Джеймс поймал снитч!!! Ура!!! Победа наша! Я совсем чокнулась. Кричала едва ли не громче Сириуса и Люпина вместе взятых. Сириус пнул Питера с хохотом: очнись, Хвост, ничего с твоим Джеймсом не случилось! У слизеринцев кишка тонка!
Это был настоящий триумф Гриффиндора. Команду несли на руках. Джеймс с кубком был просто супер-герой! Мне тоже довелось погреться в лучах его славы, хотя в тот момент я плакала от счастья, что все закончилось хорошо и моего парня не убили! Сам Дамблдор пожал ему руку! Наверное, он правда любит наш факультет больше других! Поскольку все на Гриффиндоре знают, что я девушка Джеймса, а Джеймс кричал, что эту победу одержал только из-за любви ко мне, то меня тоже кинули в общую кучу вместе с командой и понесли на руках.
Потом была вечеринка в честь нашей победы. Под воздействием общей эйфории я согласилась попробовать огневиски. Джеймс с удовольствием налил мне и сказал, что получает просто неземное удовольствие наблюдать, как примерная девочка нарушает правила. Естественно, что все старшеклассники здорово налакались. У меня пошла кругом голова, и я смеялась до колик, видя, что Люпин отгоняет от огневиски второкурсников – совсем молодежь распоясалась! Джеймс подал свой голос в помощь Ремусу, и малышня разбежалась.
Конечно, меня повело от тех нескольких глотков огневиски, которые дал Джеймс. К своему ужасу я видела, что он трезвее меня. Он с довольной улыбкой неустанно принимал поздравления и восхищения и потихоньку тискал меня. Я почувствовала, что ужасно хочу его. Из-за этих чертовых тренировок, с которых Джеймс буквально приползал, мы довольно долго не были вместе. Их капитан – настоящий монстр, умаривать даже Джеймса! Когда волна упоения победой немного сошла, Джеймс вытащил меня из гудящей толпы, что-то кивнул Сириусу и схватил меня на руки. Я крепко и согласно обняла его. Он отнес меня в спальню. Естественно, я больше не думала о том, увидит нас кто-то или нет, все были на празднике в гостиной, а у меня кружилась голова.
Мы так изголодались друг по другу, что предались любви просто бессовестно страстно. Потом Джеймс направил на меня палочку с одевающим заклинанием, оделся сам и мы вышли из спальни. Под дверью удобно расположились Сириус, Ремус и Питер. Если бы я не была так пьяна от любви и огневиски, то просто бы умерла со стыда. Но тогда все было по-другому. Они нас весело поприветствовали и пригласили присоединяться! Джеймс усадил меня рядом с собой и протянул пирожные и тыквенный сок. Затем с удовольствием умял сам пару штук. Сириус рассказывал анекдоты, кажется, не очень приличные, но все, даже я, смеялись. Джеймс не забывал меня тискать и целовать в плечи и шею.
– Сохатый, - захохотал Сириус, - если вы не закончили, то туда… Мы с удовольствием вас посторожим, верно, ребята!?
Джеймс сделал вид, что не услышал, поскольку был занят обласкиванием моих и без того растрепанных волос. А ещё я не поняла, почему у моего Джеймса такое дурацкое прозвище. Я ему рогов не наставляла! Петтигрю пил огневиски прямо из бутылки, словно это было сливочное пиво. Неужели этот парень решил упиться до полусмерти из-за победы? Люпин сделал ему замечание на ухо. Питер обиженно всхлипнул. Кажется, он уже готов. Я шепнула Джеймсу, что хочу сходить припудрить нос. Он указал на их туалет внизу винтовой лестницы. Сириус тут же встрял с комментарием, чтобы я не стеснялась, он и его друзья на страже.
Мой милый Дневник, мне трудно описать, что я увидела, когда вернулась! Я не знала, смеяться мне или ужасаться. Похоже, в этот вечер все здорово перебрали. Когда я поднялась по лестнице, то увидела, что Петтигрю повис на шее у Джеймса и приставал к нему!!! Сириус покатывался со смеху и кричал, чтобы Хвосту больше не наливали. Джеймс брезгливо отрывал от себя этого маленького неудачника и, увидев меня, извиняющимся тоном попытался пошутить:
– Не обращай внимания, Лили, упился так, что перепутал со своей девушкой. Совсем не умеет пить, а берется.
Люпин усиленно закивал. А Сириус лег от хохота, который превратился просто в сплошные всхлипы. Кажется, я была в шоке. Джеймс увел меня, а Люпин - плачущего Петтигрю.
Джеймс принялся меня успокаивать и просить выбросить увиденное из головы.
– Понимаешь, он с девушкой своей поругался и никак не помирится, а тут мы со своей радостью, вот он и раскис. А думаешь, я не шокирован!
Тогда я спросила, а не ненормальный ли его друг, на что Джеймс помотал головой и сказал, что просто тот не умеет пить.
* * *
Бедняга Петтигрю несколько дней после этого прятался от своих друзей, виновато краснел и заикался при виде меня. В конце концов, они над ним сжалились и сказали, что уже все забыли.
Но ничего не забыли слизеринцы. Они не смирились с нашей победой и вынашивали план мести. Сначала это выражалось в бесконечных стычках в коридорах. Причем любопытно то, что Джеймса никто не трогал, нападали в основном на других членов команды. Но Джеймс и его друзья едва ли не с удовольствием давали отпор обезумевшим от горя слизеринцам. Особенно старался Сириус, и особенно если в толпе видел Снейпа. Этот дерганый Слинявус едва ли не тяжелее всех переживал победу Джеймса. Но после дуэли в ночь на первое марта деканы не спускали с него и Джеймса глаз. Они серьёзно опасались, что эти два парня когда-нибудь прикончат друг друга.
Коварству слизеринцев нет границ, мой милый Дневник. Пишу это со слезами на глазах и отвратительным осадком на душе. Эти твари все же отомстили Джеймсу, отыгравшись на мне. Все были настолько увлечены ожиданием, когда Снейп нападет на Джеймса, что меня никто и не думал охранять, как это делалось в первые два дня после матча. Я и попалась. На меня напали несколько парней, ужасно обзывали, самыми мягкими выражениями из их арсенала были «поганая грязнокровка», «магловская шлюха» и «подстилка команды Гриффиндор». Я едва не умерла от стыда, а потом и от страха, когда капитан предложил меня как следует пощупать. Но боязнь вылететь со школы или потерять слишком много очков их остановила. Поэтому я отделалась заклинанием «Ешь слизней». О, дорогой Дневник, это ужасно – то, что со мной стало происходить! Меня жестоко выворачивало наизнанку, а изо рта выскальзывали слизняки, от которых тошнило ещё сильнее. Слизеринцы просто покатились от смеха. Я тщетно пыталась встать и убежать, а при них никто не решался мне помочь, даже если бы и хотел. Но Джеймс вскоре подбежал ко мне и закричал, кто знает контрзаклятие.
– Нужно переждать, пока это не пройдет, - печально произнес Люпин, присаживаясь рядом со мной. Джеймс что-то взревел и схватил меня на руки. О, милый Дневник, он бежал со мной в больничное крыло. И как только мы успели туда войти, как появился профессор Дамблдор и остановил этот кошмар каким-то странным заклинанием, которого я, естественно, никогда не слышала, и попросил Джеймса ненадолго выйти, чтобы меня привели в порядок. Мне страшно представить, как я выглядела – растрепанные волосы, почти все лицо в слизи! Кошмар! Мадам Помфри умыла меня и дала настойку, от которой исчезла тошнота и мерзкий вкус слизняков. Профессор Дамблдор сел рядом и участливо спросил, кто это сделал. Я ответила, что капитан сборной Слизерина. И тогда директор попросил меня:
