-Ну, штук пять-шесть, – наконец выдал он. – Может, больше. А может, я о них слишком хорошо думаю.
-Ладно, я уже думала – пара сотен, дело-то святое, – если бы опасность угрожала ее ненаглядной Норе, Элга бы подняла всех обязанных ей личностей. А таких за долгие годы набралось выше крыши. – Нора, ты тоже при деле?
-А как же иначе, мама? – Нора не особо волновалась за разрешение. В конце концов, предыдущая операция прошла вообще без маминого ведома, Элга обо всем узнала потом.
-Тогда береги голову, на всякий случай, вдруг понадобится, – Нора поняла буквально и подняла оказавшийся на вершине одной из куч мусора шлем.
-Все будет в порядке, мам, – Элга поверила. Действительно, Норе от матери передалось недемоническое везение.
-Ага, тогда благословляю на подвиг, – Элга хлопнула дочку по плечу. – Слушай, тебе эта красноглазая кем приходится?
-Мне она приходится, главной занозой в душе, – ответил Пейнджел. – Ала, вот ты только не вмешивайся, ладно? Благодарить мне тебя особо не за что, если бы не твоя идиотская выходка, все бы было в порядке.
Джей была готова согласиться с чужим мнением, впервые в жизни. Действительно, своим поступком она не добилась ничего хорошего, кроме плохого. Характеристика очень даже верная: именно «идиотство». А чего она ждала? Что добьется таким образом одного прежнего взгляда от своего ангелочка? Ала украдкой посмотрела на него. Снаружи – тот же парень, которого она любила… Легко же дается прошедшее время! Правильнее – любит до сих пор и жутко мучается этим. Похоже, она навсегда перешла в стан ненавидимых им демонов, хотя так хотелось наоборот…
-Пейнджел, – ей с трудом удалось произнести его настоящее имя. Это обращение значило в первую очередь отказ от еще имевшейся надежды вернуть прошлое подручными методами. – Можешь обвинить меня в… любви первой степени, – вот верное выражение! Преступление, от которого страдают все. – С отягчающими обстоятельствами, если хочешь. Только не я виновата в том, что, когда тебя нет рядом, я не чувствую себя целой. Можешь убегать, оскорблять меня, только не забывай: я тоже живая, у меня тоже есть право на любовь, в конце концов!
-Дж'ала, я, – Пейнджел осекся. Неужели осознание своей «нетипичной глубины» заставило его видеть окружающих мелочными и по-детски жестокими кретинами? Почему, приобретя уважение к людям, он потерял веру в демонов? Не все они идеальны, но все имеют право на то, чтобы в них верили. Верили, что они могут быть лучше, чем есть, и в этом люди и демоны едины. – Прости меня, Джей. Я позволил тебе думать, что люблю тебя, потому что сам так считал.
Новая, еще более страшная мысль зацепила и без того раздерганное сознание. Он позволил себе утонуть в своем горе – как же, я здесь весь из себя такой уникальный и страдающий, а остальные так, ерунда собачья… Рингил сейчас, может быть, страдает вместо него… Пейнджел прикусил губу. Хватит разлеживаться в прямом и переносном смысле, хватит себя жалеть!
-Сейчас не время выяснять отношения, Джей, – на месте некогда надоедливой осы он видел женщину, готовую на любую авантюру по первому его слову и не нуждающуюся в ином поощрении, кроме одного взгляда. – Мы должны заниматься делом.
-Наконец-то соизволил глазки протереть, – Элга подошла поближе. – Таких, как ты, по-другому не перевоспитаешь. Только грубой физикой по мозгам. А то зароют последние хорошие качества под гору самомнения и ходят все из себя белые и загадочные, как ворона в манной каше. Куда канал открывать, чучело?
-Сейчас подумаю, – Пейнджел мысленно наложил карту известных ему человеческих убежищ на привычную схему ориентиров. – Общага седьмого прихода. Метров двести к северу. Пардон, к северо-востоку.
-Кто-то из вас должен остаться, – Элга просчитывала сложную формулу, складывающуюся, с одной стороны, из трезвой оценки ее демонических способностей, а с другой – из ее отношений с Элькой. Терпение у той, которая не просто стояла у истоков, но еще и возглавляла этих самых стоявших, было хорошее, но не безграничное. – Если обратно попрется целая орава, просьба туда – максимум двоих. И точки входа-выхода я потом передвину, чтобы не засекли, а то прибьют для профилактики. Впрочем, и без того прибьют, только незачем еще и шансы увеличивать.
-Я остаюсь, – Велка продолжала корпаться в технике не поднимая глаз и потому ее не все сходу услышали. Пришлось повторять. Джей подумала, что операция по привлечению, как она поняла, людей к решению вопроса может обойтись и без нее. В результате с Пейнджелом отправилась Нора. Со шлемом под мышкой – так, на всякий случай. Раз никто не прокомментировал, значит, может пригодиться.
День –n – –m, непредельский центр.
Сулмор, Ангмарская принцесса по всем писаным и не занесенным на носители законам, в описываемое время занималась одной долгой и более чем муторной работой. А именно – при помощи обычной шариковой ручки выцарапывала на столе, стараясь при этом не зацепить чужих высказываний, сентенцию «Ненавидеть что-то – значит считать это важным», взятую из кодекса как среднюю по заумности. Пара не занятых чем-либо сильно ценным непредельщиков, страдающих от этой самой незанятости, прохаживались у нее за спиной, следя за появлением надписи и заключая время от времени ставки на следующую букву. Вообще собственная непридельность товарищей раздражала и огорчала, так как из их вялой беседы можно было заключить, что они планировали заниматься совершенно другим делом, а не болтаться внизу, изображая из себя охрану. Из здания действительно выходили группы народа, направляясь куда-то, судя по степени вооруженности – не в хорошее место. Сулмор уже хотела было проверить, куда именно, но вовремя вспомнила, что ее дежурство важнее. В какое место бы не собирались наведаться товарищи нелимитированные, все равно хейтерам предупреждением не поможешь, ибо в любом случае останутся на драку. Людям – тем более не скрыться, да и не ходят на людей с такой кучей КСок на морду лица. Мысль о возможном наезде на третий приход не пришла в голову Ангмарской. Как-никак, она в третьем приходе бывала редко, обычно – в сезон кучного приезда первоступенников, когда непредельщики старались сидеть тихо. Сейчас же как раз стояло межсезонье, самый конец периода, большая часть выезжавших хейтеров еще не вернулась домой, а из умеренного народа прибыли только некоторые дети и подростки. Межсезонка была почти что официальным периодом обострения непростых отношений в хейтерско-непредельской реальности. Хотя ничего крупного обычно не происходило, это если считать с того момента, когда Феникс скинули и народ с обеих сторон понял, что теперь им всем закон не писан. Соответственно, вместо страха перед Феникс отношения легли на базу взаимного опасения. От хейтеров никто не знал, чего ждать через секунду, а на стороне непредельщиков были такие ценные вещи, как мозги и технологический прогресс.
