Всё произошло проще и быстрее, чем он думал. Внешние пытались защищаться, но что могут примитивные пороховики против современного оружия? Дикари и воры, просто дикари и воры…
— Готово, — доложил один из десантников.
— Только треть, — сказал Логаро. — Ещё куча работы.
Резкая трель разорвала сгустившуюся тишину. Дальнослух на столе в будочке постового. Ничем больше это устройство быть не могло!
— У нас мало времени, — сказал Логаро. — Внешние уже знают.
— Что именно? — спросил Сой.
— Что здесь что-то случилось. Генераторы, быстро!
Они работали как проклятые, Логаро и Сой трудились наравне со всеми. Когда от скорости зависит твоя жизнь и успех дела, каждая пара рук на счету. Транспортная платформа отказала — при переходе через Границу сбились настройки, если верить технику, — и тяжеленные генераторы пришлось тащить на руках.
— Надеюсь, они заработают. — Сой мрачно посмотрел на техника, который колдовал над последним из генераторов.
— Должны, — огрызнулся техник. — Это очень простые устройства, в них нет и капли мозгов. Если вы правильно их установили!
— Хватит! — рявкнул Логаро. — Включайте уже, и помните, от их работы зависит успех экспедиции.
— Да, господин.
Воздух над генераторами сгустился, заискрил — и полупрозрачный перламутровый «Полог» прикрыл всё и всех на триста шагов вокруг. Гору с чёрной дырой входа, десантников, редкие деревья по периметру и трупы Внешних у скальной стены.
— Вторая треть, — сказал Логаро. — Кинетическое оружие нам уже не страшно. Техник, как вас там?
Техник поднял голову.
— «Панцирь» на подходе, — ответил он, — я подал сигнал сразу, как только мы вошли.
— Хорошо, — кивнул Логаро. — Значит, ждать.
Сой сел, где стоял. Самое неприятное — ждать. Знать, что от тебя больше ничего не зависит, но и помнить, что ты сделал всё, что мог и должен был сделать. Десантные костюмы защитили их от ручных пороховиков Внешних. «Полог» удержит более тяжёлые кинетические снаряды.
«Панцирь» укроет от всего остального. Жаль, не сразу, с ним куда больше возни…
***
— Что случилось, Виктор?
— Там… Там… — охранник сглотнул.
— Чего ты блеешь, как медичка-первокурсница в анатомическом театре?! — не выдержал Жогин. — В обморок мне ещё грохнись!
— Извините, Илья Витальевич, — Виктор глубоко вдохнул, потом медленно выдохнул. — Извините.
— Докладывай.
— Вторжение из Пузыря, — сказал Виктор. — Мои люди, взвод спецов от Хо́мяка… Все убиты. Пещера и окрестности захвачены.
— Дьявол…
Жогин торопливо оделся. В голове звенело от трезвости. Как невовремя! Правда, грызло его беспокойство, уже несколько недель как грызло, чего-то он ждал, но не такого. А чего?
— Кто знает? — спросил он.
— Кроме вас только Хо́мяк, — ответил Виктор.
— Где он?
— У себя, — развёл руками Виктор.
Правильно, одёрнул себя Жогин. Хоть ты и триллионер, но Хо́мяк власть. Единственная настоящая власть та, что имеет право применять оружие. Полковник такое право имеет, и никакие охранники, хоть увешай их лицензиями и разрешениями, ему не указ.
— Пусть готовят машину, — приказал Жогин. — Едем к Хо́мяку.
— Если нас пустят, — произнёс Виктор.
— Пустят, — ответил Жогин с уверенностью, которой не испытывал. Потом вытащил смартфон: — Антон, ты ещё жив? Слушай меня внимательно…
Их пропустили. Молчаливый боец мельком глянул документы и кивком предложил следовать за ним.
Штаб военной операции похож на большой офис во время сдачи квартального отчета. Трезвонят телефоны, люди приникли к экранам, снуют туда и сюда посыльные. Вся разница — в одежде и погонах. Хотя, в иных организациях дресс-код не уступает военному. Чему в них нет, так это погон. Поэтому армейская жизнь всегда проще гражданской; в армии, за редким исключением, всегда понятно, кто начальник, а кто подчинённый. Иерархия мать порядка.
Хо́мяк в компании незнакомого генерала в полевой форме сидел в дальнем конце помещения, на небольшом подиуме, под большим белым экраном. Рядом с ними замер связист с ноутбуком и телефоном. Завидев Жогина, полковник помахал ему рукой.
— Кто это? — спросил неприязненно генерал, когда Илья Витальевич занял место за столом.
— Жогин. Тот самый, — коротко ответил Хо́мяк.
— Вот как? — хмуро сказал генерал. — Я генерал-лейтенант Илларионов, я командую отражением агрессии. Присутствуйте, раз вы тот самый Жогин. Но молчите. Будете встревать, прикажу вывести. Вам понятно?
— Да.
— Вот и славно.
Генерал протянул руку, и связист вложил в неё трубку спутниковой связи.
— Здесь Сокол, — проговорил в трубку генерал. — Первый этап, начинайте.
— Парламентёры, — негромко объяснил Жогину Хо́мяк.
Экран озарился. Разделился на множество маленьких картинок. На них были войска: пушки, танки, стартовые площадки дронов, установки залпового огня. На большей части экрана, поверх всего остального, Жогин увидел снятые с дрона лес и знакомую гору, прикрытую муаровым полупрозрачным куполом. Верхушка горы торчала над куполом, словно скалистый островок на водой.
— Парламентёры, — повторил Хо́мяк, и Жогин заметил, что к куполу приближается группа людей. С высоты, в странной проекции, освещённые заходящим солнцем они походили на гвоздики. Гвоздики шагали вперёд, первый держал на отлёте белый флаг. Немного не доходя до купола, группа остановилась. «Зря, — подумал Жогин, — вряд ли их поймут».
Он оказался прав — быстро и страшно. Купол в том месте, где стояли парламентёры, озарился изнутри — и люди вспыхнули и рассыпались пеплом!
— Вот как, — мёртвым голосом произнёс генерал. — Ну и приятелей вы нашли на мою голову, Жогин.
Илья Витальевич не ответил, генерал и не ждал ответа. Только что погибли его люди, те, за кого он отвечал и кого поклялся защищать. Если, конечно, он настоящий командир.
— Здесь Сокол, — снова заговорил генерал в трубку. — К огню из всех стволов, минутная готовность. Выполнять!
Люди на маленьких картинках пришли в недолгое движение и снова замерли. Потянулись секунды.
— Залп!
Экран затянуло дымом. Наверху, там, где стояли войска, сейчас грохот, пришло в голову Жогину. Это плохо кончится, это очень плохо кончится. Хорошо то, что он успел отдать распоряжения. Трепников с Антоном справятся. Наверное, но уже ничего нельзя изменить.
— Есть попадание, — прошелестел связист. Штабной зал замер, глядя на экран. На нём разверзся огненный ад. Купол скрылся в дыму и пламени. Горела земля, горел воздух, горел лес вокруг горы. Потом дым рассеялся, поднятая взрывами земля опала.
Купол стоял непоколебим, и внутри него лениво двигались тени, похожие на людей. Казалось, они не заметили атаки.
— Залп! — снова скомандовал Илларионов.
Всё повторилось. Над куполом повисло дымное облако. И… всё!
Нет. Как росток, как побег бамбука прорывает землю, вершину купола разорвала стреловидная штанга. Вознеслась на многометровую высоту, раскрылась невиданной ромашкой. Лепестки пришли в движение, замерли и плюнули огнём.
Жогин судорожно втянул воздух. В нижней части экрана бушевал огненный шторм.
Подбежал бледный офицер.
— Ну? — метнул на него взгляд Илларионов.
— Наша артиллерия уничтожена, — дрожащим голосов доложил офицер.
— Вся?!
— Все, кто стрелял.
— Чё-орт! — выругался генерал.
Тренькнул ноутбук связиста.
— Москва, господин генерал, — глянув на экран, доложил он.
Илларионов схватил трубу.
— Да! — с трудом удерживаясь от крика, ответил он. — Да, я. Да, — он запнулся, — господин президент! Да, так точно.
Кровь отхлынула от лица генерала, превратив его в белую куклу. Генерал преувеличенно аккуратно положил трубку на рычаги и сказал:
— Господа офицеры. Ядерная атака, — и в наступившей тишине добавил: — Москва видела трансляцию. Они запускают «Скифы». Две единицы. Всем срочно спуститься в бомбоубежище. У вас есть здесь бомбоубежище, полковник?
