Мы замолчали и продолжили другую игру, не ту, о которой он говорил.
На палке было уже двенадцать зарубок.
Пятнадцатый день оказался особенно холодным. С востока тянулись желтые снеговые облака, но снег не шел.
— Скоро будет зима.
Марик согласно кивнул. Он вырыл своим ножом еще один корень и дал его мне.
— Я слышал, что перевалы зимой закрыты.
— Думаю, ты прав. Давай вернемся, хвороста уже достаточно. Здесь, наверху, чертовски холодно. — Тут я подумала, что мы проделали сюда от подвала довольно долгий путь. Руины походили друг на друга. Я стала искать ориентиры на местности.
— Сюда! — позвал Марик.
— Ты уверен?
Мы шли не тем путем, каким сюда пришли. Я шла за ним. Идти было легко, потому что он шел мощеными дорогами.
К нашему скрытому входу мы подошли с другой стороны, поэтому я не узнала его, пока не оказалась прямо перед ним.
— Ты быстро соображаешь, — сказала я, когда мы спускались вниз по лестнице и подошли к костру. — Я на время потеряла ориентировку.
Он бросил дрова в кучу запасенного топлива.
— Я не особенно хитер, это только лишь потому, что я уже прежде жил здесь.
Мои руки пощипывало, пока не восстановилось кровообращение. Это длилось довольно долго, пока до меня не дошло, что он сказал.
— Что ты здесь?
— Жил в этом городе. Во времена народа колдунов, конечно.
— Конечно, — машинально повторила я и отыскала взгляд Блейза.
Сейчас мне еще недоставало их бреда.
— Что в этом необычного? Согласен, что это большая случайность, однако…
— Значит, и у вас тоже?
Я подозревала, что они придумали такую игру-путаницу, чтобы подшутить надо мной.
— Нет. Мои воспоминания не показывают мне гор, которые бы я видел, когда был в городе колдунов.
Я повернулась к Марику:
— Ты никогда прежде об этом не упоминал!
— Я не узнал его снова, т'ан. — Он говорил об этом как о чем-то совершенно естественном, словно то, о чем он говорил, было известно всюду и каждому. — С тех пор как мы пришли сюда, мои сны о предыдущей жизни стали более четкими и совпадали с тем, что я видел. Только я думаю, что это было очень давно. Город сейчас больше, чем я вспоминаю.
Я повернулась к Блейзу:
— Видите, я знаю, что все мы находимся в большом напряжении..
— У вас не бывает снов о предыдущей жизни, не так ли? — В его голосе не чувствовалось ни малейшей насмешки.
— Нет возвращающейся памяти?
Марик испуганно взглянул на Блейза. Это насторожило меня. Тут не было никакой шутки. Мы были очень похожи. А сейчас присутствовало нечто, что заставляло его отвернутся от меня и сблизиться с наемником, который, к тому же хотя и не внушал доверия, однако являлся представителем его расы.
— Ке боится, — сказал Блейз, — потому что у представителей народа колдунов тоже не было памяти о их предыдущих жизнях. Может быть, у них и не было нескольких жизней, о которых они могли бы вспомнить. А разве вы, обитатели другого мира, походите в этом на народ колдунов?
— Я не могу ответить на этот вопрос, пока не поняла его. Присядь-ка ненадолго, мне бы хотелось поговорить об этом. Марик бога ради, я не причиню тебе никакого зла!
Он пристыженно сел рядом со мной.
— Я знаю. Я знаю вас, т'ан. Но мне казалось, что вы… как мы.
— Расскажите мне об этом.
Я посмотрела на обоих. Тут они снова обменялись взглядами заговорщиков, которые я раннее восприняла как свидетельство их сговора. Видимо, они объяснялись желанием перестраховаться. Мое разоблачение сильно затронула их.
— Мы живем, — просто сказал Блейз, — и возвращаемся под Ее небом. Вот и все.
— Это не все — это не может быть всем — как вы можете быть так уверены в этом? О-о… — я подняла руку, потому что Марик хотел перебить меня, — …я не сомневаюсь в том, что вы во все это верите. И на Земле есть люди, которые верят в то же самое и с такой же искренностью. Но доказательств этого нет!
— Мы вспоминаем, — сказал Марик. — Мы не можем все ошибаться, иначе мы не вспоминали бы об одних и тех же вещах, разве не так? Мы знаем о народе колдунов, потому что были здесь, потому что были их рабами. Кристи, мы это знаем.
— Церковь…
В этом заключался странный смысл. Вот почему, наверное, здесь не существовало никаких экстравагантных церемоний похорон. Телук однажды шокировала меня тем, что, как мне показалось, одобряла самоубийство. А Марик, с неприязнью относившийся к городу, когда вошел в него, сейчас чувствовал себя в нем уютно.
— Тогда вы, конечно же, знаете, как выглядит техническая цивилизация.
Они внимательно наблюдали за мной. Мне нужно тщательно формулировать свои вопросы. Если и существовала какая-то тема, на которую ортеанцы говорили с большой сдержанностью, то это была сущность их веры. Если бы все мы не оказались в такой ситуации, затерянные в опустевшей стране, подобный разговор мог бы никогда не состояться.
— Мы это знаем. Я уже говорил вам об этом, — сказал Блейз, — мы это видели и больше такого не хотим.
— Но как же народ колдунов? Разве никто из них не родился снова?
— Как же! — сказал Марик. — А что такое Кель Харантиш?
— Нет, люди там такие же, как и мы. — Блейз говорил совершенно серьезно. — Я их видел. Как говорят, народ там был истреблен.
— Как говорят? Я думала вы это знаете.
— Там есть кое-кто, кто утверждает, будто родился после гибели Золотой Империи, но я им не верю. Еще слишком рано.
Я поймала себя на том, что в беспокойстве ходила взад и вперед. Как раз в этот момент я вернулась к огню. Подобное было возможно.
Это могло бы оказаться предрассудком, а, может, и реальностью… Но они были убеждены в том, что это реальность. Это очень глубоко сидело в них, я это видела.
Почувствовав вдруг свою подавленность, я присела на полу у костра.
— Если вы знаете, что снова родитесь, то почему тогда терпите, переносите вот это все, что здесь кругом?
Некоторое время никто ничего не говорил. Блейз наклонился вперед, его местами седая грива упала ему на глаза.
— Если уж дело дойдет до того… я буду оставаться здесь не дольше, чем непременно должен.
— Но как представишь себе, что придется покинуть всех остальных, — прошептал Марик. — Это означало бы потерять всех, всю телестре, просто каждого знакомого человека. А что это будет за мир, в который вернешься? Я знаю, говорящие с землей объясняют, что это будет тот же мир, но ведь пройдет так много времени… И я был бы тогда уже не Марик Салатиэл, я был бы уже другим лицом с частью моих воспоминаний и родился бы в другом мире.
— У нас никто не желает себе смерти, — резко сказал Блейз, — поднял затем голову и посмотрел мне в лицо. — Умереть без надежды вернуться? Вы странные люди, Кристи.
