— Помню, — парень заметно помрачнел. — И вот что хочу вам сказать, Марьяна Николаевна. Похоже, вы в сыскном бизнесе человек новый и многого не понимаете. Так вот вам мой совет: не лезьте в это дело. Нехорошее оно и опасное.
— Значит, правду говорят, что Антон Митрошкин был связан с бандитами?
— Да. У нас-то он себя хорошо вел — никаких выебенек… ой, простите, вырвалось. Но притворяться можно сколько угодно, а народ не обманешь. Все знают: хороший человек больших денег не заработает! Митрошкин вел дела с очень серьезными людьми, а потом, похоже, что-то с ними не поделил. Что было дальше, вы знаете.
— Спасибо за совет и разъяснения! Но я не собираюсь расследовать убийство Митрошкина. Просто он мог оказаться наследником одного богатого человека из Москвы, вот наше агентство и выясняет, так ли это. А серьезным людям никто из нас мешать не намерен.
— Хорошо, если так, — парень по-прежнему был мрачен. — Но все равно не очень светитесь тут. Серьезные люди шуток не понимают и в совпадения не верят.
— Хорошо, учту. И последняя просьба. Скажите, вы раньше — лет пять назад — не видели здесь эту девочку? — я протянула охраннику фотографию Али пятилетней давности.
Он внимательно осмотрел снимок и покачал головой:
— Никогда не встречал. Ни пять лет назад, ни сейчас.
— Спасибо! А теперь, пожалуйста, пропустите меня.
— Ну, я вас предупредил.
* * *
Как ни странно, «Уреминская Ривьера» соответствовала своему названию гораздо больше, чем можно было предположить.
Она совсем не походила на дачный поселок советских времен — небольшое пространство, до отказа набитое домиками-курятниками, которые многие родители моих друзей возводили десятилетиями из всего, что могли найти в эпоху тотального дефицита. Нет, все без исключения здания «Уреминской Ривьеры» были окружены огромными садами и явно строились по западным проектам, причем отнюдь не дешевым. Жилье для элиты! Идеальные газоны, ни следов мусора и тротуары, словно языком вылизали. У некоторых домов стояли дорогие машины, а кое-где виднелись солидные бассейны.
Я задумалась, почему охранник пропустил в столь шикарное место явно плебейскую меня. Ответ оказался неутешительным: похоже, мой дружелюбный собеседник работал на серьезных людей, о которых говорил, и, столкнувшись с угрозой, пусть маленькой и слабой, их благополучию, решил посмотреть, что и как я буду делать.
По спине у меня прошел холодок, причем боялась я не только за себя, но и за Алю. Если девочка из ниоткуда — единственная уцелевшая наследница Митрошкиных, то, узнав, что она жива, серьезные люди пойдут на все, чтобы убить несчастного ребенка.
Мне стало очень не по себе, но я понимала, что уже перешла Рубикон, поэтому продолжила путь.
* * *
Дом Митрошкиных был заметно перестроен по сравнению с фотографиями из криминальной хроники пятилетней давности. Новые жильцы вряд ли были знакомы с прежними хозяевами, а вот с обитателями близлежащих особняков стоило поговорить.
Собрав в кулак всю свою смелость, я подошла к воротам, отделяющим безумных размеров шале от окружающего мира, и нажала на кнопку звонка.
— Кто там? — послышался из динамика надменный женский голос.
— Я из детективного агентства «Альбакор». Хочу поговорить с вами о…
— «Альбакор»? Не «Альбатрос», а именно «Альбакор»? — в голосе невидимой собеседницы поубавилось надменности, зато появился явный интерес.
Я сама себе не верила. Неужели сработало?!
— Да, именно «Альбакор». Наш шеф очень любит старое кино, особенно «Мальтийского сокола» и «Китайский квартал», вот и…
— Подождите минутку.
Ждать пришлось чуть дольше, но через несколько минут дверь зажужжала и отворилась. За ней стоял похожий на шкаф мужик — я была готова дать голову на отсечение, что это охранник. Я протянула ему свое удостоверение. Шкаф долго и внимательно его рассматривал, разве что на зуб не попробовал, потом столь же придирчиво изучал меня, затем попросил показать сумочку. Я решила не ерепениться и выполнила просьбу.
Не обнаружив ничего подозрительного, охранник знаком велел мне входить. Дверь за моей спиной захлопнулась с таким звуком, словно это был люк космического корабля.
Повинуясь жесту охранника, я пошла по вымощенной плиткой дорожке к дому. С обеих сторон меня окружал фантастически красивый сад, почти не тронутый надвигающейся осенью. Казалось, я попала в сказку братьев Гримм или Шарля Перро. Живут же люди! Я вздохнула и покачала головой. Завидно было, пожалуй. Я бы тоже хотела обитать в сказочном замке, словно зачарованная принцесса. Судьба соседней королевской четы, правда, оптимизма не внушала. Да и мы с моим хрустальным шаром, пожалуй, зарабатывали свой хлеб честнее…
На полпути меня окликнул знакомый голос:
— Так вот как выглядят частные детективы! Никогда раньше не видела никого вашей профессии.
Обернувшись, я увидела сидящую в беседке, увитой розами и дикими виноградом, очень красивую девушку лет двадцати пяти — тридцати. Мне она показалась похожей на Аленушку из «Аленького цветочка» — белоснежная кожа, длинные темные волосы, огромные голубые глаза, высокая грудь, стройная фигурка.
Впрочем, на этом сходство с героиней русской сказки и заканчивалось. Невообразимо изысканный и явно очень дорогой наряд, тщательно уложенная прическа и неброский элегантный макияж моей собеседницы были бы абсолютно уместны во время похода в увенчанный мишленовскими звездами ресторан или на шопинге в бутиках от кутюр. Увы, субботним утром в коттеджном поселке, пусть и элитном, все это выглядело несколько нелепо и претенциозно. Я в копеечных джинсах, куртке и ботинках казалась себе более уместной здесь, чем хозяйка всей этой красоты. Впрочем, верно говорят, что у богатых свои причуды.
— Поверьте, мы почти не отличаемся от прочих людей, — улыбнулась я. — Хвост я прячу в джинсы, а копыта — в башмаки.
Незнакомка рассмеялась, но, как мне показалось, несколько наигранно:
— Вас ведь Марьяной зовут, верно?
Я кивнула. Осведомленность собеседницы поначалу удивила, ведь она не видела мое удостоверение. Но потом я поняла, что эту инфу хозяйке передал охранник по мобильнику или рации. Видимо, ей было действительно любопытно, раз она согласилась пропустить меня в святая святых.
Войдя наконец в беседку, я протянула девушке руку. Та смотрела на нее несколько секунд, но потом все-таки пожала. Еле-еле. Сесть, впрочем, не предложила.
— А я — Арина Серпенко. Не Ирина, а именно Арина, — представилась «Аленушка». Я улыбнулась:
— Очень приятно.
— Чем я обязана визиту представительницы столь удивительной профессии?
— Я хотела бы поговорить о ваших бывших соседях Митрошкиных. Вы были с ними знакомы?
Она сразу помрачнела:
— Да, была. Это ужасная трагедия! Что ж, пойдемте в дом, поговорим. Я вас чаем угощу.
Ого. Чай. А я-то думала, мне даже сесть не предложат.
Арина поднялась со скамейки ленивым грациозным движением и зашагала к гигантскому шале, двигаясь на шпильках с небрежным изяществом манекенщицы на подиуме. Я даже пожалела, что некому созерцать эту красоту, кроме меня и охранников.
Впрочем, как только мы вошли в дом, все прочие мои чувства отступили на второй план, сменившись невероятным изумлением. Мне казалось, что в жизни я повидала всякое, но теперь поняла, что ошиблась.
Гостиная, куда привела меня Арина, выглядела совершенно невероятно. Там не было ни одной прямой линии. Комната, залитая солнечным светом, казалась… ох, чем же она казалась? Волшебной пещерой Хозяйки Медной Горы? Поляной, скрытой в самой гуще дремучего леса? Жилищем толкиеновских эльфов? В общем, впечатление было потрясающее. Особенно поражало то, что в этой невообразимой комнате полностью отсутствовало новорусское «бохачество». Все было очень просто — и каждая из вещей, стоявших здесь, приковывала к себе взгляд, поскольку разительно отличалась от всего виденного прежде.
Я стояла ошеломленная, растерянная, чувствуя себя ребенком, вдруг попавшим в сказку. Обуревавшие меня чувства не складывались в слова; все, что мне удалось, это промямлить:
