он говорил, что Узвар изрежет тебя на куски!
— Что с того? Он не может знать исход этого боя наверняка, как и ты. Даже я не могу. Я могу лишь предполагать и готовиться, только меч рассудит верно. Не ваша драка. Вы поняли?
Оба кивнули.
— Идите, и впредь деритесь, как я сказал — до первой крови.
Они отошли. Мальчишка, дравшийся за Узвара, отвесил пинка хлипкому, что смотрел в сторонке, и сказал:
— Воды принеси, да побольше.
Наблюдатель убежал, а Тром подумал, что и по этим уже понятно, кому быть воином, а кому нет.
«Неужели всё решено заранее, когда мы рождаемся?»
— Подойди, — поманил он мальчишку, который дрался за него, затем присел и тихо сказал, — Я смогу победить Узвара, но не болтай об этом, понял?
Парень просиял улыбкой и ждал, что ещё скажет вождь.
— Возьми своего друга и сходите в избу боли. Изергиль позаботится о вас. Негоже портить таких хороших воинов ещё в детстве. Вы оба достойно дрались. Уважайте друг друга, понятно?
Мальчик кивнул, Тром хлопнул его по плечу и зашагал дальше. Какое ему было дело до этих мальчишек? Но пройти мимо он не смог. Когда Тром вытворял что-то подобное, он про себя называл это: «Во мне проснулся кусочек Марка». Что было важнее — жизни каких-то мальчишек, или время вождя? Да он точно знал, что второе. И всё равно вмешался. Помрёт один — что с того? Баба ещё нарожает. Так нет, всё одно влез.
«А, в бездну всё. К чему оправдываться перед самим собой? Как захотел — так и сделал. Кто мне запретит?»
Возле харчевни маленькими группками стояли воины. Почти все из дружины Трома. Он заметил лишь несколько незнакомых лиц. Остальные дружины уже отгуляли своё. В столицу Тром прибыл последним.
По кучкам пошла суета — люди оборачивались в его сторону, что-то кричали, воздевали руки — воины приветствовали своего вождя.
Из дверей вышел Марк с дежурной улыбкой на лице:
— Всё давно готово, вождь, но мы ждали тебя.
— Спасибо, — Тром пожал руку Марку и повернулся к толпе, — Дружина! Идём праздновать возвращение в столицу!
В зале стояли накрытые столы, на которых ещё никто не успел намусорить, в отличие от прошлого раза, когда праздновали его победу и были люди из всех дружин. Только его воины ждали своего вождя. Он уже не помнил, как возникла эта традиция, но она ему нравилась. Гадая с Марком и десятниками, откуда это взялось, они все согласились с доводом Ялло:
«Шоб все одновременно напивались, а то вождь трезвый, а дружина уже на бровях. А трезвый пьяного не разумеет. Непорядок».
И чем больше росла его дружина, тем величественнее казался этот обычай.
Вскоре все четыре десятки заняли места за столом, и вождь поднял кубок:
— За возвращение.
Воины загремели посудой, а Тром заметил, что незнакомые ему люди сбились за одним столом и явно чего-то ждут.
— Кто такие? — спросил он Марка, — Зачем пожаловали?
— Пусть сами скажут, — ответил верзила, делая им приглашающий жест рукой.
Воины тут же подорвались и всем скопом подошли к вождю. Он посмотрел на них: вроде и есть знакомые лица, но имён Тром не помнил.
— Вы пришли сюда вместе с моей дружиной, но не пируете. Так зачем пожаловали?
Ему ответил самый старший из них:
— Вождь Тром, мы пришли проситься к тебе в дружину.
— Обычно я сам набираю десятки. Почему ты пришёл ко мне? Где твой сотник? Убит?
Он опустил голову:
— Да, но он был не сотником. Я служил вождю Комаду.
— Зачем же ты пришёл к его убийце? Неужели нельзя было поискать себе другого вождя? Или сотника?
— Мне больше некуда идти. Моя десятка остальным вождям не нужна — у них людей достаточно. Все сотники вокруг тоже не берут. Узвар сказал, если не найду себе места за три дня, отошлёт на север, к Ущелью Грифов.
— И? — строго вопросил Тром, — Чем тебе не подходит Ущелье Грифов? Там холодновато, но в остальном — работа для воинов. Мы с Марком стали десятниками как раз в тех краях.
— Знаю. Я там был, но тамошние сквозняки делают меня дряхлым стариком. Кости так ноют, что разогнуться не могу.
— Зачем мне старик? — пробасил Тром.
Воин, видно, решил, что ничего не выйдет, и пошёл прочь. Вся десятка двинулась следом, но, вдруг, он резко обернулся и посмотрел на Трома:
— Мне говорили, что ты хороший вождь. Не лучше Комада, но всё же справедливый. Испытай меня! — отчаянно и дерзко крикнул десятник.
— Смело. И с кем из моих воинов ты готов биться?
— С любым.
— Поединок будет настоящим.
— Пусть.
— Даже с Марком выйдешь?
— Да, но это будет жертвоприношение, а не испытание.
Тром услышал смешок Ялло, потом Реко. Или наоборот, кто их разберёт, этих братьев? Он тоже ощерился:
— Ты прав. Проверку на труса ты прошёл, на дурака тоже. Будет тебе испытание. Но сначала ответь, чем Комад лучше меня?
Десятник смутился и замолчал. Тром ждал. Потом седой воин выпалил:
— Он делал нашу жизнь лучше. Мы всегда понимали, зачем терпим. Каждый приказ был не его прихотью, а нужным и важным делом. И ещё он ценил наши жизни.
— Была какая-то главная цель, кроме той, что бывает у вождей?
— Комад говорил, что все достойны лучшей доли, не только воины. Он верил, что наша жизнь станет лучше, если развивать всё, а не одни лишь боевые дружины.
— Да? И ты ему веришь?
— Верю. Он доказал это делом.
— Интересно, как? Но об этом потом.
К Трому наклонился Марк и шепнул на ухо:
— Возьми его. У Комада были хорошие бойцы, да и в вождях он проходил с десяток лет. Может статься, этот воин поделится с тобой парой секретов.
Тром не спускал глаз со старого седого бойца:
