— Да, господин генерал, — ответил Хо́мяк. — Хотя мы и так под землёй.
— Вы не знаете, что такое «Скифы», полковник, — ответил Илларионов. — Тем более две штуки. Скоро здесь будет выжженная пустыня. А так… есть шанс.
Штаб пришёл в движение. Офицеры собирали бумаги, носимое оборудование и двигались в дальний конец зала, где раскрыл свой зев спуск в бомбоубежище.
— Идёмте, Жогин, — схватил его за плечо Хо́мяк.
— Я останусь, — ответил Илья Витальевич. — Хотя, вы можете меня вывести.
Генерал посмотрел на него долгим взглядом.
— Как хотите, — сказал он наконец. — Выводить вас бессмысленно. Только имейте в виду, деньги вас не спасут.
— Смешно, — ответил Жогин и отвернулся.
Не прошло и двух минут, как штаб опустел. Погасли мониторы, замолкли телефоны, только, как издёвка, работал большой экран на стене. Там горело, взрывалась, бегали люди, тащили раненых, пытались что-то тушить, не зная, что жизни остались считанные минуты. Два «Скифа»… Два, хотя хватило бы и одного! Они превратят горы в равнину, лес в усыпанную пеплом пустошь. Они вскипятят реки и озёра, а родной город обратят в пыль, как и Центр его имени. Возможно, Трепников с Антоном успели увести кого-то в подвалы. Хотя бы детей! Там достаточно воды и провизии, там можно прожить не один день. Пуская они выживут.
А ему, триллионеру Жогину, ни к чему спускаться в бомбоубежище. Какой в этом смысл, если мечта жизни стёрта в порошок?
Он сидел и смотрел в экран, думая ни о чём, потом яростная вспышка милосердно отключила сознание.
***
— Привезли! — техник едва не подпрыгивал на месте от возбуждения. — Монтируем, господа военные!
Главный блок «Панциря» везли на четырёх транспортных платформах, за ними тянулся хвост из толстых, как удавы, кабелей. Техник долго — очень долго, казалось Сою, недопустимо долго! — выбирал место, потом махнул рукой. Платформы сгрузили блок на землю и удалились. «Панцирь» загудел, укореняясь. Череда огоньков, синих и зелёных, пробежала по его граням. Техник улыбался. Иногда среди огоньков появлялся жёлтый, и тогда техник хмурился и, ругаясь на незнакомом Сою языке, лез в нутро блока.
Не успеет, переживал Сой.
Техник успел. «Панцирь» вздохнул как живое существо, распустил над собой зонтик силовых тяжей. Тяжи поднялись вверх — и срослись, растворились в куполе «Полога». По кабелям пробежала невидимая волна. Сой знал: в пещере, заключившей в себе их светило и Мир, кабели каким-то образом соединились с Границей. Каким, могли бы понять считанные учёные в Мире, но вряд ли кто из них смог внятно объяснить это простому человеку, такому как Сой или даже Логаро. «Панцирь» и Граница стали одним целым, и это главное.
— Всё, господа военные, — просветлел лицом техник. — Теперь точно всё! Не знаю как вы, а я — спать… Перенервничал с вами.
Он привалился спиной к покатому боку «Панциря» и захрапел.
— Что дальше, Логаро? — спросил Сой.
— Ничего, — ответил Логаро. — Будем возвращаться. Мы своё дело сделали, и этот мир тоже будет нашим.
— А как же время?
— Умники из академий найдут решение, — уверенно сказал Логаро. — Никуда не денутся.
Страшный удар сотряс купол. «Полог» прогнулся, вмялся под напором чудовищной силы. «Панцирь» завизжал на сотню голосов, принимая и утилизируя океан энергии. Воздух вокруг него зазвенел от напряжения. Кабели распухли, теперь они походили на колонны. Что происходило в пещере, с Границей. Сой не мог даже представить. Молниеотвод — вертелось в голове. Объяснение не хуже любых прочих.
Логаро шевелил губами. Что он говорит, что?
— Работает! — прокричал Логаро ему прямо в ухо. — Не обманули умники!
И тут ударило ещё раз.
Эпилог
— Ты смотри, как врут, а? Душа радуется! — Антон в сердцах потряс смартфоном. — Без зазрения совести! Хотя, что я, какая у них совесть…
— Как? — без особого интереса спросил Жогин. Дорога после стычки с пришельцами из Пузыря так только называлась, а на деле представляла собой бесконечную цепь из рытвин, воронок и раздавленных траками стволов. Во всяком случае здесь, где раньше стояли войска.
Обгоревшие, развороченные останки самоходок и танков попадались по обочинам и сейчас. Успевай только баранку крутить, не то быстро слетишь в канаву…
— Самозабвенно! — ответил Антон. — Вот, слушай: «Репрессивная машина российского режима дошла до предела. В ответ на гражданские выступления к городу Н-ску были стянуты войска. Когда же и это не остановило прогрессивную общественность, Москва применила против собственного народа тактическое ядерное оружие. Сейсмические станции по всему миру зарегистрировали толчки, соответствующие двум взрывам мощностью ноль-три и ноль-пять килотонны. США сообщает о двух вспышках, зафиксированных спутниковой группировкой». Так, тут бла-бла-бла… Ага, вот самое смешное: «Разрушения и жертвы неисчислимы. Еврокомиссар по внешней политике заявляет…».
— Сколько там было, знаешь? — спросил, не отвлекаясь от дороги, Илья Витальевич.
— Откуда? — удивился Антон. — Мне не сообщают.
— Два «Скифа», каждый по пятьдесят мегатонн. Тактическое, понимаешь…
— Н-да… Накрылся мой островок.
— Что так? — спросил Жогин.
— Санкции. Ты — олигарх, близкий к правительству. Я — твой, гм, клеврет. Слово-то какое, суки, придумали, а? Клеврет!.. Отберут его, островок.
— Зато на дамбах сэкономил, — усмехнулся Жогин.
— Эт-точно.
За несколько километров до пещеры дорогу перегородил шлагбаум. Хмурый лейтенант принял документы, скрылся в помещение поста, затем выглянул, крикнул:
— Кто из вас Жогин?
Илья Витальевич поднял руку.
— Подходите, поговорить с вами хотят.
Услыхав по защищённой связи голос Хо́мяк, Жогин не удивился. Кто ещё мог пожелать побеседовать с ним? Не Илларионов же.
— Рвёшься? — спросил полковник.
— Нет, — ответил Жогин. — Просто едем, там моя собственность, если помнишь. Что, нельзя?
— Можно, — ответил после паузы Хо́мяк. — Тебе можно, только не проедешь. Дальше совсем дороги нет.
— А пешком?
— Пешком получится, — признал полковник. — Но фонит там нехило. Два «Скифа», это тебе не кот на новые ворота начихал.
— За это не беспокойся, — сказал Жогин.
— Я и не беспокоюсь, — ответил Хо́мяк равнодушно, и Жогину даже представилось, что на другом конце провода полковник пожал плечами и криво ухмыльнулся. — Только учти, вернётесь грязные, прямо на посту в карантин посадим.
— Договорились.
— Двигай тогда, я распоряжусь. И это, — полковник с присвистом дышал в трубку, собираясь с мыслями, — расскажешь потом, что и как.
— Что сам не посмотришь?
— Не до того, — вздохнул Хо́мяк. — От журналюг отбиваюсь. Сбежал бы, да не могу, некому больше.
— Договорились, — повторил Жогин. — Расскажу и покажу, если техника не подведёт.
Они загнали внедорожник в кусты за постом и двинулись. Лейтенант проводил их настороженным взглядом, но ничего не сказал.
Полковник не соврал. После поста пошли сплошные завалы. Земля вспучилась волнами, асфальт перемешался с песком, глиной и древесной щепой.
— Как на Тунгуске, — сказал Антон. — Был я там, очень похоже.
— Что там с фоном? — спросил Жогин.
Антон кинул взгляд на запястье.
— Немного повышен, — ответил он, — но терпимо.
— Всё равно подлечимся, — решил Жошин. — С Хо́мяка станется. Неохота мне там, на посту, комаров кормить.
Съев по капсуле радиоцина, они отправились дальше. Шли молча, не до разговоров было. Два «Скифа» плюс лучевое оружие вторженцев не добавили местности шарма. Но вскоре стали появляться целые деревья, над их верхушками плыла вершина горы.
— Вот оно как… — протянул Антон.
Лес кончился. Старая дорога, что вела к пробитому в горе тоннелю, легла им под ноги. Целая, с заплатами свежего асфальта, такая, какой запомнил её Жогин с последнего посещения пещеры. Когда это было? Месяца не прошло, а кажется — в незапамятные времена.
