— Я смотрю, ты задала им жару, пока я валялся в отключке, — говорю я.
— Мы выложились по полной, — отвечает она.
Когда рана Сары полностью исцелена, я озираюсь:
— Давайте уходить. Где Берни?
Сэм и Сара обмениваются мрачными взглядами, и у меня падает сердце.
— Он отправился сдерживать их на крыше, — говорит Сэм. — И не вернулся…
— Он крепкий парень. Возможно, он еще жив, — говорит Сара.
— Наверняка так и есть, — отвечает Сэм, но звучит это не очень уверенно.
При мысли о Берни и Гвардейце, погибшем в Эверглейдс, у меня едва не подкашиваются ноги. Я до боли прикусываю щёку, чтобы хоть как-то отвлечься. Я поднимаюсь на ноги… для траура ещё будет время. А сейчас надо уматывать отсюда, пока моги не вернулись и не прикончили нас.
— Уходим, — говорю я, помогая Малкольму подняться на ноги.
— Спасибо, Джон, ты спас мне жизнь, — говорит он. — А сейчас давайте поскорее покинем это место.
Мы вчетвером вырываемся из спальни, Сэм помогает идти Малкольму. Свет нигде не горит: видимо, во время боя вышибло пробки. В гостиной нет ни одного поджидающего нас мога, зато, судя по разрушениям, они начали здесь капитальный ремонт. На миг воображаю, как взбесится Девятый, когда вернется. Если он вообще жив. А затем понимаю, что мы больше никогда сюда не вернемся. Пентхаус был нам хорошим домом, но теперь он уничтожен, как и все, к чему притрагиваются могадорцы.
Через разбитые окна с улицы доносится вой сирен. В этот раз нападение могадорцев было более наглым, чем обычно. Наверное, будет довольно трудно улизнуть незамеченными.
Удивительно, но лифт по-прежнему работает. Я подталкиваю Сару, Сэма и Малкольма внутрь и нажимаю кнопку гаража, а сам остаюсь снаружи.
— Ты куда?! — кричит Сара, хватая меня за руку.
— Мы не сможем сюда вернуться, скоро здесь будут кишеть копы, а то и купленные могами федералы. Я должен забрать Ларцы и попробовать найти Берни.
Сэм порывается выйти.
— Я тебе помогу.
— Не надо, — отвечаю я. — Иди с Сарой и отцом. Я понесу Ларцы с помощью телекинеза.
— Ты же обещал, что мы не расстанемся, — говорит Сара дрожащим голосом.
Притягиваю её к себе:
— Ты мой водила для побега. Бери самую быструю тачку Девятого и жди меня у зоопарка. Вряд ли у вас будут трудности с тем, чтобы выбраться, а вот меня могут искать. Я перепрыгну на соседнюю крышу и там спущусь. — Я отступаю от лифта и тут же делаю шаг обратно, чтобы в последний раз поцеловать Сару. — Я тебя люблю.
— И я тебя, — отвечает она.
Двери лифта с шипением закрываются. Я мчусь по разгромленному пентхаусу обратно в мастерскую. Тут тоже разруха… всё, над чем мы так упорно работали, кануло в Лету. Больше мы Лекторием не воспользуемся. Заставляю себя размышлять только рационально. Что необходимо забрать с собой? Перво-наперво хватаю планшет, показывающий наше местоположение. Во Флориде все еще светятся четыре точки… дьявол, все-таки на одну меньше, чем надо. Я не готов выяснять, кого именно мы потеряли, или решать, что делать с Эллой или с тем фактом, что Сетракус Ра вполне может быть лориенцем.
Вытаскиваю чью-то спортивную сумку из-под перевёрнутого стола и прошмыгиваю в Лекторий, чтобы набить её оружием. Закидываю туда же планшет и перекидываю сумку через плечо. Хочу, чтобы руки оставались свободными на случай, если здесь всё ещё скрываются моги. Затем телекинезом поднимаю в воздух наши Ларцы. Все окна разбиты, поэтому я прекрасно слышу доносящийся снизу вой сирен. Всё, больше мне не унести. Пришла пора снова пускаться в бега.
Наследства летят вслед за мной, когда я выбегаю прочь из мастерской и несусь по пентхаусу. Нужно выбраться на крышу и узнать, жив ли Берни.
Но не успеваю я добраться до лестницы, как лифт дзинькает, открывая двери. Черт… надо было собираться быстрее.
Кидаю взгляд через плечо, ожидая увидеть чикагских копов с пушками наголо. Однако там всего лишь одинокий могадорец. Привычно бледный, темные волосы прилипли к лицу, только он моложе обычного и выглядит иначе… больше походит на человека, что ли. В руках у него пистолет… направленный на меня.
Все Ларцы грохаются на пол, когда я мгновенно перенацеливаю телекинез, вырывая у него оружие.
— Эй! — кричит он и, возможно, добавляет что-то еще, но я его не слушаю. Все мои мысли обращены к друзьям, которых я сегодня потерял. К мрачному будущему, которое мне пришлось выстрадать в видении Эллы. Хотя убийство этого запоздавшего мога ничего не изменит, зато, хотя бы положит начало.
Швыряю в мога огненный шар, но он ныряет за останки кожаного дивана — тогда я поднимаю их телекинезом и откидываю в сторону. Мог поднимает руки, показывая, что сдается. Если задуматься, наверное, это выглядит странно, но я не думаю вовсе.
— Для этого слишком поздно, — рычу я.
Я уже готов метнуть в мога следующий шар, когда он топает ногой по полу. Все помещение сотрясается, мебель опрокидывается, ковер вздымается, словно под ним прошла волна. Сейсмический удар отбрасывает меня назад, сбивая с ног, и я чувствую спиной пробравшийся под одежду холодный уличный воздух. Как глупо… я встал как раз у разбитого окна. Раскидываю руки, отчаянно пытаясь вернуть себе равновесие.
Но не падаю: мог поймал меня. Схватил за перед футболки.
— Я не хочу с тобой драться! — кричит он мне прямо в лицо. — Прекрати нападать!
Как только он втягивает меня внутрь, я отталкиваю его. Он не нападает, лишь слегка пригибается, готовый уклоняться от всего, что я в него брошу.
— Ты — Четвертый, — говорит он.
— С чего ты взял?
— Им известно, как ты выглядишь, Джон Смит. Как все вы выглядите. И мне тоже… — он делает паузу. — Только я также помню тебя ребенком. Помню, как ты бежишь на корабль, пока мой народ убивает твой.
— Ты тот мог, про которого говорили Малкольм с Сэмом… — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. Не могу избавиться от чувства, что мне надо бежать или сражаться, когда я сталкиваюсь с одним из его породы. Это уже своего рода врожденный инстинкт, но я стараюсь сдерживаться.
— Адамус Сатэк, — представляется мог. — Но я предпочитаю просто Адам.
— Сегодня твои родичи убили моего друга, Адам, — сплевываю я, зная, что моя злость не обоснована, но я не в силах ничего с собой поделать. — И похитили другого.
— Мне очень жаль, — говорит он. — Я спешил изо всех сил. Малкольм и Сэм в безопасности?
— Э… — М-да, даже и не знаю, как на это реагировать. Сочувствующий могадорец? И хотя Сэм с Малкольмом утверждали, что это правда, по-настоящему я никогда этому не верил. — Да, они в порядке.
— Хорошо, — отвечает Адам. В его голосе все равно слышатся грубые могадорские нотки. — Нам надо отсюда выбираться.
