В далекие времена именно оборотни семьи Цигейров правили этим миром. Воинственная раса, способная колдовать и контролировать других ликанов. Они свергли истинного Альфу из рода Рамос и избавились от конкурентов. Первый Цигейр смешал свою кровь с кровью архимага сотого уровня и принес в жертву своего первенца, чтобы боги даровали мужчине силу.
И они это сделали. Они приняли такой подарок, ведь им стало интересно, что последует дальше. Цигейры сделались диктаторами, их возможности позволяли оборотням быть самой могущественной расой на всех материках. Вот только обычные ликаны не обрели магию, стали лишь зависимыми и ненавистными. Полторы тысячи лет продлилось правление Цигейров. Но жрецы понимали, что так не может больше продолжаться, и они создали кинжал Рамсорх, который позволил бы уничтожить наследников Цигейров.
Этот род славился еще и тем, что собственное волшебство умножал путем поглощения магии своих первых наследников.
Чтобы спасти мир от разрушений, Лили Цигейр, старшая дочь императора, пришла к жрецам и принесла в жертву себя, своего зверя и свою магию. Она сделала все, чтобы спасти сына от расправы и поглощения.
Полукровка, один из непризнанных императором, наполовину повелитель, а на другую раб, выжил после магии истребления. У мальчика не было силы Цигейров, но он хранил в себе волю Альфы. Сын зла и добра, ребенок, который был чист душой, но осквернен наследственностью. Оборотни избрали пятнадцатилетнего мальчика своим вожаком, ведь ему подчинился Камень Альфы, которым могли управлять лишь Цигейры. Именно они и создали этот артефакт, который подавлял волю других оборотней.
Зарус Рамос был сыном Лили, но он также был потомком первой линии Альф. Это народу сообщила великая пророчица Хзара, она поведала жрецам свое видение о том, что именно наследник двух домов сможет навсегда искоренить зло среди оборотней и стать величайшим вожаком за всю историю сотворения мира.
Так на трон взошли истинная династия и их наследник Аарон Рамос. Именно в его семье хранился Камень Альфы и, скорее всего, кинжал Рамсорх. Насчет последнего не уверена. Если Лумура смогла получить кинжал, это станет гибелью для нашего мира. Она начнет войну, которая уничтожит многих, а выжившие сделаются рабами.
Наверное, кроме Заруса, выжил кто-то еще из полукровок Цигейров.
— Откуда?..
— Знак на двери твоего дома — это забытый герб Цигейров. Да и Бастиан сообщил про кинжал, я знаю, для чего он нужен.
Да, читать очень полезно.
— Ты умна не по годам, мы могли бы стать хорошими подругами, — холодные пальцы девушки погладили меня по щеке, мазнули по рассеченной губе. Лумура облизнула свой палец, смакуя мою кровь. — Но ты заняла мое место.
Я непонимающе уставилась на девушку. Какое еще место? Вроде бы в психушках еще не была. Да и не собираюсь.
— Так она не знает? — Бастиан зловеще рассмеялся. — Не знал, что волки такие трусы! Вам не место на троне! — Кто о чем, а этот псих о наболевшем.
— О чем мяукает твой облезлый кошак? — Я, может, и не могу отомстить магией, но у меня есть словарный запас, знание психологии и слабых мест. Тот самый кошак дернулся ко мне, но остановился под тяжелым взглядом своей начальницы. Слабак, что и следовало доказать.
— Это даже интереснее, чем я думала. Ты его пара, милая. Ты пара Альфы. Истинная и единственная.
Я резко повернулась к Аарону, ища подтверждения слов в его в глазах. Это ведь шутка? Я не могу быть истинной парой Альфы, такого уже сотни лет не было. Да, многие из нас верят в образование половинок, но быть одной из них… Это… просто невозможно!
На меня смотрели зеленые омуты печали, скорби и… боли. Это правда. Демиурги! Я его пара! Я! Демиурги и боги издеваются! У них там что, развлечение такое: подвергать мою жизнь колоссальным нагрузкам? Мамочки, сколько еще сюрпризов обрушится на мою многострадальную голову?
— Идеальное преступление, — рассмеялся Бастиан, а я лишь закатила глаза в ответ на заявление этого идиота.
— Пускай газ! — Лумура отдала четкий приказ, и тигр, довольно оскалившись, нажал на какую-то кнопочку в стене.
В камеру начал поступать серебристый безвкусный газ, окруживший наши тела. Он поднимался от пола все выше, выше и поглощал помещение. Аарон испуганно вжался в стену, задержал дыхание, чтобы не впустить в легкие странное, неизвестное мне вещество.
Я не чувствовала угрозы, кажется, это был обычный безвредный газ. Но вряд ли Лумура и Бастин делают что-то обычное и безопасное.
— Что это такое? — Я дернулась к Альфе.
Его лицо побелело, кожа покрылась черными пятнами. Глаза оборотня подернулись дымкой безумия и ужаса, изумрудный свет растворялся в золотистом волчьем мареве. Из-под верхней губы показались острые кончики клыков. Волк яростно завыл, и по моему телу поползли мурашки. От этого звука у меня волосы на голове дыбом встали. Тело оборотня дергалось, пытаясь вырваться из цепей, но попытки были тщетными.
Мне стало страшно!
— Что вы с ним делаете?! — зарычала я, пытаясь разорвать веревки. Но у меня ничего не получилось.
Аарон начал корчиться, серебряные цепи все сильнее вплавлялись в бронзовую кожу моего волка, оставляя кровавые полосы. Альфа рычал и скулил, отросшие когти начали впиваться в бетонный пол, оставляя белые глубокие полосы.
— Это Волчий Дурман.
— Не-е-ет… — прошептала я, и слезы покатились по моим щекам. — Нет!
Волчий Дурман вызывает бесконтрольное обращение и истинное безумие. Оборотень не может держать себя в руках и начинает рвать всех на своем пути. Действие газа длится около двух часов. Волк все помнит и осознает, но не может остановить свою жажду крови и убийства. Когда-то Цигейры развлекались таким образом, уничтожая целые семьи. Собственно, они и создали этот сорт дурмана.
— После обращения Аарон убьет вас обоих, — Бастиан кивнул на меня и Семура. — А когда очнется, покончит с собой, поскольку не вынесет горя от потери своей пары. Веселого вечера!
Эти двое ушли, стальная дверь захлопнулась, пошла рябью и покрылась коркой заклинаний.
— Прости меня, — сник Аарон, когда процесс обращения приостановился.
— Знаешь, если мы выживем, я тебя придушу, — прошипела сквозь зубы, вновь пытаясь разорвать веревки. Но это было не в моих силах.
Гадство!
— Есть идеи, как выбраться отсюда? — подал голос Семур. — Принимаю любой план.
Он стал еще бледнее.
Времени в обрез!
— Это бесполезно, — «обрадовал» нас Аарон, из последних сил сопротивляясь действию Дурмана. Его глаза то и дело меняли свой цвет. — Газ затуманит мой разум, и вас ничто не спасет.
