class="p">― А у него были другие имена? ― спросил я.
― Хм, ― ответил он. ― Есть очень старые записи, в которых его иногда называют именем, происхождение которого не ясно даже мне. Если это вообще имя… В нём не менее четырнадцати слогов, и его трудно произнести, и хотя я хорош в таких вещах, я так и не смог его запомнить. Мой учитель в академии предположил, что на другом языке это скорее не имя, а описание. Так же, как меня, например, можно было бы назвать Тот-кто-следит-за-правилами-и-письменами. ― Он пожал плечами. ― По этой причине мы и говорим на имперском языке, поскольку от произношения некоторых из этих древних языков можно сломать язык.
― И что означает это имя?
Он засмеялся.
― Я лишь знаю, что учёные всегда спорили по этому поводу. Предположение, которое больше всего приходится по вкусу мне ― это то, что он был не человеком, а драконом. В старых легендах говориться, что они носили такие имена… Оно также подошло бы к нашему флагу, верно? Но многое говорит против этого. Считается доказанным, что он родился как человек, в хижине неподалёку отсюда. Там до сих пор стоит камень с его именем. Кроме того, он взял себе жену и зачал от нее ребенка…
― Дочь? ― напряженно спросил я.
― Да, ― ответил он, удивлённо глядя на меня. ― Откуда вы знаете? ― Затем он насторожился и покачал головой. ― Я догадываюсь, на что вы надеетесь. Но, к сожалению, вы ошибаетесь. Это не она. Но неудивительно, что вы ничего об этом не знаете, ведь после трагедии император попросил нигде об этом не упоминать, и его просьба была удовлетворена. Сегодня мало кто знает, что у него была когда-то жена, которая делила с ним трон.
― Какая трагедия? ― спросил я.
Глаза Орикеса потемнели.
― Асканнон был или является, возможно, самым могущественным человеком, который когда-либо жил. Его жена была почти такой же могущественной, но не совсем. Я знаю, что она была мудрой и покорила его сердце. Он встретил её в походе в далёкой земле, и она тоже была могущественным воином. Настолько могущественным, что её почитали там как королеву или даже богиню. Но трудно сражаться, когда ты вот-вот родишь. Это было покушение на жизнь императора, месть некроманта. Он не осмелился приблизиться к Асканнону, но вполне к беременной на последних месяцах императрице. ― Орикес вздохнул. ― Документация скудна, мои предшественники уважали желание императора, и написали об этом не так много. Известно только одно: Асканнон слишком поздно прибыл на место битвы. Он нашёл там свою жену, она ещё смогла победить наездника душ и его армию, но была смертельно ранена и умерла у него на руках.
― А дочь? ― спросил я.
― Он знал, что это будет девочка, но она так и не родилась, а умерла вместе с матерью. ― Штаб-полковник сложил руки вместе и посмотрел на них. ― И, как говорят, после этого Асканнон стал другим. Я читал об этом, он был опечален и говорил о том, что это цена, которую ему пришлось заплатить. Дорогая цена, даже если учесть всё то, чего он уже достиг. И затем, примерно через сорок лет, он отрёкся от престола. Многие, кто знает эту историю, считают, что именно она стала причиной его ухода. Что его сердце было разбито и то, чего он смог добиться здесь для людей, больше не приносило ему радости. ― Он сделал глубокий вдох. ― Знаете, генерал Копья, Асканнона отличала не его огромная власть, не его знания и не его корона. Все Перья, принимающие присягу, читают о нём, копаются в древних архивах, хотят узнать, чьему наследию служат, когда принимают присягу Перьев. Именно он вдохнул в нас жизнь, был первым Пером, так сказать. Вооружён, но в качестве оружия только знания и справедливость. Из того, что я о нём знаю, именно это характеризовало его: желание понять смысл вещей и нести в мир справедливость. Ибо ни того, ни другого не было, когда он родился.
Страной правил некромант, поддерживавший самые мрачные суеверия, а справедливость была словом, которого никто не знал. В некоторых вещах император всегда оставался простым человеком. Он всегда был учёным и никогда воином, радовался тому, что в стране процветают искусства и науки и царит мир. Эта радость была отнята у него этим трусливым убийством, потому что он больше так и не обрёл покой. ― Он посмотрел мне прямо в глаза. ― Я адепт Борона, как и ваш друг Варош. Когда через семь лет я закончу свою службу, я войду в его храм священником. Поэтому также знаю пророчества. В писаниях Борона оно тоже есть. Так что если вы ищите дочь дракона, я могу проводить вас к её могиле, где она ещё сегодня покоиться в утробе своей матери. Если бы она была жива, было бы понятно, почему она может стать концом Коларона, но она умерла ещё в чреве матери.
― Это печальная история, ― согласился я. Это также объясняло, почему Асканнон проводил так много времени с дочерью друга. Неудивительно, что от так нравился Серафине.
Если он был тем, кем я теперь его считал, то словам Орикеса тоже можно было верить. А именно, что могущественный император этого города в глубине души никогда не был воином.
― А есть статуи, изображающие его? ― спросил я.
― Одна. Она стоит пред императорским мостом, а женщина на другой стороне ― его императрица. Она спроектировала этот мост. ― Он слегка улыбнулся. ― Я же говорил, что она была умна. Все другие статуи он убрал, остались стоять только эти две. Сегодня многие даже не знают, что они представляют старую правящую пару. ― Он сделал глубокий вдох. ― Давайте обратимся к настоящему, сэр генерал Копья. Если хотите поговорить об истории, можете прийти ко мне в нерабочее время или обратиться к Сове. Она одержима ей так же, как и я. Но я пригласил вас сюда по другой причине.
― Я должен охотиться на некромантов.
― Да. Именно так. ― Он открыл папку, лежавшую перед ним на столе, и достал из неё лист бумаги. На нём был рисунок женщины, которую я очень хорошо знал.
Он поднял голову.
― Вы хотели что-то сказать?
Я покачал головой.
― Кто это?
― Это некромант Асела, женщина, которая годами дурачила нас под видом куртизанки
