– Может, проедем другим путем? – предложил Олен.
– Ха-ха-ха, – рассмеялся дед Причих, – ну ты сказанул, парень! Стража везде! Безарион называют Городом Двадцати Ворот, и это не преувеличение, но у каждых стоят алчные типы в кольчугах и с мечами.
– Двадцать, надо же… – прошептал Олег, вспоминая города, через которые они проезжали: в Гедене ворот было лишь трое, в Танненге – двое, и даже в Гюнхене – лишь шесть.
– Ага, – кивнул Причих. – Эти вот называются Северными. Те, что вон там, за рекой, – он махнул в сторону Дейна, – Южными. Потом за ними Парадные, Солдатские, Орочьи, все не упомнишь…
Он натянул поводья, и волы остановились, едва не уткнувшись в задник телеги, нагруженной мешками.
– Дальше пешком будет быстрее, – проговорила Саттия, спрыгивая наземь, – спасибо, что подвезли!
– Да не за что, – старый возчик улыбнулся, морщины на его лице причудливо задвигались.
Олен и Бенеш слезли с повозки и вслед за девушкой двинулись к воротам. Пройти смогли только по обочине. Остановились, упершись в хвост длинной очереди из пеших странников. Отсюда стал виден выложенный стальными полосами на створках герб Золотой империи.
Очередь двигалась неспешно, примерно через час Олен и его спутники дошли до троих стражников, взимающих пошлину. Выглядели они мрачными и утомленными, круглые шлемы не блестели из-за осевшей пыли, на лицах застыла грязь, и капли пота пробивали в ней чуть более светлые дорожки.
– Трое? – шмыгнул носом самый толстый стражник. – С вас цехин.
Саттия молча протянула золотую монету с изображением крепостной башни, и они вступили в пределы Безариона. По ушам ударил многоголосый гам, состоящий из криков, смеха и плача, лошадиного ржания, какого-то стука, скрипа и собачьего лая. Олен растерялся, обнаружив, что дальше предстоит протискиваться через настоящее месиво из людей, повозок и прилавков.
– Не отставайте! – решительно проговорила Саттия и двинулась в толпу.
Их хватали за рукава, теребили за полы, заглядывали в лицо и толкали в спину. Предлагали что-то купить, съесть, выпить или продать. От шума звенело в ушах, внутри головы точно раскачивался большой маятник. От запахов пота, гари и пыли было душно, под ноги то и дело попались бугры и канавы.
Когда стало чуть потише, Олен сообразил, что они идут по улице, а по обе стороны – узкие дома в три этажа с кирпичными стенами, крышами из черепицы и лавчонками на первом этаже.
Около каждой стоял либо зазывала, либо хозяин, и драл глотку, нахваливая товар:
– Ковры из Мероэ! Самые настоящие! Сотканы руками эльфийских дев!
– Горшки, миски, кружки! Все из лучшей глины с берегов Ородрима! Отдам дешево!
– Напоим, накормим почти бесплатно!
Но народу тут все-таки было поменьше, чем у ворот, и поэтому гвалт не так оглушал. Вывески из дерева и жести соперничали в яркости, бегали собаки, тощие и поджарые, солнце играло на сваленных кучами необработанных самоцветах в лавке гнома. От харчевен плыли клубы дыма, нос и желудок дразнили ароматы пива, жареного хлеба и мяса.
– Боги, – прохрипел Олег, чувствуя, что голова у него сейчас лопнет. – Как можно жить при таком шуме?
– Роданы ко всему привыкают, – пожала плечами Саттия. – А вообще, это торговый квартал. Дальше будет потише. Бенеш, где, кстати, твоя Щитовая улица?
– На правом берегу – это я помню точно, да. А дальше… ну… – ученик мага растерянно заморгал.
– Ладно, перейдем по Императорскому мосту и там спросим.
Они шли и шли, а торговый квартал казался бесконечным. Одна улица сменялась другой, точно такой же. По ним бродили люди, эльфы, гномы, попадались орки, заметные благодаря мохнатым безрукавкам и татуировкам на плечах. Сновали гоблины, маленькие, лысые и краснокожие. Торчали на их головах костяные гребни, блестели хитрые черные глаза.
Справа время от времени проглядывал Дейн. За ним над домами поднимались стоящие тесной кучкой очень высокие башни. Часто встречались площади, квадратные и круглые, со статуями важных горожан в центре.
– Кто это такой? – спросил Олен, разглядывая круглолицего человека, высеченного из серого мрамора так, что можно было разглядеть кошелек на поясе и медальон на шее в виде кошачьей головы.
– Городские старосты, – пояснил Бенеш. – Те из них, кто сделал что-то нужное Безариону. За века их набралось немало.
Миновали роскошный храм Аркуда, огромный, словно крепость. Прошли святилище Слатебы, с крыши которого на город холодно смотрел огромный паук. Олена при его виде слегка перекосило, показалось, что восьминогий урод вот-вот шагнет вниз.
– Дальше Большой рынок, – проговорила Саттия, – но нам туда не надо. Повернем направо, к реке.
На первой развилке зашагали на север, пересекли еще одну площадь, и оказались у въезда на мост. Широкий и каменный, он нависал над серой водой, и по обеим сторонам торчали вырастающие из парапета статуи.
– Ух ты, – Олен в очередной раз открыл рот. – Это что?
– Честно говоря, я не знаю, – с вздохом призналась Саттия.
– Императорский мост построил Кетронил Второй Оркобойца в конце третьего столетия, – сказал Бенеш. – Скульптуры на нем изображают подвиги первых владык людей, победы над соседними народами, основание империи, строительство городов, храмов и открытие Истинного Алфавита.
– Все то ты знаешь, – с уважением проворчала Саттия. – А кто этот алфавит открыл?
– В сто третьем году от Переселения маг Акрисий узнал начертание двадцати четырех знаков, способных направлять силу этого мира.
– Хватит вопросов, – буркнул Олен, – а то мы тут до ночи простоим, про каждую статую слушая.
И они пошли дальше мимо скульптур, изъеденных временем, покрытых слоем птичьего помета. Взгляд Олена притянул могучий воин, поставивший ногу на голову поверженного гнома, потом женщина, опустившая руки на головы двум мальчикам-близнецам.
– Императрица Крения и ее дети, Овсол и Терит, – сказал Бенеш, – правили во время Четвертой Войны, когда эльфы, орки, гномы и гоблины пытались истребить людей Алиона.
Замыкали череду статуй два стоящих друг против друга служителя в высоких шапках триусов. Правый – с аистом Анхила, Владыки Неба на груди, а левый – с совой Адерга, повелителя ночи и смерти. Но по поводу этих изображений промолчал даже всезнающий ученик мага.
Едва ступили на берег, как спереди, с улицы, донесся стук копыт. Успели отойти на обочину, как к мосту вылетели всадники в черных плащах и круглых шлемах, увенчанных крылышками. Сердце Олена заледенело, он судорожно нашарил рукоять меча, готовясь выдернуть его из ножен. Но Чернокрылые промчались мимо, не удостоив девушку и двух парней даже взгляда.
