Неужели ему суждено быть покинутым, забытым здесь, в пустыне, за то, что он спас жизнь царя?
Это случается. Мир Перуна и Богини нельзя назвать тем местом, где людей ждет справедливая награда. Существование Врага Азала означало, что так будет всегда, пока само Время не подойдет к концу.
Винаж был солдатом. Он знал, что это правда. В армии процветают несправедливость и продажность. А чиновники — надушенные, развратные придворные советники, коварные и льстивые — могут преградить путь честным грубым солдатам по собственным соображениям. Так все устроено. Но от понимания не становится легче терпеть, если именно так все и происходит.
Его отец никогда не хотел, чтобы он стал военным. Если бы он остался купцом в Квандире, ничего этого с ним бы не случилось.
Он находил бы песок в чашах с вином и в постели, но не обращал бы на него внимания.
Люди меняются, решил Винаж, все так просто и так сложно. Кажется, он сам теперь изменился. Происходят события, мелкие и крупные, или просто проходит время, и ты просыпаешься однажды утром уже другим человеком. Возможно, было время, думал он, когда Мюраш был доволен своим положением принца Бассании, сына великого отца.
Трудные мысли для солдата. Лучше бы стоять вместе с армией на поле боя, перед строем противника. Но сражаться не с кем, делать нечего, а ветер все дует. И сейчас в его чаше песок, крупинки в вине.
Они должны были по достоинству оценить его за то, что он сделал. Правда, должны были.
Где-то после полудня он спустился с холма и направил коня к дому доктора. Две женщины приняли его в комнате с очагом. Младшая была и правда очень хорошенькая, с очень темными глазами. Старшая лучше владела собой. Она вела всю беседу, скромно понизив голос. Но то, что она сказала, внезапно заставило Винажа забыть о собственных делах.
Судьба, случай, случайность? Заступничество Перуна? Кто возьмет на себя смелость ответить? Но простая истина заключалась в том, что солдат, сын купца из Квандира, который в то время был комендантом гарнизона в Керакеке, оказался человеком, склонным поверить тому, о чем рассказала ему женщина в тот зимний день. Сущность мира далеко выходит за рамки понимания людей, это всем известно. А здесь, на юге, рядом с народами пустыни, с их непонятными племенными обрядами, такие случаи известны.
В какой-то момент послали за мальчиком по просьбе Винажа. Винаж задал ему несколько вопросов, потом они отослали его обратно. Он отвечал уверенно, серьезный мальчик. Теперь он лучше всего чувствует себя в пустой приемной и кабинете отца, объяснила одна из женщин почти виноватым тоном. Они разрешают ему играть там. Ему почти восемь лет, сообщили они в ответ на вопрос Винажа.
Комендант отказался от предложенного вина, но принял чашу травяного чая, обдумывая услышанное. У кочевников существовали предания и названия на их языках для таких людей, как этот ребенок. Винаж слышал эти истории еще в детстве. Его няня любила их рассказывать. Он и сам видел одного сновидца, когда путешествовал по пустыне вместе с отцом, мельком: клапан шатра опустился тогда не сразу. Крупный мягкотелый человек среди худых людей. Голова совсем без волос. И глубокие параллельные шрамы на обеих щеках, вспомнил он.
Поэтому Винаж не был склонен отвергать рассказ женщин с порога. Но хотя этот рассказ его заинтересовал, он не понимал, чего именно они от него ждут, зачем ему все это рассказали. Поэтому он спросил, и они ему ответили.
Он громко рассмеялся, в испуге и изумлении, потом замолчал, переводя взгляд с одного застывшего женского лица на другое. Он понял, что они говорят серьезно. Они действительно этого хотели. Он услышал какой-то звук: мальчик стоял у двери. Он все-таки не ушел в приемную. Этот ребенок любит слушать. Винаж и сам был таким. Шаски вошел, когда его позвали, и ждал, стоя у занавески из бусин на двери. Винаж пристально посмотрел на него.
Потом снова перевел взгляд на старшую из матерей, ту, которая говорила, и сказал как можно мягче, что никак не может сделать то, о чем она просит.
— Почему? — неожиданно спросила младшая, красивая женщина. — Вы же иногда сопровождаете караваны купцов на запад.
Собственно говоря, это правда. Винаж, как человек честный, под взглядами двух привлекательных женщин, которые в упор смотрели на него, вынужден был согласиться.
Он снова посмотрел на мальчика. Тот все еще ждал, стоя в дверях. Их молчание смущало Винажа. Он неожиданно задал себе вопрос: действительно, почему? Почему не может быть и речи о том, чтобы обеспечить их охраной? Желание жен отправиться в путешествие вслед за мужем не нарушает никакого закона. Если этот человек рассердится, когда они приедут к нему, то это, несомненно, их проблема или его. Но не охраны. Винаж полагал, что доктор оставил этим женщинам достаточно денег, чтобы оплатить путешествие. А когда все они окажутся при дворе в Кабадхе, деньги для этой семьи перестанут быть проблемой. Может оказаться полезным, если эти люди будут ему обязаны. В конце концов, по-видимому, больше никто не чувствует себя обязанным Винажу. Командир подавил желание нахмуриться. Он отпил глоток чая и совершил ошибку, снова взглянув на мальчика. Серьезное, внимательное лицо. Он ждет его решения. Дети. Этому мальчику следовало бы играть на улице или где-нибудь еще.
При любых обычных обстоятельствах, размышлял Винаж, он ничего не пожелал бы предпринимать в связи с этой историей. Но эта зима не была… обычной.
А слишком откровенное доверие в глазах мальчика мешало ему думать. Он сравнил его со своим собственным душевным состоянием последних дней. Ему грозила опасность пропить репутацию, которую он создавал себе годами. Обида способна погубить человека. Или ребенка? Он отпил еще чаю. Женщины наблюдали за ним. Мальчик наблюдал за ним.
В качестве коменданта гарнизона он имел право выделять солдат для сопровождения частных лиц. Обычно это были купцы, пересекающие границу со своими товарами в мирное время. Мирное время не означало, что дороги безопасны, разумеется. Обычно караван купцов платил за военное сопровождение, но не всегда. Иногда у командира имелись свои причины послать солдат через границу. Это обеспечивало скучающим людям какое-то занятие, позволяло испытать новичков, разлучить тех солдат, которые проявляли склонность проводить вместе слишком много времени. Он ведь отправил Нишика с доктором, не так ли?
Комендант гарнизона в Керакеке не знал — никак не мог знать, — о тех предложениях, которые были сделаны в отношении младшей жены и ее дочери. Если бы знал, то, возможно, поступил бы иначе.
Но он принял решение. Собственно говоря, он изменил решение. Быстро и круто, как подобает человеку его ранга. Он сделал выбор, который любому постороннему наблюдателю мог бы показаться совершенным безумием. Когда он сообщил о нем, обе женщины заплакали. А мальчик нет. Мальчик вышел из комнаты. Потом они услышали, как он ходит по кабинету и приемной отца.
