Десятый сын, самый младший ребёнок, последняя надежда. Долгожданный желанный наследник, которого княгиня так хотела подарить своему мужу. Волевая и упрямая женщина, всегда добивающаяся своего — спустя столько лет Орлеандо понимает, что вся её деятельность была направлена на благо государства, а не удовлетворения собственных амбиций и эгоизма.
Мать была строгой, бескомпромиссной, консервативной. Орлеандо никогда не был близок с ней, хотя именно она лично растила его и занималась его воспитанием до того, как приглашённые учителя начали обучать юного наследника всему тому, что необходимо знать и уметь будущему князю. Она хотела вырастить сына по собственному подобию, такого же твёрдого и волевого мужчину, признающего лишь силу и власть упрямого консерватора, гнущего свою линию. Но Орлеандо никогда не был и не стал бы таким.
Да, он был по-своему упрям, но он был своеволен и свободолюбив — качества, которые мать презрительно именовала «легкомыслием». Недостойное князя поведение — и она упорно пыталась его «исправить». А Орлеандо также упорно не давался.
Он никогда не был близок с этой во многом эгоистичной женщиной, пусть и эгоизм её был продиктован благими намерениями. Она же, хоть никогда не говорила о том, всегда считала Орлеандо разочарованием. Сетовала, что под его управлением княжество ждёт упадок, и никогда не верила в способности своего сына, так отличающиеся от её представлений о правильном. Возможно, она бы даже хотела родить мужу ещё одного сына, но десять беременностей и без того изрядно подорвали её здоровье.
Орлеандо не злился на мать. Он просто воспринимал её вечное недовольство как данность. В конце концов, они никогда не были близки, и не в его характере было сражаться за то, чтобы соответствовать чужим ожиданиям. К тому же отец был на его стороне, и для юного княжича это было намного важнее и значительнее.
Отец был противоположностью матери, и Орлеандо до сих пор гадал, как и почему они сошлись. Да, во многом это был брак по расчёту, но отец сам выбрал себе именно такую супругу. Не сказать, что красавицу, строптивую девицу со скверным характером, горделивую недотрогу — кажется, её родители уже и отчаялись выдать её замуж, когда Тасел, тогда ещё молодой княжич, попросил её руки.
Они были разными. Отец всегда был спокойным и флегматичным. Взвешенная мудрость и редкие эмоции — народ любил его за сострадательный нрав и достаточно мягкое правление. Князь был умным и дипломатичным правителем, и Орлеандо до сих пор не может понять, как кого-то он мог не устраивать настолько, чтобы решиться на переворот. Ведь отец всегда искал компромиссы, старался решать конфликты так, чтобы все стороны были удовлетворены. Он был справедливым бесстрастным судьёй, и даже на внешней арене благодаря ему княжество начали хоть немного уважать, а не считать саламандр продажными наёмниками абсолютно без принципов.
Отца Орлеандо любил. Действительно любил и уважал, а не относился к нему с формальным почтением, как к матери. Они были близки друг с другом, и отец был сыну в первую очередь добрым другом. С ним Орлеандо мог поделиться терзавшими душу сомнениями и тревогами, попросить совет и просто о чём-нибудь поговорить. Именно по отцу он скучал попервах больше всего, искренне оплакивая его смерть.
Родители были такими разными. Орлеандо в итоге вырос не похожим ни на кого из них. Однако он был искренне благодарен им обоим как за то, что дали ему жизнь, так и за всё то, что они для него сделали.
========== Вопрос 14 ==========
Комментарий к Вопрос 14
«Расскажите о том, кого любил или до сих пор любит персонаж. Можете даже от лица самого персонажа»
— Расскажи мне о ней.
Просьба отца заставляет Орлеандо вздрогнуть от неожиданности. Непонимающе посмотреть на родителя, демонстрируя ему искреннее замешательство и растерянность. Князь вызвал своего сына на разговор, и молодой княжич едва ли мог ожидать, что отец заведёт такую непростую тему.
— Я ничего не знаю о ней, — Орлеандо вздохнул, покачав головой. Отвёл глаза в сторону, опуская взгляд, и горькая усмешка искривила губы. — Да и не знаю я, что и как о таком говорить.
Связь… Полумифические рассказы, которым давно никто не верил. Единицы, которых можно было пересчитать по пальцам, знали, что это такое, на собственной шкуре столкнувшись с безжалостным роком. У Судьбы было странное чувство юмора, и отец и сын оба пали его жертвами.
— Расскажи мне, как ты чувствуешь, — голос князя стал мягче, и в нём засквозило печальное понимание. Никто уже и не помнил, когда саламандры и ундины в последний раз имели совместные дела, так что, вероятно, отец, так же как и его сын, никогда не встречался с той женщиной, с которой он был связан.
Орлеандо вздохнул и вдруг почувствовал себя очень уязвимым. Он хотел поделиться с кем-нибудь своими мыслями и переживаниями, но в то же время они были такими сокровенными и личными, что их хотелось утаить, сберечь, как ценнейшее сокровище. И тем не менее…
— В моих снах она поёт, — неспешно протянул княжич, и улыбка сама собой озарила его лицо. — Её голос — журчание ручья у подножия вулкана. Она поёт дивные песни на своём языке, который звучит переливами воды. Я не понимаю ни одного слова, но в то же время понимаю всё, о чём она поёт.
— И о чём же её песня? — старый князь тепло посмотрел на сына, и Орлеандо просиял, озарился светом изнутри, позволяя огню зажечь себя.
— Она поёт о любви и путешествии, — выдохнул Орлеандо, и сладкая боль от одного эха воспоминаний стянула горячее сердце. — О скитании и поиске, и нахождении… У неё прохладные руки, отец, и её прикосновения унимают боль, и несут успокоение на всю ночь. Она поёт мне свою песнь, и я обретаю целостность.
Я становлюсь счастливым.
Разум играет с Орлеандо странную и злую шутку. Воспоминание меркнет, и он не может сказать наверняка, происходило ли в действительности то, что он вспоминает, или память добавляет несуществующие фрагменты. Он сгорает в жаре и тонет в вязком болоте расплавленной магмы. Балансирует на грани, сражённый неясным недугом, и внутри всё рыдает и тянет от невыносимой тоски.
Он бредит, не в силах прийти в себя. Блуждает по клетке внутреннего сознания, словно по лабиринту потустороннего мира, и не может найти из неё выход. И не во сне, и не наяву — он сам не понимает, где он и что с ним. Но разум снова и снова подбрасывает ему воспоминания, будто дрова в костёр, и пламя из верного союзника и спутника превращается в страшнейшего врага и убийцу.
«Вода показывает скрытое сердце
Скитальцу, и он скитается
В поисках своей любви»
Эхо нежного голоса и перелив воды, ласковые прохладные прикосновения — и бушующее пламя замирает, настораживаясь. Ускользающий разум хватается за танцующие голубые огоньки, и слова песни обволакивают пульсирующее жаром сознание. Оно тянется к целительному источнику, и всё внутри Орлеандо напрягается и сжимается в боли и надежде.
«Потом он грезит,
Дорога принимает его
И несёт ему
Тишину на всю ночь»
Беснующийся огонь послушно гаснет. Прохлада воды заглушает разошедшиеся очаги. Тоска сменяется радостью, и Орлеандо помнит, как плакал перед отцом, рассказывая ему о той, кого ему никогда не суждено было увидеть.
«Чистая синева глаз, ляпис-лазурь волос; загадка, скрытая в улыбке и взгляде, и бесконечная нежность в каждом прикосновении», — и всё внутри Орлеандо сжимается вновь, как в первый раз, и боль заставляет его пробудиться от долгого сна.
Он открывает глаза и видит перед собой мягкую улыбку. Яркие синие глаза со спокойной мудростью взирают на его покрытое испариной лицо. Прохладные нежные пальцы стирают с горячих щёк слёзы, и женщина, которую он никогда не надеялся увидеть вживую, обращается к нему ласковым голосом журчащего ручья:
— С возвращением, огненный князь. Твой сон был долог, но пришла пора тебе пробудиться от него.
Он подался вперёд, осторожно, будто в бреду, будто опасаясь, что марево рассеется, ловя обеими руками прохладную, тонкую, изящную ладонь. Поднося её снова к своей щеке, целуя бледное запястье и не отрывая взгляда от безмятежного прекрасного лица. И слыша отчётливо, так, словно женщина действительно всё ещё пела ему, завершение песни, всегда ускользающее от него в пробуждении.
