я бы в неё не попал.
— Ах ты ж грязный извращенец! — В её руке блеснуло лезвие и едва не воткнулось мне в горло. — Ты что наделал?
— То, что ты просила. Вроде. Или ты не этого хотела? И убери ножичек, пока никто не порезался.
— Бля! — Она тяжело вздохнула, словно только теперь опомнилась и поняла, что произошло. — Бля! Бля! Бля! И что теперь делать, я ведь теперь порченная? — Она задумалась, всё так же держа меня внутри себя, слегка нахмурилась, медленно опустила нож и с любопытством и каким-то невинным разочарованием поинтересовалась: — Так из-за чего весь этот сыр-бор вокруг секса? Никакого удовольствия, только побаливает немного… Я думала, будет какое-то неземное блаженство, кайф, экстаз, как только он войдёт в меня. Девки именно так всё описывали. А одна моя подружка хвасталась, что муж заставляет кончать её раз тридцать за ночь, пока она сознание не теряет от удовольствия. Так и знала, что это всё брехня!
— Чего ты такая болтливая? — Я удивлённо покачал головой.
— Это нервное. — Проворчала Соня и действительно нервно хихикнула. Выглядело это забавно — сидящая обнажённая на моём члене девушка, трясла в нервном смешке своими большими, тяжёлыми и, по правде, роскошными сиськами. — Ну ладно. Чудо не произошло, но дело сделано. Я так понимаю, можно вынимать — на этом дефлорацию будем считать оконченной… Как с него слезть то?
Она карабкалась, покряхтывая и упираясь в мои плечи, пытаясь снять себя с торчащего кола, но у неё ничего не получалось. Коленки скользили по соломе, ноги разъезжались, и девушка раз за разом поскальзывалась и нанизывалась на мой член до самого основания, каждый раз издавая странные охающие звуки и морща свой лобик.
— Ты это специально делаешь? — Усмехнулся я, и чуть не упустил её с крючка. Пришлось немного поднять бёдра, не давая ей ускользнуть.
— Да нет же! Это ты мне мешаешь встать!
— Я тут не при чём!
— Бля! Что-то не так…
— Что именно? — Заботливо поинтересовался я.
— Не твоё дело… — Она нахмурилась и прислушалась к себе, а затем медленно чуть поднялась и опустилась, в этот раз уже действительно сама, и через мгновение удивленно прошептала: — Приятно. Немного…
— Подвигай бёдрами. — Посоветовал я.
— Так?
— Да…
Как я соскучился за этим, оказывается! Да ещё она двигалась на мне так… так томно, и обхватывала мой член своими губками очень туго… словно не доверяла вторгшемуся в неё чужаку и крепко держала, контролируя каждое его движение.
Резкий рывок, содранная в кровь кожа на моих руках, и моё шипение в темноте девушка почти не заметила, увлёкшись новым для неё делом, а вот мои ладони на своей роскошной заднице почувствовала сразу.
— Как ты освободился?
— Потом расскажу… — Я сжал её податливые ягодицы сильнее, она тихонько вскрикнула и застонала.
— Ещё так сделай… Ох!
Я переместил правую руку к её лобку и коснулся большим пальцем её горошины клитора, начав поглаживать его снизу вверх. Минуту спустя её глаза удивлённо распахнулись, и она перевела свой взгляд в потолок, тихонько застонав.
— Бля! — Прошептала Соня и задрожала всем телом…
Я подождал, пока девушка успокоится, и снял её с себя, с трудом вытащив член из её норки. Она словно не хотела его отпускать, крепко сжимая в себе. Развернул, поставил её на колени, чуть раздвинул её ноги в стороны, взял за бёдра и под её едва сдерживаемый стон, вошёл в девушку сзади. Медленно, по сантиметру, подразнивая и не давая насадиться ей сразу. Тридцать толчков и я вогнал член на всю длину.
— Я… Я хочу сверху! — Прошептала она, вырвалась из моих рук, повалила меня на спину и оседлала.
Второй раз она завибрировала молча, подрагивая попкой и не переставая трамбовать мой член в свою обесчещенную норку.
Я чувствовал, как упираюсь в неё, и как моя головка щекочет её изнутри. Соня содрогнулась несколько раз, словно от удара током, прикусила губу и попыталась слезть с меня, решив, что на этом миссия по лишению её невинности окончена.
Я положил свои руки ей на талию и прижал, вернув на место, и она, расслабленно и удовлетворённо осталась сидеть. Её груди завораживали, соски дразнили, а мой член настойчиво напоминал мне, что у нас с ним всё ещё есть незаконченное дело.
Не отрываясь от неё в этот раз, и словно нанизав её на сук, я привстал вместе ней, перенёс её в маленький стог сена в углу камеры, опустился вместе с ней и повалил Соню на спину.
Я вгонял в неё член раз за разом, а она только сжимала свои пальцы на моей заднице, и пыталась вогнать меня глубже и глубже, в упоении и каком-то удивлении не смея сомкнуть своих огромных глаз и приоткрыв свой ротик.
Девственницы такие странные, оказывается. И ненасытные, словно пытаются сразу получить долги за все два десятка лет недотраха за один раз. Не знаю, сколько раз она пришла к финишу, но когда я разрядился в неё, наконец, крепко держа девушку за талию, из меня словно выдернули стержень.
Только после этого я почувствовал, что слегка недооценил свои силы. Я был ещё слишком слаб… Нужно больше практики и таких физических упражнений — пришла в голову умная мысль и я завалился рядом с Сонькой в кучку сена. Мокрый, уставший и довольный. Бля…
Я лежал рядом с уставшей девушкой и ощупывал свой ошейник. Меня всё не отпускала мысль о его устройстве. Вот как он держится? Хотя, теперь было понятно как. Я не чувствовал его чем-то отдельным от меня, словно это кольцо на дождевом черве, под кожей. Да, я чувствовал, как он слегка сдавливает мою шею, но ни поддеть, ни снять его не мог. Это многое объясняло…
Утро седьмого дня заключения я встретил в объятиях рыжей, теперь уже, не девственницы, закинувшей на меня одну ногу, и держа во сне сжатую на моем члене руку, словно для того, чтобы я никуда не мог сбежать. Было бы куда.
Спать голышом в сухом сене или соломе не очень приятно, но это дело привычки. Моя спина и задница были поколоты и поцарапаны только в первый день, потом тело как-то умудрилось адаптироваться к этому. Девушке, наверняка, приходилось сложнее, она бывала снизу гораздо дольше и чаще меня. Хотя, она в этом подвале уже месяц, и наверняка тоже привыкла к такой постели.
— Хм… — Проворчала моя сокамерница, едва разлепив глаза, сомкнутые только около часа назад.
— Что за «хм»?
— Ты посвежел.
