Если собственное состояние моррон оценил как вполне приемлемое, а не удручающее, то общее положение дел заслуживало более высокой отметки, притом во многом благодаря уже поглотившему добрую половину кролика товарищу. Они были живы, здоровы и находились на свободе, что вполне могло считаться большим достижением, учитывая, какая масштабная охота за ними велась. На теле довольно урчащего и причмокивающего в процессе поглощения пищи Зингера не было видно следов ранений, за исключением сбитых костяшек на правой руке. Видимо, потомок гномов недурно повеселился во время разлуки с Дарком и изрядно повредил парочку-другую черепных коробок. Грабл был гол, но не потому, что у него не имелось одежды. Низкорослый воитель наслаждался не только едой, но и тем, как прохладный ветерок да мягкая, зеленая травка, на которой он возлежал, ласкали его основательно пропотевшее, а кое-где густо покрытое какой-то бурой, пахучей грязью тело. Судя по едкому, раздражающему нос запаху, почти полностью высушенные солнцем нечистоты напоминали испражнения диких животных, привыкших обильно метить свою территорию. Дарк предположил, что это «дары» медведя или кабана, но, как впоследствии выяснилось, ошибся. Грабл предпочел спрятаться от чуткого обоняния шеварийских вампиров за лисьими и волчьими метками, которые он насобирал, блуждая по лесу, еще до того, как взвалил на свои могучие плечи бесчувственное тело раненого товарища.
Потом уже Зингеру было не до охоты за пахучими кругляшами, ведь низкорослый богатырь нес не только Дарка, но и множество ценных трофеев, теперь аккуратно разложенных на траве и сохнувших под солнечными лучами от пота здоровяка и вражеской крови. Парочка добротных кольчуг воинов-северян соседствовала с наполовину разодранным на лоскуты, окропленным кровью халатом намбусийца-южанина (скорее всего, именно из этого одеяния умелец Грабл и смастерил повязку на ногу Аламеза). Рядышком сохли две пары штанов; влага из толстой ткани выходила медленно, неохотно, так что Дарк навскидку затруднялся сказать, когда они были намочены: пару часов назад или прошлым днем; и даже брезговал подумать, чем именно, но определенно не потом и не кровью. Остальными трофеями было оружие. Добротный боевой топор, с покрытым остатками крови лезвием и с обшитой толстой, дубленой кожей рукоятью. Парочка мечей, с виду довольно легких и хорошо сбалансированных. Три длинных кинжала, также не без кровавых отметин. Четыре коротких охотничьих ножа, вполне годных для метания. Моток веревки с привязанным к одному из концов абордажным крюком, острия которого, скорее всего, уже побывали в чьей-то голове и унесли с собой небольшие кусочки мозга. Завершал коллекцию трофеев хороший, но уже бесполезный лук, поскольку в лежащем рядом с ним колчане виднелась одна-единственная стрела, да и то с жалким подобием оперенья. Видимо, именно из него Зингер и бил дичь, от которой теперь остались лишь косточки, перышки да вывернутая наизнанку шкурка с длинными-предлинными ушками.
Осмотр Дарком самого себя и ближайших окрестностей продлился не долее двух минут. Грабл ему не мешал, поскольку, во-первых, считал неправильным докучать только что очнувшемуся человеку разговорами, а во-вторых, потому что спешил утолить голод до того, как соратник полезет к нему с расспросами, а значит, и испортит аппетит. Однако вопреки ожиданиям Зингера, терзавшего зубами тушку кролика, и Дарк со своей стороны проявил деликатность. Молчание было нарушено только после того, как шкурка зверька пополнила кучу объедков, состоящую в основном из чисто обглоданных косточек, клюва, лапок с когтями да перьев.
– Где мы? Сколько я провалялся без сознания? – не блеснул оригинальностью Аламез, первым делом задав подряд два самых важных и предсказуемых вопроса.
– В двух-трех милях на северо-северо-восток от Кенерварда, в лесу. Если не поленишься и вон на ту сосну влезешь, то вражью крепость во всей ее неприступности увидишь. Сейчас близится полдень очередного дня. Более суток продрых, но оно и к лучшему! И раны поджили, и шуму бестолкового не было… – четко отрапортовал Зингер заранее подготовленным ответом, а затем, не скрывая огорчения, добавил: – Ты б хоть «спасибо» сказал, рожа неблагодарная! Я тя и от смерти верной спас, да и более двадцати миль лесом по буреломам да оврагам на своей спинушке пер!
– Не горюй, долго в должниках не останусь! – хотел ответить обычным голосом Дарк, но поскольку язык онемел, а голосовые связки успели отвыкнуть от производства звуков, отличных от стонов, то вышло, что почти прокричал, за что и получил обглоданной кроличьей лапкой в лоб.
Грабл метнул легкий снаряд сильно, так что наказание оказалось весьма болезненным. Скрежеща зубами, Аламез тут же принялся растирать ушибленное место, но от каких-либо ответных действий отказался, поскольку понимал, что получил по заслугам, да и был еще слишком слаб, чтобы безнаказанно наградить обидчика затрещиной.
– Ты чо, дурында, совсем сбрендил?! Орешь тут, как крольчиха на сносях! – процедил Зингер сквозь крепко сжатые зубы грозным шепотом. – До крепости рукой подать! Врагов по лесу полным-полно шастает, того и гляди, вновь пятками сверкать придется, а он тут разголосился, крикун-недобиток!
– Извини, виноват! – не отрицал оплошности Дарк, осторожно ощупывая пальцами новое увечье; незначительное, но ноющее и уже начавшее опухать. – Только давай все реверансы на потом оставим! Не время сейчас в благодарностях рассыпаться! Лучше расскажи, что с тобой сталось. Как сумел улизнуть от погони да как барахлишком разжился? – спросил Аламез, слегка кивнув от ушиба вновь закружившейся головой в сторону арсенала бесценных трофеев. – Поди, не без боя достались…
– Как я улизнул да как потом морды ворогам бил, то неважно, – немного засмущался Грабл, которого, несомненно, обрадовало, что он сможет хоть и кратко, хоть в скупой паре слов, но все же поведать о своих подвигах. – Куда полезней, что я услышал, пока сам спасался да о твоей холеной шкуре заботился!
– Вот и расскажи все по порядку, – попросил Дарк, неудачно попытавшийся подняться хотя бы на колени. Голова моррона закружилась сильнее, а пострадавшие члены были еще слабы, чтобы поднять и удержать вес мускулистого тела. – А я отдышусь пока, перед тем как на сосну полезем.
– А мне-то чо карабкаться?! Чо я там не видывал-то?! Да к тому ж это ты ж «верхозад»! – возмутился Грабл, явно не бывший сторонником физических нагрузок после сытной трапезы.
– Может, верхолаз? Тот, кто по деревьям высоким да зданиям разным ловко лазает, – решил поправить товарища Аламез, но ошибся сам, о чем тут же с прискорбием и узнал.
