– Идеальное место для привала, – сказал я.
Я собрался направить Зайчика в ту сторону, сэр Норберт сказал с предостережением в голосе:
– Там что-то не так, сэр Ричард.
– Опасно?
– Да нет, но…
– А что тревожит?
Он сказал с неуверенностью:
– Говорят, оно не позволяет расти другим деревьям и даже кустарнику. В смысле, рядом. Да вы посмотрите сами…
На полмили вокруг гигантского дуба зеленая шелковистая трава, ареал словно очерчен кругом, а дальше земля бугристая, заросшая и чертополохом и колючими неопрятными зарослями чего-то хищного и злобного.
– Господи, – сказал я с чувством, – вы и такие сведения складываете в копилочку?
– Знания не бывают лишними, – ответил он серьезно.
Я сказал сердито:
– А куда местные жители смотрят? Это не где-то на краю света, а в нескольких милях от столицы!
Он сказал с неуверенностью:
– Вроде бы никому не мешает… С другой стороны, если взять да срубить, то кого рассердишь, Господа или дьявола? Непонятно… Да и вообще, разве так не красиво?
Я подумал, сказал веско:
– Тогда будем считать, что дерево растет по велению Господа, чтобы давать кров и тень путникам. А пусто вокруг для того, чтобы всяким ослам, верблюдам и людям было где топтаться. Так пусть и говорят, чтобы не умалять нашу силу.
Он перекрестился.
– И силу Господа нашего.
– Ну да, – согласился я. – Все растет по Его воле! Как и все мошки живут и пляшут на солнышке.
Он поехал за мной следом, я слышал за спиной недовольное покряхтывание, затем резко простучали копыта, он выметнулся вперед, объехал вокруг дерева.
– Я бы не рисковал!.. – сказал он с прежним неодобрением. – Хотя вода в ручье чистая…
– И тень такая, – сказал я, – что все наше войско поместится, пока остальные подтянутся.
Я привстал на стременах, с высоты седла видно, как в долину медленно вдвигается ярко украшенная колонна далеко опередившей всех тяжелой конницы. Впереди знаменоносцы едут под шелест прапоров и баннеров, за ними трубачи, а дальше тяжеловесно двигаются укрытые цветными попонами, под которыми стальные цельнокованые латы, огромные кони. Раньше у нас были только першероны, а теперь еще и брабанты, ничуть не уступающие им могучие тяжеловесы, способные и телегу с камнями везти с легкостью, и рыцаря в полном вооружении понести вскачь.
– Сколько подходить пехоте?
– Не больше недели, – ответил сэр Норберт бодро. – От силы дней десять. Двигаемся поистине молниеносно!
– Ага, – саркастически сказал я, – ну да, прям блицкриг… как на ходу не засыпаю, не пойму. Бессонница, наверное.
– Ну что вы, сэр Ричард! – сказал он обиженно. – Мир не видел еще такой стремительной операции.
– Ну да, – повторил я, – стремительной. Можно назвать ее «Стремительная черепаха». Это красивше, чем «план Барбаросса», «Цитадель» или «Кровавый рассвет»… Ладно, сосредотачивайтесь. А я пока прогуляюсь.
Он спросил настороженно:
– Это куда?
– В глубь вражеской территории, – объяснил я.
– Сэр Ричард. Надо ли так рисковать?
– А никакого риска, – ответил я, – проскочу мимо столицы в дальние области, куда варвары еще не подошли.
– Зачем?
Я посмотрел на него строго.
– Хотите, чтобы я выболтал военные тайны?
Он смешался, развел руками. Я смотрел преувеличенно строго.
– Сэр Ричард, – сказал он виновато, – простите, я совсем не то имел в виду…
– Да шучу я, шучу, – сказал я успокаивающе. – Есть у меня здесь свои интересы. Глубоко личные. Вот и отлучусь пока… передайте, что скоро вернусь.
Зайчик несся сквозь рев воздуха и шелест копыт, я прижался к его теплой шее и зарылся, как в стог сена, в роскошную гриву. От рева встречного ветра и стука копыт нарастает от кончиков ушей до пят грозная музыка, ширится и захватывает так, что я начинаю что-то орать ликующе, спрятавшись, как под одеяло, под плотный занавес из жесткого шелка.
Затем скорость резко упала, я уже понимал, что все, прибыли, начинаются будни, и не спешил вынырнуть в реальность.
Рыцарский замок герара Дюрренгарда блистает на вершине горы, а под ним по-купечески вольно раскинулся черепичнокрыший Тараскон. Ворота, как и в прошлый раз, широко распахнуты, по прекрасно протоптанной широкой дороге в город гонят стада коров, везут на телегах свежее молоко, творог, сыр. Я потянул носом, сильно и зовуще пахнет медом, рыбой и овощами. В больших плетеных корзинах мирно переговариваются куры, сонно гогочут гуси.
– Тараскон, – сказал я счастливо. – Спасибо, Зайчик!.. Не забыл… Как хорошо вернуться…
По одну сторону дороги песчаные барханы, жесткая трава гнездится даже на верхушках, сцепляется крючковатыми листьями, не давая ветру перемешать эти массы песка. Руины древнейшего града все так же слепо глядят в небо, особенно трагично смотрится исполинское женское лицо, милое и одновременно строгое, взгляд устремлен наверх. Не хочу и думать, какого она роста целиком…
На главной дороге я пустил Зайчика по обочине. Возницы посматривают на меня с вялым интересом. Даже не столько на меня, как на моего арбогастрика: коней такой стати поискать, поискать…
– Что слышно в городе? – спросил я и зевнул. – А то сижу в своем медвежьем углу…
Возница покосился на меня с удивлением.
– Да что там нового? Все только и говорят о варварах. Дойдут в этот раз до нас или не дойдут. А вы как думаете?
– Не дойдут, – ответил я успокаивающе.
Он кивнул, очень довольный.
– Вот и у нас все так думают. Чего им тут надо? Все решается в столице.
– Выкуп?
– А то как же, – сказал он с убежденностью. – Варвары – не дураки.
Не дураки, мелькнуло у меня. Все в королевстве говорят, что варвары не дураки, только в моем воинстве непоколебимо уверены, что варвары воюют ради чести и еще какой-то доблести.
– Думаю, договорятся, – сказал я. – Я слышал, варвары даже не начинают штурм.
– Вот-вот, – сказал возница. – Торгуются!
– А варвары умеют?
Он хохотнул.
– У нас научились!
– Но мы все равно переторгуем, – сказал я, чтобы сделать человеку приятное. – Еще и варваров обдерем.
Он захохотал, очень довольный. В воротах все так же лениво взимают пошлину за земли топтание, но иных пропускают беспошлинно, явно город в этих товарах остро нуждается. Я уплатил, во мне тут никто особо не нуждается, и направил Зайчика в сторону добротных домов торговых гильдий.
Гостиница дядюшки Крокуса все на том же месте, не перебежала, не отрастила крылья и не улетела, даже не превратилась во что-нить непотребное. Я бросил повод мальчишке во дворе, вошел в зал, а через него быстро шагнул на кухню.
Крокус, стоя ко мне спиной, собственноручно резал лук. Я подошел тихонько и опустил ладонь на плечо. Он начал поворачиваться с угрожающим видом, но ахнул, раскрыл рот для радостного вопля.
