– Джермийские собаки, – усмехнулась Мара. – Уважают городской порядок. В нашем спандийском порту свору бы ведром не остановить.
Кот забился под банку и притих. Виден был серо-полосатый бок, напомнивший Маре о Филине. На миг по сердцу резанула тоска: как там илв? И Лита? И остальные?..
– Нельзя кота – на причал! – взмолился юнга. – Разорвут!
– Не будем ждать, пока эти псины соизволят разойтись! – хмуро ответила Мара. – Греби к «Миранде»!
Юнга просиял и навалился на весла.
* * *
Пока Мара и юнга поднимались по веревочному трапу, пока Райсул и Рейни на талях поднимали шлюпку на борт, кот сидел тихо, как контрабандист в укрытии. Но когда днище шлюпки легло на кильблок и трое леташей принялись закреплять ее найтовами, кот сиганул через борт, заметался по палубе, словно шаровая молния, и юркнул в приоткрытую дверь кормового отсека.
– Это что за явление? – вопросил Райсул.
Мара и Олух принялись наперебой рассказывать про собачью свору.
Не дослушав, Райсул направился к кормовому отсеку. Юнга поспешил за ним – если надо, спасать кота. Мара замешкалась.
В отсеке Райсул взял с жестяного широкого подсвечника толстую сальную свечу и повел ею по сторонам. В круг света попадали переборки, койки леташей, сундучки с их немудрящим добром. Что угодно, кроме кота.
– Еще хорошо, что можно на борту свечу жечь, – сказал Райсул. – Каково было бы эту тварь в темноте из-под койки вытаскивать? Да и со светом вытаскивать – мало радости. Руки исполосует!
– А мы его по-другому вытащим, – раздался позади веселый голос Мары.
Пока Райсул со свечой искал кота, она успела сбегать на камбуз. И теперь в руках у нее были два ломтя окорока.
– Киса-киса-киса, – заворковала девушка и бросила один из кусков на пол.
Леташи притихли в ожидании.
Через несколько мгновений из-под койки высунулась когтистая лапа, сцапала мясо и утащила в темноту.
Юнга бросил быстрый взгляд на Райсула. Увидел, что небоход улыбается, и облегченно вздохнул. Успокоился за судьбу кота.
Выждав немного, пастушка бросила второй кусок – и он тут же отправился вслед за первым. Из-под койки не доносилось никаких звуков: кот лопал тихо.
– И сколько жратвы придется извести на его милость? – поинтересовался Райсул.
Ответить Мара не успела. Из-под койки показался гость. Безошибочный инстинкт всего кошачьего племени подсказал бродяге: здесь его не обидят.
Кот был огромен. Правое ухо было когда-то разорвано, бока запали: видно, пришлось голодать. Сейчас он уже не напоминал мастью илва: при свете шерсть цветом отдавала больше в рыжину. Держался кот не как побирушка, ожидающий, что его вышвырнут, а как солидная персона. Издав сиплое мяуканье, он уверенно подошел к Райсулу и принялся тереться о ногу леташа.
– Ишь ты, – дипломатично восхитилась Мара, – до чего умная тварь! Чует, кто здесь главный.
Райсул озадаченно цокнул языком:
– Надо же… И что делать с этим одноухим льстецом?
– Может, оставим? – стараясь казаться равнодушной, предложила Мара. – Погуляет по грузовому трюму, подумает насчет крыс…
Кот снова мяукнул.
– Он согласен, – умилился халфатиец. – Что ж, оставим до возвращения капитана, а там – как он решит. Корабельный кот – это член команды.
Условно принятый член команды тут же запрыгнул на ближайшую от двери койку.
– Эй, юнга, он у тебя в ногах спать собирается, – ухмыльнулась пастушка. – А как мы этого приблудыша назовем?
– Бертран Острый Коготь, – с неожиданной твердостью ответил Рейни.
Улыбка исчезла с лица Мары.
* * *
Утром Райсул обнаружил на палубе задушенную крысу.
– Глянь-ка, – окликнул он Мару, насыпающую из бочонка в ведро корм для лескатов. – Новичок-то и впрямь взялся за работу!
Мара подошла, подняла крысу за хвост:
– Положу в корм, тварюшки слопают.
– Может, тебе не ходить к загону одной? – озабоченно спросил халфатиец, которому очень не понравилась рассказанная вчера Марой история о трех наглецах.
А девушка уже жалела, что вчера распустила язык.
– Не ходить одной? Ну, пусть мне из столицы пришлют роту гвардейцев. Для сопровождения.
Райсул недовольно повел плечами, но спорить со Спандийской Змеюкой не стал.
– Не будем спускать шлюпку, – решил он. – Вон сколько сегодня перевозчиков!
Действительно, у причала покачивались лодки. Их хозяева сидели рядышком на пристани и болтали – старые рыбаки, уже не годные для тяжелого труда в море, но еще способные принести медяк-другой в семью.
Райсул взял из подставки сигнальный флаг на тонком древке и умело завертел им в воздухе. Старики на берегу прекратили беседу, затем один встал и спустился в лодку.
Мара усмехнулась. В спандийских портах тоже лодочники высматривают, кого перевезти, но там по первому знаку с борта все бросаются по лодкам и гребут азартно, едва не ломая весла в стремлении обойти соперников. А чинные джермийцы установили очередь и строго ее соблюдают…
Сойдя на берег, Мара расплатилась с учтивым седовласым гребцом и двинулась было по причалу. Но тут произошло что-то странное и страшноватое.
Словно невидимое облако окружило девушку – Мара почувствовала его ледяной укус не на коже, а на сердце. Ноги онемели, руки едва не выронили ведро с кормом. Дыхание остановилось в горле. Маре показалось, что ее обнюхивают… словно неведомый зверь подкрался, ловит запах и решает: годишься ты в добычу или нет?
И разом все исчезло. Холод отпустил девушку. Мара готова была поклясться, что в последний миг почувствовала чужое разочарование и злость: не та дичь!
Пастушка сделала несколько шагов на негнущихся ногах. Да что же это такое, а? Заболела она, что ли? Всякая чушь мерещится…
Тут странное происшествие вылетело у девушки из головы, потому что идущий навстречу сторож сказал неприязненно (видно, злился за отобранные вчера кости):
– Как тебя… Спандийская Змеюка, да? Ты с «Миранды»? Ступай за ворота. Там господин спрашивает кого-нибудь из ваших…
Мара не то что пошла – полетела! Господин? Ну, кто еще это может быть, как не эдон Ференандо!
Едва оказавшись на улице, девушка поняла, что ошиблась.
У ворот стояла коляска, запряженная ухоженной гнедой кобылкой. В коляске, держа вожжи, сидел прилично одетый молодой человек – светловолосый, худощавый. В другое время он показался бы Маре довольно симпатичным, но сейчас девушка была горько разочарована.
Впрочем, внимание в первую очередь привлекал не сам молодой человек, а его спутники: два мощных пса хорторской породы, тигрового окраса, желтоглазые, сдержанно-грозные. Один пес восседал рядом с хозяином, второй лежал в ногах и спокойно разглядывал прохожих, благо дверца коляски была распахнута.
– Ваша милость спрашивали кого-нибудь из экипажа «Миранды»? – поклонилась Мара учтиво.
– Да, милая девушка! – просиял незнакомый господин.
– Я – пастушка лескатов. Что вашей милости угодно?
Незнакомец смутился:
– Я… я хотел узнать, все ли в порядке с сеоретой диль Фьорро. Мы недавно познакомились – и я беспокоюсь, благополучно ли она вернулась на шхуну. Понимаю, что похож на квочку, которая зря кудахчет… но, знаете, как-то тревожно на душе…
Мара не сразу ответила. Снова, как только что, на пристани, у нее заледенело сердце и онемели губы. Но теперь – от отчаяния и горя.
Ожерелье-V. Продолжение знакомства
1
Моя любовь не знает жалости.
Господь, где милость к проигравшим?
Где ангел мщения и ярости,
Что обнадеживает павших?
(Л. Бочарова)
– Джуд, глянь-ка: баба! Да одна, совсем одна! Никого с нею, побери меня Гергена!
