— Только в обморок не падай.
— Не буду.
— Точно? — Максимус присел возле меня.
— Точно.
— Вот и умница. А теперь поднимайся.
Я из последних сил встала.
— Это ты пожар устроила?
— Да так, видимость, — тихо ответила я.
— Надо до аэропорта добраться.
— Я не побегу, — сказала я.
— Никто не просил.
Максимус кому-то позвонил.
— Милая, ты в городе еще?… Это прекрасно… ты не могла бы нас забрать?… Да черт его знает, где… в ж… в очень неприятном месте мы. Ну, вот улица… улица… А вот, Дассе 47. Да, Дассе 47… спасибо, милая, я тебя тоже очень-очень.
— Игора нас заберет. Можешь отдыхать, она пока что едет. Ты умничка! Спасибо, что спасла! Возможно, от самого худшего в жизни!
— Вас хотели посадить?
— Меня хотели женить! Женить… меня… на Ио. Мороз по коже от одной мысли. Откуда они вообще это средневековье выдумали? Лишил девушку девственности — давай женись… Что за драконовские меры?! — возмущался Максимус.
— Чемоданы! — Роберта бежала за нами с чемоданами и уже задыхалась. Максимус пришел ей на помощь.
— Ой, сэр Максимус, — Роберта споткнулась и почти упала, но он подхватил ее.
— Как хорошо, что вы спаслись.
— Спасибо, что рисковала жизнью, чтобы помочь, — вкрадчиво сказал он.
— Мы теперь не увидимся.
— Прости, Роберта, мне надо бежать.
— Ничего, сэр Максимус, ничего.
Она сильно поцеловала хозяина, а потом вдруг сорвалась с места крича:
— Он налево в переулочке. Налево побежал.
— Вот это женщина, — проурчал Максимус, подтаскивая ко мне чемоданы, я села на один из них, ревновать уже не было сил. Вдали все стихло. Затем откуда-то выскочила машина, и остановилась возле нас. Мы покидали в нее вещи и сели сами.
— Доброй ночи, — улыбнулась Игора. Я даже поздороваться не успела, как отключилась.
Проснулась я на коленях у хозяина. Он нервно теребил меня за плечо.
— Ты точно сможешь сейчас вылететь? — спрашивала Игора.
— Три четверти аэропорта мои знакомые еще со службы на линкоре. Выберемся, — отмахнулся Максимус, — Спасибо, Игора.
Он легко поцеловал ее в щечку и потащил меня вперед в аэропорт. Я плохо соображала, что происходит, хотелось спать, голова начинала болеть, словно ее обжимали кольца раскаленного железа.
Билеты Максимус обменял без всяких вопросов, через полчаса мы сидели в самолете до какого-то городка в Сибири. Максимус что-то говорил о том, куда мы поедем дальше, но я ничего не запомнила, кроме того, что у хозяина на коленях очень хорошо спится.
Часть пятая:
Последний бой Гладиатора
Я проснулась от того, что хозяин недовольно ворочался.
— Ты мне все ноги отлежала. Никогда не думал, что голова может столько весить! У тебя камень, а не голова! — ворчал на меня Максимус.
— Зато я, кажется, выспалась, — я с трудом разогнула затекшую спину и потянулась, — Мы все еще летим?
— Да. Дин-Йорк аж на Чукотке. Полуостров такой, знаешь? Билеты ближайшие были только сюда, зато милейшая Юлия меня не достанет там. Жаль. Прощай фестиваль года на два! Ты веришь, я уже скучаю!
— Верю. На фестивале, небось, легко было, ну…
— Ну? — Максимус смотрел на меня иронично, мол, говори сама.
— Соблазнять, — осторожно сказала я.
— Соблазнять вообще легко, когда знаешь, на что давить. Женщины изголодались по мужчинам, мужчины… о них я вообще молчу. Женщина без мужчины еще может, а вот мужчине без женщины приходит каюк. Поэтому Иезеркель презираем в других городах, поэтому так много геев и трансвеститов. Я к ним отношусь умеренно, прикалываются люди без женщин, это понятно. В большей части их ненавидят. Глупые люди.
Маргарита однажды сказала мне одну любопытную вещь. Чтобы иметь успех у противоположного пола совершенно не обязательно быть красивым или умным, хотя и то, и то я ставлю себе в святую обязанность. Необходимо быть в равной степени и женщиной и мужчиной, то есть неким сверхсуществом, чтобы понять и ту, и другую сторону. Я уже долгое время стараюсь быть большей женщиной, чем все женщины, и большим мужчиной, чем все мужчины. Иногда удается, но это уже высший пилотаж, это необходимо было таким великим людям, как Казанова или Дон Жуан.
Мужчине достаточно просто проявлять определенную мудрость, например, не ударить, когда очень хочется, а поцеловать. Не ругнуться, а назвать ласково. Это очень сбивает с толку воинствующих женщин. Так мне удалось заполучить в свои сети Рахиль, например. Меж тем, это сугубо женская тактика, там, где хитрость, всегда женщины, — Максимус отхлебнул воды из стакана в подлокотнике и замолчал.
— Это любопытно, — с сомнением сказала я, — А что мы будем делать в Дин-Йорке?
— Скучный городишко, — вальяжно ответил хозяин, — Полярная ночь там уже давно. Я предполагаю, хоть там одеть тебя прилично, потому что с нашими побегами отовсюду твой гардероб представляется чем-то кошмарным. Так вот, я привожу тебя в окончательное соответствие, хотя бы до весны, потом мы смотрим хилые достопримечательности, если удача улыбнется, сходим до льдов, жаль без северного сияния. После мы с тобой садимся на поезд или на самолет и едем домой, через жуткий город Стохос — вот дыра, так дыра — но другого пути нет.
Можешь представить себе город, в котором есть аэропорт и вокзал, и автовокзал, но нет продуктового магазина? Ну, я утрирую, конечно, но там воистину ужасно.
— А что мы будем делать в Иезеркеле?
— А ничего. Отдыхать после трудов праведных. Я познакомлю тебя со многими интересными людьми, закончу чертову инсталляцию. Дождемся Капитана. А ты что-то еще хотела?
— Да, нет, как-то, — медленно отозвалась я, осмысливая план дальнейших действий.
— Так да или нет? — Максимус наклонил голову и хитро смотрел на меня.
— Я бы все же хотела связаться с профессором Мариендорф.
— Упертая… Ты не лев, ты ослик временами. Как ты не понимаешь, что доступно для той же Рахили, то для тебя потом окажется пустой тратой времени.
— Не стоит считать меня тупее других, — фыркнула я.
— Я не считаю тебя тупее, я смотрю на вещи объективно.
Я стиснула зубы. Вот ничего себе поговорили. Лучше вообще молчать и ни о чем не спрашивать, а то нарвешься на "комплемент". Подумаешь, мало ли что он там "объективно" видит, но раз мне это интересно, то почему я должна искать что-то другое?
— Лопнешь, маленький лев, — улыбался Максимус.
— Я… Я вас поцелую сейчас, — процедила я сквозь зубы.
— Уволь, моя милая, — рассмеялся он, — у тебя такой вид, что ты мне язык вырвать готова, и потом, ты отвратительно целуешься.
