Князь негромко посмеялся, погладив Маинали по огненно-алой макушке. Она всегда умела задавать спонтанные неожиданные вопросы, а потому он почти не был удивлён тем, что услышал сейчас.
— Отец-Вулкан призовёт нас к себе, — не раздумывая, с готовностью ответил Орлеандо, на что Маинали забавно нахмурилась.
— И что мы будем там делать? — удивилась она, на что дядя неопределённо повёл плечом.
— Наш Отец суров, но справедлив, Маинали, — пространно произнёс князь. — Каждого он наградит по его заслугам. Каждому даст занятие по умениям. И каждого поприветствует по его деяниям. Тех, кто при жизни вёл себя достойно, он полюбит и будет лелеять как родных детей. Тех же, кто запятнали свою честь злодеяниями, он покарает со всей суровостью: их души он испепеляет, превращая в горький прах, что рассеивается забвением.
Девочка насупилась ещё сильнее, вслушиваясь в слова дяди и пытаясь их осмыслить. Орлеандо терпеливо ждал её реакцию, и в конце концов Маинали снова подняла на него взгляд, глядя со всей своей непосредственной открытостью.
— Что означает «превращает в горький прах»? Это плохо? — чуть наклонив голову вбок, поинтересовалась она, и Орлеандо кивнул, соглашаясь с её предположением.
— Это очень плохо, — серьёзно произнёс он. — Семь жизней мы живём в материальном мире как живые, с каждой новой жизнью перерождаясь, становясь старше, мудрее и лучше. Огонь очищает наш дух, приближая мгновение встречи с Отцом, и это большая радость. Когда догорает последняя жизнь здесь, в мире живых, мы перерождаемся в восьмой раз в объятиях нашего отца, чтобы соединиться с ним и всеми нашими предками. В его чертогах мы проживём целую вечность, что не прервётся ни болезнями, ни горестями, ни смертью. Целую вечность мы будем служить Отцу, радовать его и радоваться сами, посвящая себя любимому делу и разделяя вечность с теми, кого мы любим.
Маинали, притихнув, сосредоточенно и внимательно слушала дядю. Он говорил с абсолютной серьёзностью так, когда объяснял очень важные, несомненные вещи. Что-то, что Маинали должна была запомнить на все семь жизней. Поэтому она и слушала, и запоминала, не смея дядю ни прервать, ни поставить его слова под сомнение.
— Но есть те саламандры, которые презирают заветы Отца и отрекаются от него, — переведя дыхание, всё также серьёзно продолжил князь. — Они считают себя сильнее и выше Вулкана, считают, что сами хозяева своей судьбы и души. Такие саламандры совершают очень много плохого в своей жизни, и каждое новое перерождение не очищает их дух, приближая его к Отцу, а наоборот, превращает в угли, и когда приходит время, Он обращает их в горький прах. От таких саламандр не остаётся ничего: ни памяти, ни воспоминаний. Они растворяются в забытии, словно и не существовало их никогда, и никто не вспоминает о них: ни ещё живые, ни уже ушедшие к Отцу, ни сам Отец.
— Это так… грустно, — когда дядя замолчал, Маинали расстроено потупила взгляд, впечатлённая рассказом.
— Но это справедливо, — веско отозвался Орлеандо и обнял племянницу, за плечи прижимая её к себе и гладя по волосам. — Если ты творил зло, ты должен быть за это наказан. Каждый принимает своё собственное решение, и он должен понимать, что рано или поздно за него придётся ответить.
— Я не хочу превратиться в горький прах, — ткнувшись дяде в плечо, глухо пробормотала Маинали, на что Орлеандо улыбнулся, похлопав её по лопаткам.
— Тогда тебе не стоит расстраивать Отца-Вулкана, — лукаво ответил он, и когда девочка слегка отстранилась, взволнованно заглядывая ему в глаза, мягко погладил её по щеке. — Но я уверен, такая очаровательная маленькая саламандра, как ты, не способна огорчить нашего божественного родителя.
Маинали тихо хихикнула, снова прижавшись к дяде, и он охотно обнял её, поглаживая по плечам.
— А ты, дядя? — спросила она. — Ты же не станешь прахом, правда? — в голосе её послышались взволнованные нотки, и Орлеандо усмехнулся, тихо хмыкнув в ответ.
— Мне хочется верить, что я живу свои жизни достойно, — признался он. — И когда придёт время, Отец примет меня в своих объятиях. Но я о том узнаю только тогда, когда сгорит моя седьмая жизнь, — князь бессильно развёл руками, и Маинали посмотрела на него очень серьёзным сосредоточенным взглядом.
— Ты хороший, — авторитетно заявила она. — Ты не можешь разозлить Отца-Вулкана, — Орлеандо в ответ негромко посмеялся, лукаво прищурившись.
— Ну, если ты так говоришь, то тогда я спокоен, — заявил он, на что Маинали широко улыбнулась.
Она вновь прижалась к дяде, и Орлеандо улыбнулся. Кто знает, каким будет существование после седьмой смерти — никто ведь не возвращался оттуда, из вечных чертогов Отца-Вулкана. Однако верование гласило о том, что жизнь продолжится, и Орлеандо верил в то, что это действительно так. Как и верил в то, что когда его время придёт, он снова встретит своих родителей и сестёр, в особенности Киал и её мужа, своего лучшего друга. И с большим удовольствием и гордостью он расскажет им, каких замечательных детей они подарили княжеству.
========== Вопрос 18 ==========
Комментарий к Вопрос 18
«Расскажи какой-нибудь безумно милый эпизод со своей племянницей Маинали»
«У вашего персонажа есть ребенок, и типа в один момент они решают шутливо подраться или побороться.
Как это будет? Кто выиграет?»
«Сделайте очень, ОЧЕНЬ трогательный и милый ответ. Давайте-давайте, я знаю, вы можете»
— Папа! Папа! Давай поиграем? — в кабинет Орлеандо маленьким огненным ураганчиком влетела Маинали, тем самым отвлекая князя от табличек, которые он просматривал.
Орлеандо едва заметно свёл брови на переносице, отрывая взгляд от рун, нанесённых на чёрный камень. Голова шла кругом от финансовой отчётности, в которую князь, собственно, и вникал, прежде чем его уединение нарушила неугомонная племянница. Дело было важным, не терпящим отлагательств, и Орлеандо терпеливо вздохнул, посмотрев на глядящую на него открытым взглядом девочку с мягким укором.
— Маинали, — спокойно, но строго обратился к племяннице дядя. — Кажется, мы с тобой говорили о том, что не стоит отвлекать меня, когда я работаю, — девочка тихо ойкнула и пристыжено потупила взгляд. — Я сейчас занят, милая, но если ты подождёшь меня и позволишь закончить, я смогу поиграть с тобой.
С робкой радостью Маинали посмотрела на Орлеандо снизу-вверх и кивнула. Потоптавшись на месте, она осторожно уточнила, может ли остаться в кабинете дяди и тихонько подождать его в уголке, рассматривая карту, но получив мягкий отказ, неохотно, но послушно удалилась, оставляя дядю вновь одного.
Орлеандо вздохнул, с большой неохотой вновь опустив взгляд на таблички перед собой. Вмешательство племянницы нарушило напряжённую сосредоточенность, и уставший разум решительно взбунтовался против своего хозяина. Слова отказывались восприниматься, руны как будто прыгали в разные стороны, не желая никак складываться в предложения, и Орлеандо приходилось несколько раз перечитывать написанное.
С другой стороны, приятная перспектива отдохнуть от государственных дел, резвясь с племянницей, всё-таки позволила договориться с самим собой. С горем пополам, но работа была завершена, и князь устало откинулся на спинку стула, кончиками пальцев потерев глаза. Таблички-отчёты, составленные казначеями как всегда дотошно и скрупулёзно, были аккуратно сложены в стопки, и Орлеандо оставалось только обсудить их содержание с чиновниками. Что он решил отложить до завтра, выходя из-за стола и с чистой совестью направляясь в жилую часть дома, где его уже наверняка заждалась Маинали.
— Папа! — едва увидев заглянувшего к ней родича, довольно пискнула девочка, тут же сорвавшись с места и подбежав к нему, крепко схватив дядю за ногу.
— Я же обещал, что приду к тебе, когда закончу, — Орлеандо улыбнулся, опустившись на корточки, ласково погладив племянницу по огненно-алым волосам. — Так во что ты хотела поиграть? — заглянув в личико Маинали, он увидел, как оно мгновенно просияло, а глаза засветились таким знакомым шкодливым озорным блеском.
