шокированная Мэриэл. - Лондо, да как ты мог подумать?
Лицо Г’Кара выражало не меньший скептицизм.
- О, что поделать, моя дорогая, - обратился Лондо к Мэриэл. - Воображению не прикажешь. Оно иногда рисует такие замечательные картины. Ну вот, к примеру, будто во время того памятного приема в мою честь Г’Кар угостил тебя виноградом. Передать кому-то виноградную гроздь - это старинный нарнский обычай, который составляет часть нарнского придворного этикета. И виноград при этом символизирует собой сексуальность, или что-то в этом роде. Так, Г’Кар? Да? Или нет? Я правильно излагаю? (26)
- Да, я слышал об этой старинной традиции, - с самым невинным видом откликнулся Г’Кар. - Но иногда, Лондо, виноград - это всего лишь виноград.
- Да, и об этом я тоже слышал, - ответил Лондо. - Впрочем, в любом случае, что было, то было, и уже прошло. Мэриэл… Так ты составишь нам компанию?
- О, нет, Ваше Величество, не думаю, что у меня получится, - сказала Мэриэл. - Мне сейчас лучше поскорее добраться до постели. Ведь есть и другие, кто нуждается в моем… внимании.
- До постели, вот как. Г’Кар… - и он жестом пригласил Нарна следовать дальше, - Я надеюсь, тебя не оскорбили мои маленькие фантазии.
Они шли дальше по коридору, в то время как Мэриэл удалялась в противоположном направлении.
- Нет, Лондо, нисколько.
А Лондо, понизив голос, но, впрочем, в не менее дружелюбной манере, сказал:
- Я же знаю, Г’Кар, что вы провели тогда время вдвоем. Пожалуйста, не оскорбляй мой ум предположениями, будто я мог не заметить того, что было настолько очевидно. Я бы не хотел, чтобы мы снова поссорились из-за женщины, которая столь мало значит для меня. Мы же понимаем друг друга, да? Вот и хорошо. Итак… Известно ли тебе, что я, будучи императором, владею лучшей на всей Приме Центавра коллекцией вин?
- Почему-то, - ответил Г’Кар, - я нисколько этому не удивлен.
Как совершенно очевидно было Лу Велчу, поездка на Ксонос гарантировала отсутствие вплоть до самого позднего вечера Гарибальди, Г’Кара и Лондо - плюс многочисленных охранников и иных сопровождающих. Именно на это он и рассчитывал, потому что в дневное время Плащ был не настолько эффективен, как вечером. Но уже ранним вечером все было бы отлично, а ночью… что ж, ночью и вообще слов нет. Ночью ни у кого не будет даже и единого шанса заметить его, как бы кто ни старался. Каким-то образом Плащ растягивал и видоизменял тени вокруг, так что они начинали скрывать Велча, и при минимальных усилиях со своей стороны Лу оставался не замечен никем.
«Плащ», возможно, был не совсем подходящий термин. Но Лу не имел представления, как его правильнее назвать. Может, «паутина». Или «экран» - это довольно точно передало бы суть дела. Однако слова «Плащ-невидимка» не просто именовали эту вещь, но придавали ей определенный шарм.
«Призрак». Когда Лу Велч слышал свое прозвище, это всегда ужасно его забавляло. Если бы они знали. Если бы хоть кто-нибудь знал.
Весь день Лу Велч, естественно, провалялся у себя в комнате. В конце концов, раз уж он сказался больным, меньше всего ему было нужно, чтобы кто-нибудь увидел его, лоснящегося здоровьем, шляющимся по дворцу. И потому с утра и до вечера он, закрывшись в комнате, читал, разрешая только приносить себе еду - и когда к нему приходили, ложился в кровать и, укрывшись, издавал разные отвратительные звуки, услышав которые, слуги старались поскорее оставить еду и убраться восвояси.
Но как только Велч заметил, что солнце клонится к горизонту, он сразу решил, что настала пора выдвигаться.
Он бережно вынул драгоценный Плащ из потайного отделения своего чемодана и аккуратно разложил его на кровати. Ему никогда не забыть тот день, когда он наткнулся на этот Плащ, исследуя на Цигнусе 4 останки разбившегося звездолета. Велч работал там на электростанции, и его служебной обязанностью было являть собой гарантию безопасности предприятия. Его нанял эксцентричный владелец, уверенный в том, что орды безумных марсиан - не настоящих жителей Марса, а маленьких зеленых человечков с антеннами на головах - рано или поздно должны попытаться захватить его фабрику. И что удивительно, однажды сенсоры и в самом деле засекли, что в атмосферу планеты проник некий чужой корабль, который спикировал вниз и исчез столь же быстро, как и появился. Велч, вместе с поисковой командой, был отправлен с инспекцией к месту возможной катастрофы, дабы убедиться, что безумные марсиане со своими лучами смерти не высадились там в целях завоевания довольно непривлекательного Цигнуса 4.
