Если так, ему эта тропа не интересна. Каким-то образом за время пути, в ходе случившегося по дороге Крокус потерял способность бояться.
Он сел, опершись спиной о ствол могучего кедра с вывороченными корнями, и вытащил ножи. Принялся упражняться в смене захватов — руки зеркально повторяют движения друг дружки, глаза устремлены на оружие — пока ножи и пальцы не стали размытыми от скорости. Потом поднял глаза, осмотрев море, катящиеся в отдалении валы, треугольники парусов, скользящие за линией пенных отмелей. Заставил правую руку совершать произвольные движения. Потом левую. В тридцати шагах на пляже ждет одномачтовая шлюпка со взятым на рифы алым парусом, с разрисованным синей, золотой и красной красками корпусом. Кораблик корелской работы, взятый в долг у ростовщика из Кана — ибо Темный Трон бросил их на улочку города, не на тропу к деревне, как обещал.
Ростовщик списал им долг за одну хлопотливую ночь, оказавшуюся для Крокуса полной брутального ужаса. Одно дело — практиковаться с ножами, вести смертельный танец с воображаемыми призраками… но той ночью он убил двух человек. Да, это были душегубы на службе у негодяя, сделавшего своей профессией вымогательство и террор. Апсалар перерезала ему горло без всяких колебаний, не содрогнувшись при виде струй крови, оросившей перчатки и рукава куртки.
С ними был местный житель, засвидетельствовавший результат ночной работы. Встав на пороге, он оглядел три трупа, потом поднял голову и встретил взгляд Крокуса. Увиденное в глазах молодого человека заставило его побелеть.
Утром Крокус получил новое имя. Резак.
Сначала он его отверг. Свидетель неправильно понял увиденное в глазах даруджа. Вовсе не ярость. Стена шока, осыпающаяся под ударами самоосуждения. Убийство убийц — все равно убийство. Он как будто приковал себя к общей цепи, к линии убийц, протянувшейся в неоглядную даль. С этой цепи не сорваться. Разум его содрогнулся, услышав предложенное имя и поняв все скрытые в нем смыслы.
Но упорство оказалось недолгим. Двое душегубов действительно убиты, и это сделали руки человека по имени Резак. Не Крокуса, не молодого даруджа, не карманника — этот тип давно исчез. Исчез и, наверное, больше не появится.
Иллюзия предоставляла некоторое утешение, столь же пустое по сути, как ночные объятия Апсалар, но тем не менее приятное.
Резак пойдет по ее пути.
Да, ведь у Императора был Танцор, не так ли? Компаньон, ибо каждому нужен компаньон. Каждому. Теперь у нее есть Резак. Резак, мастер работать ножами. Танцующий в цепи, словно ее звенья стали невесомы. Резак, который, в отличие от несчастного Крокуса, знает свое место, свою единственную задачу — хранить ее спину, став столь же умелым в искусстве причинения смерти.
Здесь таится последняя истина. Каждый может стать убийцей. Каждый.
Она вышла из хижины, мрачная, но без слез в глазах.
Он спрятал ножи в ножны одним текучим движением, вскочил, встречая ее лицом к лицу.
— Да, — сказала она. — Что теперь?
* * *
Столбы из ломаного камня виднелись повсюду на идущей волнами равнине. Поблизости находилось полдюжины столбов, и лишь один был выше человека. Все они сложены кое-как. Странно бесцветные травы образовали у подножия каменных пилонов кочки, скрученные и покрытые чем-то маслянистым. Воздух серый, зернистый.
Калам скакал между ними, и грохот подков словно отскакивал от каждого камня; эхо множилось, пока ему не стало казаться, что сзади мчится целая армия. Он замедлил бег коня, остановившись около одного из кособоких пилонов.
Эти безмолвные стражники казались ему нарушителями, вторгшимися в мир одиночества. Он склонился в седле, изучая груду камней. Она была на вид старой, как и многое в Королевстве Теней, забытой и заблудившейся, навеки позабывшей свое предназначение. Здесь нет ни руин, ни фундаментов, погребов или иных углублений в земле. Каждый пилон стоит поодиночке. Никакой видимой системы.
Взгляд уцепился за железное кольцо в камне около основания; от него отходила утопающая в земле цепь. Калам спешился. Присел, коснувшись цепи рукой. Слегка дернул кверху. Их травы поднялась сухая лапа какого-то невезучего существа. Когти длиной с кинжал, четыре прямых и два отставленных пальца.
Остальная часть пленника сдалась корням, погребена в охряной пыльной почве. Между стеблями травы можно различить желтые волосы.
Лапа вдруг дернулась.
Калам в отвращении отпустил цепь. Лапа упала наземь. От основания пилона послышался тихий, из-под земли идущий скулеж.
Ассасин встал и вернулся в седло.
Пилоны, колонны, пни, платформы, лестницы в никуда… Хотя бы один из дюжины объектов держит в плену некое существо. Ни один из пленников, похоже, не может умереть. Полностью. О да, вот разумы их умерли очень давно. Бред на непонятных языках, бессмысленные причитания, просьбы о прощении, предложения наград. Вот только никто пока не говорил о полной своей невиновности.
Как будто милосердие следует являть злодеям. Он послал коня вперед. Это королевство ему не по нраву. Хотя особого выбора нет. Сделка с богами всегда — для смертного — является упражнением в самообмане. Калам охотно предоставил бы Быстрому Бену играть с хозяевами этого садка. Колдуну такие игры хотя бы нравятся… нет, тут иное. Быстрый Бен оставил много ножей во многих спинах — он никого не убивает, но наносит раны достаточно глубокие, чтобы зудели при каждом прикосновении. Колдуну так нравится тянуть за рукоятки…
Ассасин принялся гадать, где сейчас оказался старый друг. Он сказал о проблемах — ну, в этом нет ничего нового — а потом замолчал. Еще и Скрипач. Старый дурак записался в армию во второй раз. Ради милостей Худа! Ну, они хотя бы чем-то заняты. Но не Калам, о нет, не Калам. Тринадцать сотен детей, воскрешенных по прихоти бога. Сияющие глаза ловят каждое его движение, запоминают каждый шаг, каждый жест — но чему он может их научить? Искусству причинения страданий? Вряд ли детям нужны такие уроки.
Впереди завиднелся хребет. Доскакав до подножия, он медленно поехал вверх.
К тому же Минала хочет всё держать под контролем. Прирожденный тиран — вот кто она такая, и на публике, и в тишине разделяемой ими хижины. Как ни странно, он оказался невеликим противником тирании. В принципе, то есть. Дела идут на лад, когда появляется некто способный и непреклонный, берет командование. Она и апторианская демоница… Дети с ужасающим восторгом учат их уроки, и блеск гордости в глазах Миналы заставляет ассасина чувствовать… дрожь в коленях.
Готовится армия для Темного Трона. Тревожная перспектива, если не сказать больше.
