Голубой Писец поспешно шепнул что-то на ухо старшему дознатчику, тот согласно кивнул и, опасливо покосившись на судью, громко крикнул:
– Стража!
Почти тотчас же дверь распахнулась, и в допросную залу вбежали два давешних стражника, ожидавшие снаружи; вбежали – и остановились, недоуменно переводя взгляды с чиновника на подследственного и обратно. Арестованный находился на своем месте, явно не предпринимая никаких попыток освободиться или напасть на дознатчика и писца, а потому причина поспешного вызова была стражникам непонятна.
– Позовите палача, – срывающимся голосом бросил дознатчик. – Пусть снимет с него цепи – и уведите, уведите его обратно в камеру! На сегодня хватит.
Один из стражников кивнул и отправился за палачом.
– По-моему, ваш разум несколько помутился, – тихо обратился чиновник к судье. – Надеюсь, что отдых в камере пойдет вам на пользу. До завтра, мой не такой уж милый Бао! Советую в отведенное вам время как следует подумать.
Следовало промолчать и удалиться в сопровождении хмурых конвоиров, но Бао уже понесло. Это случалось с ним крайне редко, но когда случалось – достойный сянъигун не мог остановиться.
– А вам, господин старший дознатчик, я тоже советую подумать, – с нажимом проговорил он. – О том, что генерал Стальной Хребет, как и я, не зря получил свое прозвище! Что он не теряет времени даром; его почтовые соколы с донесением о случившемся в Нинго уже добрались до Столицы. А гонцы генерала разносят во все стороны приказы, написанные черной тушью;[53] уже сегодня у него девять тысяч войска, а через неделю будет двадцать, через две – тридцать! – кричал судья, увлекаемый стражниками к двери. – Мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, когда горожане сами откроют ворота Нинго перед Стальным Хребтом!
– А ну-ка постойте! – жестом остановил стражников старший дознатчик. – Откуда тебе все это известно, подлый смутьян?!
Судья Бао прикусил язык, но было поздно. Сказать правду? Так все равно не поверят, а вот пытать начнут наверняка…
И тут на судью снизошло озарение.
– Как – откуда? – Выездной следователь удивленно приподнял брови. – От моего сокамерника и сослуживца сюцая Сингэ Третьего, от кого же еще?! Он всегда все знает!
– Он не мог вам этого сказать, – неуверенно произнес дознатчик.
– Как это не мог?! – в свою очередь, изумился судья. – Еще как мог! И сказал! А откуда бы я все это узнал, по-вашему? В камеру мне докладов о последних событиях не приносили!
– Немыслимо, – пробормотал старший дознатчик. – Хотя… Он-то откуда это узнал? Это просто невозможно!
– Не скажите, не скажите, – доверительно подмигнул судья Бао. – Сколько лет он у меня в судейском приказе служит, а вот оказалось – плохо я его знал! Может, Сингэ – провидец? Волшебник, познавший Безначальное Дао?
Вид дознатчика, окончательно растерявшегося и чувствовавшего себя явно не в своей тарелке, доставил судье несказанное удовольствие.
– Вот сегодня под утро, – судья понизил голос до громкого шепота, однако все находившиеся в допросной зале прекрасно его слышали, – Сингэ поведал мне, что нынешней ночью принц Чжоу занимался любовью со своей новой фавориткой – той, у которой на левом бедре родинка, похожая на бабочку! Так вот, поначалу они сыграли в «ласточку в бурю», потом – в «хромого даоса, укрощающего тигра», ну а во время услады принца прервал начальник охраны Лу А-лунь, явившийся к Чжоу-вану со срочным донесением! Вот я и думаю, господин старший дознатчик: откуда бы Сингэ Третьему все это знать?..
Голубой Писец увлеченно шуршал кисточкой в своем углу.
Сингэ Третьего притащили лишь через час после того, как судья снова оказался в камере. Сюцай был избит до полусмерти и жалобно стонал. Несколько раз он порывался что-то сказать своему бывшему начальнику, но, натыкаясь на хмурый взгляд выездного следователя, давился готовыми вырваться изо рта словами и поспешно отворачивался, глядя в пол.
Правильно делал – ибо у судьи чесалась не только исхлестанная батогами спина, но и кулаки!
Выездной следователь долго ворочался на прелой соломе, стараясь не бередить рубцы от ударов, – и сам не заметил, как заснул еще задолго до того, как стемнело.
Впрочем, в камере, которую он делил с сюцаем, царила вечная ночь.
– Приветствую достойного сянъигуна! – Владыка Янь-ван возник в кабинете сразу после появления в Преисподней самого судьи Бао; за спиной Князя Темного Приказа образовался и его коллега – даосский Владыка Восточного Пика, присоединившийся к приветствиям Янь-вана.
Следующие полчаса выездной следователь только и делал, что кланялся, благодарил Владык за заботу о недостойном канцеляристе – и выслушивал ответные благодарности за успешную работу на поприще предотвращения…
Когда обе стороны утомились и начали слушать вполуха, а славословить вполголоса, Владыка Янь-ван неожиданно поинтересовался, как обстоят у судьи дела наверху.
Несмотря на самый что ни на есть дружелюбный тон Князя Преисподней, выездной следователь мгновенно насторожился и бросил испытующий взгляд на стоявших рядом Владык.
Яньло улыбался невиннейшим образом, но невинность эта казалась слегка натянутой, неестественной, словно Князь Темного Приказа ждал от судьи какого-то вполне определенного ответа и был в этом ответе весьма заинтересован.
А Владыка Восточного Пика с отсутствующим видом смотрел в сторону, что было красноречивее любых слов.
Судья Бао не любил врать, а потому еще раз поблагодарил за заботу и умолк.
– Может быть, вам все же нужна помощь? Там, в мире живых? – ткнул пальцем в потолок Яньло. – Вы изрядно услужили Преисподней, так что не стесняйтесь, говорите!
Бао вспомнил о недвусмысленной угрозе старшего дознатчика относительно его, выездного следователя, семьи. Рот открылся сам собой, чтобы попросить Владыку позаботиться… но в последний момент врожденная осторожность взяла верх: в глазах Янь-вана на миг полыхнул торжествующий (как показалось следователю) огонек.
– В бессчетный раз благодарю сиятельного Владыку за безмерную заботу о позднорожденном, но я и сам справляюсь со всеми делами в Срединном мире.
Яньло слегка нахмурился и тут же начал прощаться, а Владыка Восточного Пика едва заметно усмехнулся – и Бао понял, что поступил правильно.
Наконец Владыки исчезли в ближайшей стене, а судья перевел дух, поспешив усесться в кресло.
Уже привычным жестом выездной следователь прошелся мухобойкой по квадратам стола, управлявшим Оком, наскоро просмотрел первые пять канцелярий, потом вторые пять, ничего подозрительного не обнаружил и откинулся на спинку кресла. В последний момент Бао вспомнил о своей пострадавшей от батогов спине, но боли не было. Наскоро ощупав себя и даже задрав для пущей уверенности одежду, судья убедился: все следы побоев исчезли.
